В Петербурге открылась выставка 30-летних художников
Выставка в Мраморном дворце «Поколение тридцатилетних в современном русском искусстве» – первая попытка Русского музея собрать коллективный портрет петербургских художников, родившихся в 80 – 90-х годах прошлого века.
ФОТО Александра ДРОЗДОВА
Кураторы, готовившие проект, относятся к тому же поколению миллениалов, что и художники. Соответственно, смотрят на него скорее изнутри, чем снаружи. С одной стороны, это добавляет экспозиции объема, с другой – усложняет задачу посетителя. Каждому из пришедших предстоит самостоятельно осмыслить выставку, сформировать собственный образ «поколения Y» (его называют и так). Тем более что сопровождающие тексты предлагают не столько толкование конкретных работ, сколько общие, концептуальные размышления.
Для тех, кто интересуется современным искусством, сюрпризов не будет. Здесь собраны работы художников, хорошо известных по выставкам Музея стрит-арта и другим проектам. Среди участников Покрас Лампас, Владимир Абих, Максим Има, Егор Крафт, Стас Багс, Семен Мотолянец... Всего около 45 имен и около сотни произведений, выполненных в разных техниках и материалах.
Выставка состоит из четырех частей, которые плавно перетекают друг в друга, образуя множество пересечений. Часть первая – своего рода увертюра, позволяющая настроиться на нужный лад. Уже во дворе Мраморного дворца гостей встречает надувная скульптура. Работа Максима Свищева – материальное воплощение объекта, созданного в графическом редакторе. Своего рода камертон. Художник взламывает границы между реальностью и виртуальностью, предлагая зрителю совершить путешествие в новый, смешанный мир. Еще несколько работ, помогающих настроиться на нужную волну, размещены в двух коридорах, на подходе к основным залам.
Далее участники и посетители выставки вступают в «Диалог с материалом». По замыслу кураторов, это и воспоминания о советском детстве авторов (тогда мальчики и девочки с удовольствием выжигали по дереву, вышивали, выкладывали мозаику), и новое осмысление старых техник. Так Надежда Косинская «рисует» не красками, а гвоздями, выкладывая из них изображение. Александр Цикаришвили «лепит» свой объект-дом буквально из земли. Нестор Энгельке создает пейзажи и портреты, вырезая их на поверхности деревянных щитов. А Петр Дьяков размышляет о работе скульптора, материализуя свои прикосновения к материалу, оставляя на возникающих под его руками лицах и торсах слепки собственных пальцев и ладоней.
Раздел «Внутри себя» – история о том, как поколение миллениалов, рожденное в доцифровую эпоху, проживает конфликт между реальностью и виртуальностью. Разлом этот пролегает не снаружи, а внутри. Вглядываясь в себя, размывая границы между фантазией и материей, личным пространством и паутиной социальных сетей, они создают новые миры. Пример тому – еще одна надувная скульптура Максима Свищева, тончайшая графика Алены Терешко, психоделические грезы Ивана Плюща.
Отдельный зал отведен инсталляции Егора Крафта, обучающего искусственный интеллект воссоздавать утраченные фрагменты античных рельефов и скульптур. Результат выглядит одновременно забавно, завораживающе и пугающе. Иногда искусственный разум действует более чем разумно, иногда – совершает ошибки. Но суть не в точности попадания. Это тот случай, когда процесс важнее результата, идея – материи.
Последний зал – «Среда обитания». Это про бесстрашие, выход во внешнюю среду, ее преображение. Первым, конечно, на ум приходит стрит-арт, который трудно показать в музее. Переносить в выставочный зал то, что создано на улице и для улицы, непродуктивно. Поэтому на выставке представлены музейные вариации на тему. Например, макет двора с миниатюрными граффити (работа Павла Плетнева «Стена Славы»). Или повторенное специально для выставки высказывание Максима Имы черным по светлому, на специально построенной стене.
И тут выставка замыкается кольцом. В зале на отдельно стоящем блоке, ставшем доминантой выставки, оставил свой «автограф» Покрас Лампас. Выглядит его работа предельно эффектно, но на удивление созвучна среде – самой экспозиции, Мраморному дворцу. «Каллиграфию называли искусством красивого письма. Разрушая стандарты красоты, мы меняем представление о том, что есть каллиграфия и какая у нее функция», – написал художник прихотливо переплетенными золотыми литерами на черной стене. И объяснил, что это – об объединении традиции с современным искусством, восточной культуры – с западной. Прочитать надпись на самом объекте трудно, но этикетка в помощь.
Какова мораль? Экспозиция получилась яркой и разнообразной – по материалам, техникам, образам. Это не столько цельный портрет поколения художников, сколько его первый эскиз, попытка осмысления. Пестрая мозаика, собранная кураторами со всей ответственностью, но сдобренная долей иронии. Лишенная злободневности, зато заставляющая задуматься. Примерно как у Чехова: «Если не дают чая, то давайте хоть пофилософствуем».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 41 (6879) от 11.03.2021 под заголовком «Среда обитания тридцатилетних».
Комментарии