Спрос на одиночество. Петербург становится городом квартир-студий
То ли доходные дома, то ли общежития... Все больше в городе жилья, способного вызвать подобные размышления. В тренде – квартиры-студии. Вот улица Шкапина отныне напоминает место их наиболее крупной дислокации.
ФОТО Сергея ГРИЦКОВА
Есть здесь два старых дома, которые, вероятно, могут претендовать на звание символа Петербурга первой четверти XXI века: улица Шкапина, 22 и 24. Ведь все, что происходило в последние 15 – 20 лет с этими домами и вокруг них, вполне можно считать характерным или показательным.
Шкапина, а также соседняя Розенштейна – петербургские легенды. Было время, горожане из уст в уста передавали байку о том, что здесь снимали фильм о блокаде без всякой киношной бутафории – таким было состояние зданий на обеих улицах. Один за другим дома признавали аварийными, подлежащими расселению. Это был первый проект практически полной реновации территории дореволюционной застройки – именно по причине ветхости. Признаемся себе, что многие аналогичные кварталы давно претендуют на такой же подход.
Реализация проекта наглядно показала, насколько все сложно. Расселение длилось несколько лет. Это была по-настоящему кропотливая юридическая и административная работа: решения принимали, как говорится, штучно, едва ли не по каждой семье индивидуально. Хотя последних аборигенов, ни в какую не желающих выезжать, переселяли уже по решениям судов.
Наиболее ветхое старье снесли... Хотя эти слова, скорее всего, болью отзываются в сердцах градозащитников, борцов за сохранение городской среды в первозданном виде. Отчасти под их давлением дома № 22 и 24 по Шкапина избежали сноса. Смольный, а именно – КУГИ, а впоследствии и КИО, очевидно, пожалели, что пошли на поводу у общественности: долгое время эти объекты не вызывали никакого интереса у инвесторов. Уже казалось, что на них так никто и не польстится. Напротив уже вырастали и заселялись корпуса новостроек, а они все еще стояли пустыми, живо напоминая о той самой улице, где снимали фильм о блокаде.
Кроме некондиционного состояния зданий потенциальных инвесторов отпугивало обременение, висевшее на них. Проект их реконструкции необходимо было (как и во многих случаях, даже если дом не является памятником) согласовывать в КГИОП. В данных обстоятельствах требование, признаться, было несколько странным, поскольку к тому времени улица уже перестала быть «Петербургом Достоевского» и «блокадным Ленинградом».
Лишь в 2018-м покупатель (он же девелопер) нашелся – приобрел на торгах оба здания за 57,5 миллиона рублей. Копейки, если учесть, что общая площадь построек превышает 3 тысячи квадратных метров.
Почти четыре года понадобилось застройщику «Петербургской строительной компании», чтобы провести полную реконструкцию. И вот ныне вместо изначальных 42 квартир в домах появились... 95: по 8 – 10 на каждом этаже. Нетрудно догадаться – все сплошь студии: самая просторная – 23,7 кв. м. За каждый квадратный метр инвестор планирует получить более чем по 200 тысяч рублей... Впрочем, ему, инвестору, виднее, будет его товар востребован или нет – его бизнес.
Вот только... студии. Что они значат для большого города?
Похоже, ничего хорошего. Даже если студию покупают, чтобы куда-то вложить деньги, все равно предполагается, что здесь кто-то должен жить. Кто?..
На 23 метрах, где уже есть кухонный уголок, можно разместить разве что диван и компьютерный стол. Получается неплохое временное логово для студента. В качестве постоянного обиталища это может привлечь внимание разве что человека из другого города, перебравшегося в Петербург за лучшей долей. И уж наверняка у того, кто въезжает в такую квартиру, нет мыслей о создании семьи даже из двух человек (не говоря уже о третьем-четвертом). Или такие мысли улетучиваются сразу после новоселья. Даже с котом жить тесно.
Гетто для одиноких людей. Временное жилье, которое, как известно, почти всегда становится постоянным. Царство тесноты еще более удручающей, нежели теснота коммуналки. И практически без надежды вырваться.
Генеральный директор одной из небольших строительных фирм, с которым довелось как-то обсуждать возведение огромного количества квартир-студий как значимого общественного явления, высказался в том духе, что «такое жилье обуславливает мобильность современного человека, его готовность быстро сменить место жительства, направиться туда, где для него есть интересная и доходная работа»... Но чуть позже согласился: студия – символ одиночества. Припомнил, что есть в Москве архитектурная мастерская, разработавшая проект дома, состоящего из квартир-студий, которые с помощью небольших переделок могут объединяться, превращаться в нечто более удобное для семейной жизни. Но проект почему-то оказался не востребован. Или пока не востребован.
Петербург и правда становится городом студий. Причем они растут как грибы и в новостройках, и в старом фонде. В новых домах хотя бы есть уверенность, что система электроснабжения, подачи воды и канализации выдержит такое количество розеток, раковин и унитазов. А в старом фонде?
Практически в каждом доме исторического центра есть коммуналки, превращенные в блоки студий. В комнатах за гипрочной ширмой ставят унитазы и поддоны для душей, подключают электроплиты и – живи. Или снимай!
Трудно представить, чтобы собственник такой вот новоявленной недвижимости – живет ли он в ней сам или сдает ее – бережно относился ко всему дому. Или даже к той квартире, в которой выделена его «квартира»-студия.
В общем, похоже, сейчас город, который еще окончательно не выполз из колоссальной проблемы коммуналок и советских общаг, создает себе новую проблему, решить которую в перспективе будет еще сложнее, поскольку в отличие от коммунальных квартир ни государство, ни застройщики, ни девелоперы не говорят, что вывод на рынок квартир-студий – временное явление, обусловленное социальной необходимостью.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 112 (6950) от 23.06.2021 под заголовком «Спрос на одиночество».
Комментарии