Теодор Курентзис и Джованни Антонини открыли серию концертов к 250-летию Бетховена
Теодор Курентзис и его именитый итальянский коллега Джованни Антонини выступили в Капелле и Концертном зале Мариинского театра с оркестром MusicAeterna, открыв в Петербурге серию концертов, посвященных 250-летию со дня рождения Бетховена.
ФОТО Александры МУРАВЬЕВОЙ
В массовом сознании Бетховен связан с чем-то всклокоченным, бунтарским, громокипящим, свергающим. Это и так и не так одновременно. Многие дирижеры интерпретируют его сочинения однобоко, как в школе учили, без внимания к множеству мелочей и вещей посерьезнее, которыми Бетховен чертил себе дорогу в будущее, оставляя современников далеко позади. Тяжелые трактовки самой известной симфонической троицы - Пятой, Третьей и Девятой - ушли в прошлое вместе с веком Фуртвенглера, Мравинского, Караяна, которые не только вычитывали, но и «вчитывали» настроения своих эпох. Им на смену пришли сегодня Джованни Антонини и Теодор Курентзис с их стремлением наделить музыку чертами живой человеческой речи, дыхания, чувств.
Теодор Курентзис на сей раз уступил ветвь первенства итальянскому коллеге - маститому Джованни Антонини, лидеру оркестра Il Giardino armonico, предоставив ему возможность поработать со своим оркестром MusicAeterna. В отличие от пермской публики, которая слышала, как работают с этим оркестром зарубежные дирижеры, петербуржцы впервые увидели «машину» Теодора в руках другого «водителя». И руки эти показали, как хорошо спроектировано это «средство передвижения», способное реагировать на иную силу, иную школу, сохраняя при этом все свои лучшие характеристики - мобильность, пластичность, чуткость, способность меняться. Концерты Антонини с оркестром Курентзиса в год 250-летия со дня рождения Бетховена запланированы в Европе, Корее и Японии.
Сразу три симфонии Бетховена прозвучали в исполнении оркестра MusicAeterna под управлением Антонини в зале Капеллы - Первая, Третья и Восьмая. Антонини - давний игрок на поле исторически информированного исполнительства, он прошел разные периоды углубления в старину. И понял, что дословно воскрешать прошлое бессмысленно и даже вредно. Более ценный рецепт сохранения наследия: открывать его настоящему и будущему, держать в диалоге с современным слушателем, живущем в информационном мире. Такой подход близок и Курентзису.
Однако в руках Джованни Антонини оркестр MusicAeterna, который за эти годы своими концертами приучил слушателей к бешеному драйву, обрел иную элегантность, шарм, динамику. Оттого и атмосфера в зале повисла иная: публика ждала привычных преувеличенных дирижерских эмоций, но Антонини всего лишь просто дирижировал, не прибегая к «экстрасенсорной» жестикуляции. Все просто, естественно, как будто само собой разумеется - так можно было охарактеризовать его подход к этой музыке.
Но именно при таком подходе оживали, как цветки после дождя, ноты партитуры, которые нужно грамотно проартикулировать, не прибегая к пережимам эмоций, к маятнику настроений. В Первой симфонии с инициирующей тональностью до мажор невозможно было не расслышать, как Бетховен выстроил родственную связь с Гайдном и Моцартом. В тональности Восьмой - фа мажоре обнаружилось прямое родство с идеологией его же «Пасторальной» (Шестой), а вместе с ней - желание композитора творить свободно от канона. Наконец, в легендарной Третьей, которую Бетховен планировал посвятить Наполеону, но передумал, возмутившись порочностью амбиций этого тирана, Антонини все внимание сконцентрировал на Траурном марше. Он дал отчетливо услышать, откуда вырос и траурный марш в «Гибели богов» Вагнера. Тем большим ликованием наполнил маэстро танцевально-карнавальный финал.
Сам же Теодор Курентзис оставил на десерт Девятую симфонию в Концертном зале Мариинского театра. Все развитие трех первых частей он выстроил как логическое движение к радости, оду к которой написал Шиллер. Конечно, в первой части уже во вступлении не обошлось без авторской корректировки темпов.
В финале, где в силу вступил квартет певцов и хор, маэстро Курентзис создал необыкновенное ощущение вселенского ликования, единения миллионов в их порыве к свободе и счастью. Квартет певцов, среди которых не было россиян, поразил идеальной спетостью в вокальных эпизодах, написанных Бетховеном как будто умышленно неудобно для того, чтобы показать, с каким трудом достигается взаимопонимание между людьми. Особенно отличились мимикой меццо-сопрано Софи Хармсен и баритон-интеллектуал Михаэль Надь, лицо которого отражало каждый новый ход симфонической мысли.
Мастерство Теодора Курентзиса (на снимке) заключалось в искусном выстраивании драматургии финала, когда вступления хора возникали как яркие озарения - словно сами собой в результате естественного симфонического развития Девятой. И перед слушателями отчетливо рисовались утопические надежды на просвещение человечества.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 028 (6626) от 17.02.2020 под заголовком «Людвиг, Теодор и Джованни».
Комментарии