В Эрмитаже открыли выставку искусства русского офорта
В Зимнем дворце на выставке «Искусство русского офорта. Вторая половина XIX – начало ХХ века» Эрмитаж впервые представил историю этого вида графики.
ФОТО предоставлено пресс-службой Эрмитажа
Кураторы отобрали для показа 190 офортов. В их числе портреты членов императорского семейства, политиков, писателей, музыкантов. А также воспроизведения шедевров мировой живописи, пейзажи и бытовые сцены. Среди авторов не только мастера-офортисты, но и всем известные художники, пробовавшие себя в этой технике.
На почетном месте печатный офортный станок, изготовленный в 1872 году в Петербурге (его на время выставки предоставил художник Виктор Кобзев). В последнем зале – инструменты гравера (иглы, штихели, гладилки, шаберы, рулетки...) и офортные доски работы известного современного графика Олега Яхнина.
Выставка получилась большой и многослойной. Она – о технике офорта, которую Валентин Серов охарактеризовал как «нечто схожее с гравюрой, но в тысячу раз живописнее, художественнее». И о людях – тех, кто занимался офортом, и тех, кого они изображали. Она о том, что происходило в России во второй половине просвещенного XIX столетия и позже, на сломе веков. О красоте и крахе империи, судьбах конкретных талантов и творческих поисках нескольких поколений русских художников. Здесь есть что смотреть, но основной акцент сделан на размышление.
Практически каждый экспонат может стать точкой отсчета. И за каждым обнаружится клубок тем и историй, который непросто, но возможно размотать при помощи аннотаций и каталога. Пример тому – «Портрет детей сенатора Сергея Ивановича Зарудного», исполненный Виктором Бобровым (одним из самых плодовитых мастеров офорта).
Три благовоспитанных мальчика (сыновья Зарудного и его племянник) запечатлены на берегу озера, где-то на курорте в Германии (офорт сделан по фотографии). Внизу под главным изображением помещен еще один совсем небольшой портрет – самого Сергея Ивановича. Как рассказывают кураторы, такие «ремарки» встречаются нередко. Это своего рода заметки на полях, информация к размышлению.
Главная тема – истории героев милой сценки, сыновей и племянника сенатора, правоведа, переводчика Зарудного. Один из них, Александр Сергеевич, в марте 1917 года стал министром юстиции (понятно, что ненадолго). Другой, Сергей Митрофанович, с 1919-го по 1940 год работал... в Эрмитаже, в отделении гравюр. Художественного образования он не имел (был юристом), но, судя по сохранившимся документам, успешно занимался инвентаризацией.
Далее – биография автора, офортиста и педагога Виктора Алексеевича Боброва. В конце жизни он составил список своих офортов – всего около двух сотен работ. Это много. Жизнь его складывалась успешно, на выставках Императорской академии художеств он регулярно получал поощрительные медали, золотые и серебряные. Со временем стал очень состоятельным человеком, но умер в бедности в 1918 году. Ему было 76 лет.
На выставке рядом с портретом сыновей и племянника Зарудного представлены и другие работы Боброва. В том числе портрет Александра Келленбенца, одного из самых опытных граверов-печатников второй половины XIX века (художники всегда работали в паре с печатниками, но редко портретировали их).
Возникает вопрос: как получилось, что офорт получил широкое распространение в то время, когда уже существовала и активно использовалась фотография? Как объясняют кураторы, искусство офорта, даже если речь идет о воспроизведении живописного оригинала или фотографического снимка, все-таки остается искусством, интерпретацией. У него – свои выразительные средства, свой язык. Он не конкурирует ни с фотографией, ни с другими видами графики, развивается в собственном русле.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 77 (6915) от 30.04.2021 под заголовком «У офорта свой язык».
Комментарии