Темирканов ушел с поста главного дирижера симфонического оркестра Филармонии
Юрий Темирканов ушел с поста главного дирижера Заслуженного коллектива России Академического симфонического оркестра Филармонии (ЗКР АСО), сохранив за собой полномочия художественного руководителя Санкт-Петербургской академической филармонии им. Д. Д. Шостаковича.
ФОТО Википедии / Kremlin.ru / CC BY 4.0
Эта новость если и не казалась неожиданной, все же стала громом среди ясного неба. Новость же о назначении Николая Алексеева главным дирижером ЗКР прозвучала приговором, хотя формально этот музыкант, располагающий регалиями и заслугами, имеет для данного назначения все основания. Обо всем пришлось узнать из сухой официальной строки в рубрике «Главные новости» на сайте петербургской Филармонии как о чем‑то очень обыденном: «21 января 2022 года решением художественного руководителя Санкт-Петербургской академической Филармонии маэстро Юрия Темирканова дирижер Заслуженного коллектива России академического симфонического оркестра Филармонии Николай Алексеев назначен главным дирижером оркестра».
Примерно так же в нашем холодном городе несколько лет назад «ушла» со своего поста прима-балерина Мариинского театра великая Ульяна Лопаткина — молча, без прощального гала-концерта, будто и не танцевала вовсе, будто и не принесла никакой славы надменному императорскому театру. Ну подумаешь, прекрасно танцевала… Забыли и больше не вспоминают. И все молча, не моргнув глазом, равнодушно перенесли это известие. Так и сейчас Юрий Темирканов ушел с поста, который занимал со своих 50 лет, с 1988 года, — молча. Подумаешь, сделал мировое имя филармоническому оркестру…
Он вообще не любил много говорить, а в последнее время особенно, демонстрируя красноречивым молчанием отношение ко многому, что творилось в культуре и политике, как реагирует уставший немолодой отец на проделки сына-неуча. Так он уже давно выражал свою позицию в адрес музыкально безграмотных режиссеров, ломанувшихся на заработки в оперный театр со своими идиотскими концепциями. То ли понимал, что его эпоха, а вместе с ней и многие его друзья уже ушли безвозвратно, и не пытался ее удержать, то ли учитывал особенности национального общения и прекрасно осознавал, что любое слово внезапно может быть использовано против него. В немногочисленных высказываниях был лаконичен, зная, что «имеющий уши да услышит».
Два года бесконечных ограничений и жизни в масках довели дело до логичного конца: маэстро, так и не выходя из своего дома к широкой публике, махнул на все рукой и ушел. Он не столько не привык бороться, сколько не любил «бодаться». Он не стал бодаться, когда в оркестр Мариинского пришел Валерий Гергиев, уступив ему оперную поляну навсегда. Знаменитый оркестр Филармонии достался Темирканову после Евгения Мравинского не просто ценой нечеловеческого терпения, выдержки, способности не замечать кривых взглядов и сплетен, стоивших ему больших нервов. Постепенно в оркестре появилось много молодежи, которую он ценил, любил и уважал. Темирканов никогда не повышал голос на музыкантов, был предельно уважителен, а если делал замечания, то в мягкой, деликатной, подчас ироничной форме.
Музыканты на репетициях ловили каждый его взгляд, вздох, жест, интонацию, из которых на выступлениях вырастали большей частью исполнительские шедевры. В них тишина была ценнее громыхания, а неспешность важнее суеты и скорости. Он оберегал себя, а вместе с собой и своих оркестрантов от диссонансов ультрасовременной музыки, оградив свои владения наследием великих классиков от Моцарта до Рахманинова, Прокофьева и Шостаковича, иногда позволяя позаигрывать со Щедриным. А в качестве особого гурманства заглядывал в звуковые миры своего друга Гии Канчели.
Преждевременно писать о маэстро в прошедшем времени, но ведь он не выходит к оркестру уже больше двух лет. Но и до этого он очень редко выходил на петербургскую сцену к всегда так сильно ждавшим его слушателям не только нашего города, но и других регионов России и мира. Да дирекция берегла его, беспокоилась о здоровье, избавляя от лишних нагрузок на родине, чтобы сохранять силы для зарубежных гастролей. При всех сложных обстоятельствах все же трудно понять, почему этот рыцарь духа не нашел мужества и сил выступить хотя бы с кратким обращением ни в печати, ни на сцене со словами поддержки, в которой, вероятно, нуждался и сам. Ведь в его руках заключалась судьба легендарного оркестра, и в его полномочиях было высказать то, что думает он хотя бы в этот судьбоносный, исторически ответственный момент ухода с дирижерского поста. Оставляя после себя фигуру неравноценную, с которой именитый оркестр в мире уже явно не будут принимать как раньше, Юрий Темирканов словно бы в очередной раз использовал риторику намеков, будто говоря: «Да делайте что хотите, только оставьте уже меня в покое».
На одной из пресс-конференций к открытию очередного филармонического сезона на вопрос известного музыкального критика о том, не собираются ли здесь вдруг познакомить петербургского слушателя с Десятой симфонией Бетховена (реконструкция которой была представлена в Европе в октябре прошлого года), Николай Алексеев ответил: «Да кому это может быть интересно?». Легкий шок от такого безразличия не заставил себя ждать в рядах немногочисленных культурных журналистов, которые так надеялись, что где-где, а уж в Филармонии‑то это должно быть как минимум хотя бы просто интересно…
Но известно же, что в России надо долго жить. Глядишь, когда‑нибудь доживем и до лучших времен. В конце концов и сам оркестр при всей своей фирменной интеллигентности тоже, может быть, скажет слово по поводу случившегося.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 19 (7102) от 03.02.2022 под заголовком «Ушел, не обещав вернуться».
Комментарии