Люди в форме. Почему пропали гусары в Царском Селе?

В конце марта 1831 года вскоре после женитьбы на Наталье Гончаровой счастливый Пушкин писал из Москвы в Петербург своему другу и душеприказчику Плетневу о том, как хорошо было бы, возвращаясь в столицу, не доехать до невских берегов, а остановиться в Царском Селе, «уединении вдохновительном… в кругу милых воспоминаний и тому подобных удобностей». «Мысль благословенная!» — восклицал Александр Сергеевич и добавлял, что жилье там, вероятно, нынче не особенно дорого: «гусаров нет, двора нет — квартир пустых много».

ФОТО Общественное достояние

Чаяния поэта вполне понятны: он полон творческих замыслов и энергии, и ничто не должно было помешать ему заняться сочинительством, проводя вблизи столицы жизнь счастливого молодожена и творца. Интересно другое: а почему, собственно, «гусаров нет»?!

Пустили на дрова. Как пытались восстановить Екатерингофский дворец

Уточню. Славные конники, кутилы и бузотеры покинули место постоянной дислокации Гусарского полка в Царском Селе еще до марта 1831 года. Они не появились здесь ни в конце мая, когда чета Пушкиных перебралась из Москвы под Петербург, ни к концу затяжной осени, ни даже к Рождеству. И не только гусары: ни один гвардейский полк столицы не вернулся к этому времени на берега Невы. Вся гвардия была отправлена Николаем I на подавление польского мятежа.

Еще в начале января 1831 года хорошая знакомая Александра Пушкина, наблюдательная супруга австрийского посла, внучка Михаила Кутузова Долли (Дарья Федоровна) Фикельмон записала в своем дневнике: «Начались большие холода. Гвардию перебрасывают в Вильно, несколько полков уже отбыло туда».

Она же в записи от 12 января констатировала: «Последние гвардейские полки — Кавалергардский и Преображенский — отбыли сегодня утром…».

Таким образом, понадобилось всего несколько дней, чтобы из городского ландшафта исчезли люди в форме. И всего хуже, что светский Петербург остался без кавалеров!

26 января 1831 года Долли, описывая очередной съезд избранной публики, на страницах своего дневника посетовала: «Состоялся бал у английского посланника, но какой жалкий в сравнении с прошлогодним! Почти нет кавалеров и не с кем танцевать! Здесь самые блестящие молодые люди — военные, и после отъезда гвардии балы лишились своего блеска, танцующая часть дипломатического корпуса — печальное подспорье».

По вполне понятной причине не состоялся, например, и традиционный майский парад гвардии, собиравший обычно на главный военный плац в центре столицы толпы обывателей. Отменены были, разумеется, палаточный летний лагерь и маневры гвардейских полков в Красном Селе, а из‑за этого замерла и здешняя светская жизнь: спектакли в местном театре, обеды и балы на пленэре.

Также дефицит людей в мундирах пагубно отразился на событиях, связанных с появлением в середине лета холеры. Самосуд, творимый городской чернью на Сенной площади, с выбрасыванием из окон «лекарей-отравителей», пришлось прекращать лично императору Николаю I.

В свете этих рассуждений несколько иначе видится эпохальный парад, состоявшийся в Петербурге 6 октября 1831 года по случаю взятия русскими войсками мятежной Варшавы.

На Царицыном лугу (одновременно его именовали Марсовым полем) в этот день маршировали в основном запасные полки и воспитанники военных учебных заведений, но не было ветеранов боевых сражений в царстве

Польском. А потому участники парада и зрители не могли в полной мере насладиться славой и величием военного торжества. Не тянуло оно на «парад Победы» в полном смысле этого слова и потому, что взятие Варшавы не означало завершение всей польской кампании. В ожидании нашествия на Россию «нового Наполеона» (имелись в виду армии стран европейской коалиции) Николай I задержал гвардейские полки в западных губерниях Российской империи до конца года.

В сложном положении оказался штатный художник придворного ведомства Григорий Чернецов, получив высочайший заказ на создание исторической картины, изображающей «праздничный марш». Поскольку на параде не было гвардии, вместо разноцветья мундиров автор батального полотна с длинным названием «Парад и молебствие по случаю окончания военных действий в Царстве Польском 6 октября 1831 года на Царицыном лугу в Петербурге» вынужден был ограничиться изображением на холсте сонма конников в монохромной серой гамме.

Гвардейские и пехотные полки, принимавшие участие в военной кампании, стали возвращаться на свои зимние квартиры в столице и окрестностях, согласно графику, последовательно в период с 23 февраля по 23 марта 1832 года. Со временем жизнь столицы вошла в привычную колею: во всяком случае светские балы нового зимнего сезона и Масленицы не остались без внимания завзятых кавалеров.