Дом у речки Бобылки
Небывалое дело - отдел по делам экологии одного дома... Так ведь и дом небывалый - высота 462 метра, 87 этажей плюс конус-«шпиль». Одним словом: «Лахта Центр». Чем занимается здесь экологический отдел? Зачем он создан? С руководителем подразделения Татьяной Оболонской беседует наш корреспондент Наталья Орлова.
У «Лахта-центра» сложились особые отношения с перелетными птицами. ФОТО Антона ВАГАНОВА/ТАСС
- Татьяна Михайловна, думаю, всем любопытно узнать, каковы функции экологов, работающих в небоскребе?
- Не экологов, а эколога. Как такового отдела нет. Вернее, он состоит из одного человека - из меня. С момента начала строительства в штатном расписании компании-заказчика уже значился специалист по экологической безопасности. И даже раньше — еще на этапе проектирования.
Как проектная документация, так и само здание должны соответствовать природоохранному законодательству. Если учесть, что к небоскребу изначально было приковано пристальное внимание общественности, то и условия, прописанные в законах, нам необходимо было соблюдать максимально тщательно.
В общем, моя задача - сделать так, чтобы все - от проектировщиков до рабочих - поступали правильно, в соответствии с требованиями природоохраны.
- И что же: вы запрещали им что-либо?
- А как же! На каждом этапе экологическая служба формировала техническое задание, от которого нельзя было отступать. Частично «Лахта Центр» попадает в водоохранную зону Финского залива. Это было учтено еще на стадии проекта. Предусмотрен был постоянный контроль на стройплощадке, чтобы загрязняющие вещества (в основном нефтесодержащие) не попадали в воду. Для чего в трех местах периодически отбирали пробы.
Надо сказать, что нарушение экологических норм на стройке - это сплошной человеческий фактор. Рабочим нужно справиться со своим ежедневным заданием. Им не до экологии. Они могут что-то выплеснуть, что-то выбросить... За всем этим приходится следить.
Знаете ли, детально отследить влияние стройки в каждую единицу времени достаточно сложно. Но воду мы анализировали особо тщательно: отклонений от нормативов в Финском заливе не было.
«Лахта Центр», если представляете, расположен в том месте, где в течение нескольких лет высасывали со дна песок ради намывных территорий. Когда начиналась наша стройка, рыбы поблизости не было. Очевидно, из-за замутненности воды, из-за гибели планктона. Но через несколько лет, к счастью, замутненность исчезла. И рыба появилась.
Ограда нашей стройплощадки не доходит до воды, остается «коридор», по которому теперь постоянно бродят рыбаки. Особенно с западной стороны, где речка Бобылка впадает в залив. Говорят, вытаскивают приличных лещей.
- А еще чуть севернее от башни «Лахта Центра» - Юнтоловский заказник, а еще немного западнее - северное побережье Невской губы, особо охраняемая природная территория...
- Есть раздел № 8 проекта строительства, где как раз и перечисляются природоохранные мероприятия, цель которых - исключить вредное воздействие на растительный и животный мир заказника и побережья.
Мы взяли четыре точки в районе Южной улицы в Лахте (это первая от «Лахта Центра» жилая улица - с противоположной стороны Приморского проспекта) и наблюдали за составом воды, воздуха, следили за уровнем шума. За всем, что могло негативно повлиять на Юнтолово.
Аналогичные наблюдения проводили и в Парке 300-летия Санкт-Петербурга, он совсем рядом. Но там уже была другая задача - отслеживать вероятное негативное воздействие на жилые районы: улица Савушкина, Школьная...
Были факты превышения уровня шума - граждане жаловались. В таких случаях мы старались снизить интенсивность работ.
Мы сертифицировали свой объект в международной системе LEED (между прочим, получили платиновый сертификат). Так что условия, которые мы обязались соблюдать, жестче, нежели многие российские правила. К примеру, мы уже в процессе строительства начали собирать отходы раздельно: металлолом, картон, пластик, дерево. И вывозили на предприятия по переработке вторсырья. Национальные правила этого не требуют. Я мало знаю строек, где работа с отходами налажена так же.
- Татьяна Михайловна, а теоретически каковы могут быть экологические последствия строительства таких зданий: по мировому опыту, по вашему?
- Да никаких особых рисков... Обычный дом. Разве что очень высокий. Его эксплуатация ничем особо не отличается от эксплуатации любой городской высотки, скажем, в 30 этажей.
Есть ряд отличий, связанных с применением современных технологий. К примеру, здесь будут работать вакуумные пневматические мусоропроводы. Для пищевых отходов - отдельный.
У нас уже практически построены локальные очистные сооружения. Причем чистить мы будем не только бытовые стоки (это и так понятно!), но и стоки, собираемые ливневой канализацией с территории комплекса, и отдельно воду, которая стекает с кровли и вообще с поверхностей здания. Резервуар очистных имеет просто сумасшедший объем - около двух тысяч кубометров.
Энергосбережение - это уже общее место. В здании «Лахта Центра» используются, кажется, все имеющиеся технологии энергосбережения. Отчасти их применение можно считать решением экологических задач.
Здесь будет очень большая заглубленная парковка - на 1635 мест. Кроме того, небольшая наземная. Каждый заехал-выехал... Конечно, выбросы будут немалые. Но, пожалуй, это единственное, что можно отметить с минусом для окружающей среды. Остальные проявления, повторюсь, мало отличаются от проявлений рядовой современной застройки.
- Если вернуться к Юнтоловскому заказнику... Он же славен прежде всего тем, что представляет собой место стоянки перелетных птиц. Многие орнитологи предсказывали, что строительство такого размаха самым негативным образом скажется на их численности.
- Разумеется, мы знали о риске. И понимали, что необходимо трезво оценивать последствия. Однако, когда проект стартовал - еще в 2013 году, - обнаружилось, что за мигрирующими птицами никто из орнитологов не наблюдал уже многие годы. Последние исследования относились, кажется, к 1976 году. И актуальными данными никто не располагал. И от какой точки отсчета мы должны были исходить?
Пришлось прежде всего заказать исследование. Наблюдения проводили ученые из Зоологического института совместно с сотрудниками биологического факультета Большого университета. Возглавлял группу Дмитрий Николаевич Ковалев, которого, я уверена, многие помнят. Ученые были вооружены приборами по типу эхолотов. Использовали и компьютерную технику.
В результате группа констатировала снижение количества перелетных птиц по сравнению с теми давними показателями. Снижение это связали с дноуглубительными работами, которые давным-давно были проведены в Юнтоловском заказнике. Водоплавающие птицы летели именно туда - на мелководье. А когда оно исчезло, исчезла и кормовая база. Кроме того, по мнению ученых, сыграла свою роль и многоэтажная застройка в непосредственной близости от заказника - Богатырский проспект, улица Оптиков, Камышовая...
- Эти выводы были сделаны до активной фазы строительства башни. А что сейчас: количество птиц сократилось еще больше?
- В 2017 году, когда башня достигла высоты 300 метров, орнитологи не зафиксировали никаких изменений ни в численности, ни в видовом составе. Как было при начале стройки, так и осталось. Наблюдения велись в 500-метровом коридоре, в том числе непосредственно над территорией строительства. Отчет - многостраничный том: по каждому виду птиц. Вот, скажем, наблюдатели насчитали 250 мигрирующих гусей. Это неплохая численность.
Сами сотрудники компании-заказчика в течение нескольких лет наблюдали лебедей, которые останавливались в 300 метрах от стройки. Теперь, правда, их стоянка сместилась к западу.
С птицами у башни уже, если можно так выразиться, сложились отношения. Как-то чайки устроили себе гнезда на недостроенном еще здании. Пришлось огородить это место и подождать, пока они выведут птенцов.
- Почему же в таком случае некоторые орнитологи выражают обеспокоенность по поводу угрозы для птиц со стороны небоскреба?
- Было опубликовано немало материалов о том, что якобы из-за столкновений с небоскребами в мире погибает колоссальное количество перелетных птиц. «Лахта Центр» расположен на Беломоро-Балтийском пути их миграции. Они летят над нами и мимо нас.
Думаю, полностью исключить ситуацию, при которой птица может разбиться о стену небоскреба, невозможно. Но это все же аномалия. И связана она, к примеру, с порывами ветра, с которыми птицы не могут справиться и которые могут нести их прямо на стену.
- Приходилось слышать о том, что птица подчиняется инстинкту, а не своим глазам. И что она упрямо летит по маршруту, по которому всегда летали ее предки. Даже если на пути уже выросла стена...
- Нет, конечно. Они же имеют глаза! И есть множество обстоятельств, которые корректируют поведение и пути миграции птиц.
Хочу сказать, что мы рассматривали вероятность того, что перелетные птицы могут не заметить башню. И пришли к выводу, что само ее остекление - сетчатое, не создающее сплошной прозрачной поверхности, - является гарантией того, что стая обратит на него внимание. Это днем. А ночью предусмотрена мерцающая подсветка: через каждые 42 метра на гранях башни установлены светодиодные фонари. И опять-таки: тот факт, что нет сплошного освещения, делает башню максимально заметной для птиц.
- Татьяна Михайловна, примерно через год «Лахта Центр» примут в эксплуатацию. И с этого дня он, как и все юридические лица в России, обязан будет вносить в бюджет плату за негативное воздействие на окружающую среду. Какой будет эта плата?
- Невозможно сказать даже приблизительно. В России пока не было аналогичных зданий. И в законодательстве не содержатся еще условия их эксплуатации.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 010 (6363) от 22.01.2019 под заголовком «Дом у речки Бобылки».
Комментарии