Битва за веру. Историк — о значении крестовых походов
В фундаменте национальных мифов многих современных стран лежит героика крестовых походов. В Испании это отвоевывание захваченных арабами земель на Пиренейском полуострове, вошедшее в историю как Реконкиста. Во Франции — сакральная миссия продвижения христианства в далеких странах, в Финляндии и Эстонии — борьба с иноземными захватчиками, пытавшимися «приобщить» местные племена к европейской культуре… Наш собеседник историк Денис ХРУСТАЛЁВ, исследователь Древней Руси, Монгольской империи и европейского Средневековья, высказывает мысль, которая на первый взгляд звучит парадоксально: таких русских князей, как Мстислав Удалой, Ярослав Всеволодович и его сын Александр Невский, тоже можно считать крестоносцами.
«Жак Моле захватывает Иерусалим, 1299» — изображение воображаемого события, созданное в XIX веке французским художником Клодом Жакуаном для «Зала крестовых походов» в Версале / Репродукция. ФОТО автора
— Денис Григорьевич, после такого неожиданного заявления ничего не остается, как только обратиться к началу и причинам того, что называют крестовыми походами…
— Им предшествовал целый ряд событий. С одной стороны, в XI веке во многих странах ослабла королевская власть, и вся Европа распалась на многочисленные властные центры. С другой — церковная реформа, которую инициировали монахи монастыря Клюни. Они стремились к оздоровлению нравов и усилению церкви. В этих условиях Папа Римский, выступая наместником апостолов на земле, стал для светских правителей своего рода «медиатором», отделяющим добро от зла.
Понятно, что за духовной риторикой вскоре проступили политические, а затем и военные планы. Как раз в этот период в тяжелом состоянии оказалась Византийская империя, разоренная нашествием турок-сельджуков и фактически сжавшаяся до размеров стен древней столицы — Константинополя. Она просила военной помощи против нашествия мусульман…
Римский Папа отозвался на призыв. В этом часто ищут какую‑то экономическую подоплеку, колониальную или даже демографическую идею, но нет, это была прежде всего духовная миссия — восстановление прав христиан на свою столицу, Иерусалим. Какая связь между Константинополем и Иерусалимом? Последний принадлежал Римской, то есть Византийской, империи, как теперь называют ее восточную часть, пока не был захвачен арабами-мусульманами в 640 году.
Собственно говоря, освобождать Иерусалим византийцы не просили. Они хотели отбросить сельджуков и вернуть контроль над Малой Азией — полуостровом на западе Азии, омываемым Средиземным и Черным морями. И в лучшем случае — захватить Антиохию, древний эллинистический город, считавшийся «колыбелью христианства» (сейчас это территория Турции).
Однако лозунг крестового похода, объявленный папой Урбаном II в 1095 году на Клермонском соборе во Франции, предполагал не столько помощь восточным единоверцам из Константинополя, Антиохии, Иерусалима и Александрии, сколько освобождение от «мусульманского господства» всего христианства. Что как раз и подразумевало отвоевывание Иерусалима, служившего его главным символом.
Власть мусульман над этим городом была болезненным укором для христиан и самым лучшим стимулом для воина-христианина включиться в кампанию. Паломники обычно двигались либо по морю, либо по суше через Константинополь, соответственно, и поход за освобождение Иерусалима в любом случае был помощью Византии.
Предполагалось, что папа поведет святое воинство на освобождение Гроба Господня, чтобы объединить под своим духовным началом всех правоверных. Для Урбана это было демонстрацией престижа и вселенского авторитета.
Клич, брошенный для сбора воинов, оказался в тот момент удивительно востребованным. Откликнулись крупные землевладельцы — рыцари из Прованса, Тулузы, Лотарингии, нормандцы с юга Италии, внуки викингов… Но еще прежде, чем собралась знать, вперед ушли толпы добровольцев, готовых мусульман хоть шапками закидать и погибнуть ради пропуска в рай.
Византийцы, которые просили у папы просто содействия в наборе наемников, были шокированы появлением на берегах Босфора ватаг этих нищебродов и проходимцев. Только несколько месяцев спустя туда прибыли более-менее серьезные воинские части, возглавляемые графами и герцогами. Константинопольский император Алексей Комнин принял от них вассальную присягу и спешно двинул их далее против турков-сельджуков в Малую Азию.
— Действительно ли «мусульманское господство» было такой реальной угрозой?
— К тому времени Палестина находилась под мусульманским контролем уже несколько столетий, но это отнюдь не мешало христианским паломничествам в Иерусалим. В целом для Востока христианство было религией, которая вполне спокойно могла сосуществовать наравне с исламом. Однако в XI веке на Ближнем Востоке случались эксцессы: кого‑то из паломников убивали, кого‑то грабили. То есть формально крестоносцы имели повод для похода…
Для них это была война против мусульман (их называли тогда сарацинами), которые воспринимались как враги, уничтожающие христианскую веру. Причем если христиане считали мусульман не просто еретиками, а врагами веры, то мусульмане воспринимали христиан такими же верующими людьми, как и они сами, просто еще не дошедшими до учения пророка Мухаммеда. Поэтому мусульмане первоначально не оценивали эту войну как религиозную. Они видели в европейцах просто захватчиков.
По удивительному стечению обстоятельств, походу крестоносцев многое благоприятствовало. К середине 90‑х годов ХI века все великие правители на Ближнем Востоке умерли, а их престолы заняли либо малолетние дети, неспособные договориться между собой, либо малозначимые военачальники.
— Когда говорят «крестовый поход», нередко подразумевают нечто варварское, разрушительное, несущее беду…
— Начнем с того, что само понятие «крестовые походы» появилось уже после того, как последний крестоносец покинул Святую землю. Современники называли эти действия «паломничество», «путь в Иерусалим», «священное деяние», исполненное во имя церкви и по ее воле. Обычно, но далеко не всегда участники отмечали себя знаком креста, отчего их называли крестоносцами.
Самое же главное — «крестовый поход» стал синонимом войны законной, справедливой и священной. Первоначально христианство было религией мира, его идеология вообще не предполагала насилия, не допускала ведения войн. Его символ — беззащитный агнец, во всем полагающийся на волю божию.
Но в V веке в сочинениях философа Августина Аврелия появились варианты разрешенных случаев применения силы: самооборона и защита веры, то есть война с еретиками и отступниками. К христианской доктрине и гуманизму это не имело никакого отношения, но при Августине церковь находилась в стадии становления, процветали ереси. С ними необходимо было бороться, а это было невозможно без насилия.
Поскольку подобные действия противоречат христианству, Августин использовал термин «священная война», то есть санкционированная церковью, необходимая для защиты веры. Идеология очень удобная: дать право на совершение убийства религиозным лидерам. Иными словами, война якобы ведется не ради того, чтобы отобрать у кого‑то деньги, имущество, землю или просто отомстить, а потому, что они, недруги, — на стороне зла, а мы, правоверные, — на стороне добра.
Для беспокойных вояк, каковых хватало во все времена, эта идея была настоящим спасением. Убийство — смертный грех, но он становился благодеянием, если был совершен на «священной войне». Одним из самых ее резонансных вариантов и стали крестовые походы.
Об их общих чертах историки договорились только недавно, обозначив несколько критериев. Участники экспедиции давали соответствующую клятву, что отмечалось крестом на одеждах. Призыв к кампании исходил от высшего церковного иерарха, то есть от Папы Римского. На время участия воина в походе церковь обязывалась покровительствовать его имуществу и семье. Наконец, Папа Римский даровал всем участникам отпущение грехов, а погибших приравнивал к мученикам за веру…
Иерусалим представлялся крестоносцам раем на земле, городом Солнца. Никто из них его не видел и не знал, где он находится: близко, далеко ли. Они долго шли с боями, а потом увязли в осаде Антиохии. Кто‑то уехал домой, решив, что дальше не прорваться, кто‑то отправился покорять окрестные города… И только когда после годичной осады Антиохия была взята, остатки войска крестоносцев двинулись к Иерусалиму.
И, к собственному изумлению, в 1099 году практически без особых усилий захватили его. Такой ошеломительный успех потряс как участников, так и всех современников. Это было чудо, эхо от которого прокатилось по всем христианским землям.
А вот никакого дальнейшего плана не существовало. Папа Урбан уже умер, ситуация в Европе изменилась, миссия была выполнена, крестоносцы собирались разъехаться. Однако оставались завоевания, земли, замки, подданные. Наконец, требовалась охрана для будущих паломников.
Так возникло Иерусалимское королевство. Первое время у него даже не было короля. Его возглавил лотарингский герцог Готфрид Бульонский, приняв титул «защитника Гроба Господня». Земли севернее, вокруг Триполи, занял герцог тулузский Раймунд, а нормандцы из Италии захватили греческую Эдессу. Кто‑то действительно преследовал благочестивые цели, а кто‑то просто наживался.
— Сколько же всего было походов на Ближний Восток?
— Нумеровать их стали с XVII века, через три с лишним столетия после того, как крестоносцы покинули Палестину. Сейчас принято говорить о восьми походах с 1099-го до 1270 года, но последний был направлен в другой регион — Тунис. Бывали и многочисленные «промежуточные кампании».
Если первый крестовый поход, считавшийся «образцовым», обозначил завоевания, то последующие были связаны с попыткой их сохранить — в Палестине и Сирии. Потому что мусульманские правители довольно быстро объединились, дали отпор, и уже буквально через несколько десятилетий крестоносцы утратили свои основные территориальные достижения. Христианских правителей вытеснили к побережью Средиземного моря.
В 1187 году мусульмане отвоевали Иерусалим. Их возглавлял султан Салах ад-Дин (европейцы называли его Саладином). Теперь ему как спасителю отечества, государственному деятелю и полководцу, остановившему «натиск крестоносцев на Восток», в Дамаске воздвигнут величественный памятник.
Все позднейшие попытки христиан вернуть завоевания были безуспешными. В 1228 году император Фридрих организовал крестовый поход, в ходе которого договорился с местным правителем и выкупил Иерусалим. Мусульмане при этом сохраняли права на свои места поклонения в городе. У Папы Римского подобный «коммерческий подход» вызвал возмущение. Он осудил акцию, и Фридрих был даже отлучен от церкви. Казалось бы: Иерусалим наш, христианский, взят мирным путем, без потерь со стороны «освободителей», но метод и средства, увы, не те.
Впрочем, спустя два десятилетия Иерусалим был потерян крестоносцами уже окончательно. Финалом походов на Ближнем Востоке стало падение в 1291 году Акры — города в Западной Галилее (ныне в Израиле) и последовавший затем уход крестоносцев из Палестины. В 1387 году крестоносцы были разгромлены при Никополе в Болгарии, а в 1522 году изгнаны с Родоса, в 1571 году — с Кипра…
Вместе с тем лозунг «священной войны» никуда не делся. Руководствуясь им, европейцы пытались спасти Константинополь от падения в 1453 году, а в 1571-м разгромили турецкий флот при Лепанто — греческом городе на северном берегу Коринфского залива. Во всех случаях Католическая церковь частично финансировала кампании.
Последний раз крестоносное объединение было создано под эгидой Римского Папы в 1684 году — против Османской империи. В 1686 году к нему присоединилась Россия. Эта «Священная лига» существовала вплоть до конца XVII века.
Многократно позднее также были войны, которые их участники именовали священными. В той же Крымской войне так воспринимали свою миссию все стороны: лозунги борьбы с неверными использовали и французы (католики), и англичане (протестанты), и турки (мусульмане), и даже русские…
Кстати, обращу внимание на исторический сюжет, который зачастую остается вне поля зрения. Когда речь заходит о 1917 годе, то всем хорошо известно, что именно тогда к власти в России пришли большевики. Но в тот же период в ходе Первой мировой войны случилось событие, которое для всего мира имело едва ли не большее значение: британские войска заняли Иерусалим, выбив из него турецкую армию.
Британцы декларировали, что вернули город христианам после 646 лет плена. Они числили себя священными воинами, завершающими эпоху. В коллективном заявлении представителей войск Антанты (англичан и французов) прямо говорилось о том, что власть над Иерусалимом восстанавливается по праву завоевания крестоносцев.
Точно так же два года спустя, в 1919 году, после подписания Версальского мирного договора, французы, утвердив свой протекторат в Сирии, объявили его реваншем за события XII – XIII веков.
— Если говорить о крестовых походах на близких к нам пространствах, в Прибалтике, это будет совсем другая история?
— Нет, продолжение той же самой. На Ближнем Востоке крестоносцы стали получать серьезный отпор, но амбиции Папы Римского нужно было где‑то реализовывать. Таким идеальным местом для завоевателей стал север Европы. В первую очередь в течение XII века крестоносцы покорили полабских славян на севере современной Германии, а дальше началось продвижение в Восточную Прибалтику и Финляндию.
Поначалу крестоносцы воспринимали себя исключительно как защитники новообращенных. Европейцы в Ливонии (территории современных Южной Эстонии и Северной Латвии) вообще сначала пытались договориться, в том числе с законным сюзереном областей в устье реки Даугавы (Западной Двины) полоцким князем Владимиром.
В XIII веке в Риме всерьез обсуждали создание на Балтике папского государства. Первые успехи вселяли надежду: были учреждены миссии на Даугаве, основано поселение в устье этой реки, началось возведение крепости. Церковники санкционировали и мотивировали свои действия ровно так же, как и в Палестине.
Однако публицистические штампы типа «крестоносной агрессии» и «псов-рыцарей», на мой взгляд, все‑таки не вполне соответствуют реальности.
— А как же было на самом деле?
— В «Хронике Генриха Латвийского» есть рассказ, как в 1212 году в одном из мелких княжеств, которое находилось под контролем полоцкого князя, встретились рижский епископ Альберт и Владимир Полоцкий. Зафиксирован их разговор, который я позволю себе изложить собственными словами.
Альберт укорял Владимира Полоцкого в том, что он как правитель земель в Ливонии не занимается миссией проповеди Христа. Тот отвечал, что на Руси не принято навязывать язычникам христианскую веру, они должны сами дойти до осознания истин. Кроме того, рассуждал он, если мы всех сделаем единоверцами, то они станут нам равными и мы не сможем собирать с них дань.
В итоге Владимир и Альберт договорились дань сохранить, но собирать ее будет епископ и передавать Полоцку. Одним словом, если русские князья собирали с язычников дань, а их религию не трогали, то для епископа Альберта принципиальной якобы была именно вера, а не уплата дани. Хотя она, конечно, тоже была существенным элементом.
Учитывая все эти лукавства, слова о «крестоносной агрессии» на северо-западе, на мой взгляд, все‑таки звучат натяжкой. Правильнее, как мне кажется, говорить о борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике. Западные феодалы приходили собирать дань и устанавливать свою религию, а затем оставались там жить, строили замки, укрепления, контрольные пункты, приучали местные племена к новым порядкам.
Пример в какой‑то степени оказался заразительным. Уже в начале XIII века зафиксировано как минимум два случая, когда, стремясь закрепить свою власть на соседних территориях, русские правители стали использовать крещение. Так, Мстислав Мстиславич Удалой совершил свой первый поход в Эстонию в 1210 году и захватил город Оденпе (ныне Отепя). В «Хронике Генриха Латвийского» указано, что князь «обещал прислать попов для крещения». Впрочем, он не выполнил обещания, и поэтому епископ из Риги прислал своих священников, после чего все эстонцы были крещены.
Второй пример — крещение карелов в 1227 году — более показателен. Годом ранее, как сообщает летопись, новгородский князь Ярослав Всеволодович, отец Александра Невского, отправился походом на емь (тавастов) — жителей современной центральной Финляндии. Жившие по соседству карелы были давними союзниками русских, и после окончания похода Ярослав отправил священников их крестить. Видимо, это было результатом определенного соглашения и воспринималось обеими сторонами как благодеяние, награда.
— Напрашивается мысль, что столкновение между западными и русскими «колонизаторами» в Северо-Западном регионе было неизбежным…
— Да, и это вылилось в противостояние, повлиявшее на формирование карты мира. Знаковым событием стало, конечно же, Ледовое побоище 1242 года. Это яркий финал большой войны, длившейся два с половиной года, но не столь триумфальный, как нам нынче кажется.
Да, на Чудском озере Александр Ярославич разгромил экстренно собранный отряд ордена и эстонцев. Однако сражение оказалось настолько тяжелым и кровопролитным, что продолжать далее поход в Эстонию Александр не смог. А, может, этого и не требовалось. Наступательная сила и русских, и ливонцев была истощена. С ливонскими рыцарями был заключен мир, по которому они отказывались от претензий на Псков, Латгалию и земли восточнее реки Нарвы.
Впоследствии было немало иных столкновений, порой более кровопролитных. Но удивительным образом именно этот рубеж, оформившийся после Ледового побоища, сохранился практически неизменным до наших дней. Этнические границы, ставшие государственными, оказались очень устойчивыми. И получается, что Александр Невский бился с немцами ровно на той границе, что ныне отделяет Россию от стран НАТО.
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Яндекс.Дзен».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 92 (7175) от 25.05.2022 под заголовком «Битва за веру».
Комментарии