«Мы обнимались, не утирая слез». Как была прорвана блокада Ленинграда
18 января 1943 года наш 270-й стрелковый полк 136-й стрелковой дивизии Ленинградского фронта, преследуя противника, подошел к южной части Рабочего поселка № 5. От врагов нас отделяла снежная целина, изрытая воронками. На ней возвышались штабеля торфа, занесенные снегом. Поселок полыхал, охваченный огнем... Потом его назовут «острием прорыва», а пока мы знали, что за ним в нескольких километрах от нас ведут ожесточенный бой с врагом войска Волховского фронта. И мы с ними обязательно должны встретиться.
ФОТО из архива редакции
Мы залегли в редком кустарнике небольшой рощи и стали всматриваться и прислушиваться. Прошло несколько томительных минут, и вдруг севернее от поселка послышалось громкое «Ура!». Это батальоны 269-го полка нашей стрелковой дивизии встретились с подразделениями Волховского фронта.
А справа от поселка неожиданно показались люди в белых халатах. Свои? Чужие? Вдруг кто-то из бойцов не выдержал и с криком: «Свои!» бросился им навстречу. Мы тоже вскочили и, как будто не было семидневной бессонной усталости, побежали, крича на ходу: «Пароль?» – «Победа!», Отзыв?» – «Смерть фашизму!».
В полушубке и валенках я бежал по снежному полю. Падал, поднимался и снова бежал, стреляя вверх из пистолета. Рядом со мной бежали мои боевые товарищи под крики слившегося воедино «Ура!». И вот середина поля, и мы вместе – бойцы двух армий – 2-й ударной и 67-й, яростно сражавшихся за Ленинград. Тяжело дыша, обнимаемся, целуемся, не вытирая с лица слез. Что-то говорим и снова обнимаемся, понимая: свершилось! Это случилось в 11 часов 50 минут.
Нашу встречу хорошо видел враг – он был рядом.
Немцы опомнились и открыли огонь из минометов и артиллерии. Снаряды рвались на земле и в воздухе. Окруженные, они пытались нас уничтожить, чтобы обеспечить себе коридор для отхода. Мы не могли этого допустить и тоже приготовились стрелять, как вдруг кто-то крикнул: «Немцы в роще!». Действительно, сзади нас, у кустов, где мы находились недавно, были немецкие солдаты. Мы залегли, а потом перебежками стали обходить врага. Завязалась перестрелка. Часть немцев засели за штабелями торфа. Мы кричали им: «Сдавайтесь!». Но они продолжали стрелять.
ФОТО из архива редакции
Нас мало, мы на открытой местности. Падают ранеными мои товарищи, но появляются наши автоматчики и немцы замолкают. Проходит несколько томительных минут затишья. И медленно, очень медленно, они выходят из-за штабелей, поддерживая своих раненых. Почему так медлят, подумал я. И вот стоят они перед нами, понурые, грязные. Руки и ноги обмотаны тряпками, на головах какая-то рвань. У некоторых даже белые флажки в руках. Хороши завоеватели! Автоматчики стали строить их в колонну, как вдруг раздался крик: «Слева немцы!».
В двухстах метрах от нас, пробиваясь через кустарники и глубокий снег, в сторону леса у Синявинских высот двигалась колонна немцев. Мы залегли и открыли огонь. Несколько фигур упало, а остальные (к нашему удивлению), не обращая внимания и не отстреливаясь, продолжали идти дальше, бросив свой обоз и снаряжение. Как мы поняли, они пытались соединиться с основными силами в Синявине. И стало ясно, почему наши пленные так медлили и заранее припасли белые флажки. Это были смертники. Им приказали завязать с нами бой, чтобы отвлечь от тех, кто отступал, что потом и подтвердилось.
Встретились войска двух армий и у Рабочего поселка № 1. В этот день были уничтожены шестьсот немцев и почти пятьсот взяты в плен, а также полностью очищен от врага Шлиссельбург, а к вечеру – и южное побережье Ладожского озера. Блокада Ленинграда была прорвана.
Наша 136-я стрелковая дивизия развернулась фронтом на юг, чтобы выполнить задачу: овладеть командными Синявинскими высотами. И мы снова попали под массированный огонь, но не дали врагу никакого шанса. В конце января я был тяжело ранен, и у меня началась совсем другая жизнь. Об одном до сих пор жалею: не успел спросить бойцов Волховского фронта, с которыми обнимался-целовался, как их звать-величать.
От редакции. Александр Макарович Бутенко не поделился с нами, как сложилась его послевоенная жизнь. Но удалось выяснить, что он вернулся в родное украинское село Капустиницы, где его предки поселились в XVII веке, и стал преподавать в местной школе украинский язык и литературу, а потом и возглавил это учебное заведение.
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Яндекс.Дзен».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 6 (6844) от 18.01.2021 под заголовком «Мы обнимались, не утирая слез...».
Комментарии