Свет стал душой фарфора

В Главном штабе Эрмитажа открыта выставка «Метаморфозы фарфоровой пластики Инны Олевской».

 Свет стал душой фарфора | ФОТО предоставлено пресс-службой музея

ФОТО предоставлено пресс-службой музея

Фарфор демонстрирует нам торжество хрупкости. Старинный фарфор, который мы видим в музеях, пережил на своем веку столько бурных событий, но уцелел в отличие от Российской империи, которая сто лет назад разбилась вдребезги.

Но остался знаменитый фарфоровый завод, который нынче вновь называется Императорским. Существующий при нем музей уже несколько лет входит в состав Государственного Эрмитажа. Фарфоровые выставки в Эрмитаже стали хорошей традицией. Они знакомят нас и с историей русского фарфора, и с работами современных художников.

Несколько месяцев в Главном штабе демонстрировалась выставка главного художника Императорского фарфорового завода Нелли Петровой, а в Ротонде Зимнего дворца - фарфоровые цветы Владимира Каневского, живущего и работающего в США. Теперь есть возможность ознакомиться (или встретиться вновь) с творчеством художника Императорского фарфорового завода Инны Олевской. Она работает там почти полвека. Хрупкая, изящная, она сама кажется сделанной из фарфора. Но за этим балетным изяществом - сильный характер, который позволил ей смело «переформатировать» искусство фарфора.

Инна Олевская работает на стыке разных видов искусства - декоративно-прикладного и высокого, скульптуры, живописи, дизайна, отчасти - архитектуры и театра, немного - поэзии. Она порой создает композиции на темы, которые, казалось бы, далеки от тихой фарфоровой красы: «Тусовка», «Тревога» или «Чечня». Но в фарфоре довольно часто отражались исторические события и знаковые для той или иной эпохи персонажи. Так было и в императорские времена, что уж говорить о знаменитом агитационном фарфоре, создаваемом в первые послереволюционные годы мастерами русского авангарда.

Фарфор - материал сложный, но художница умеет как-то даже не укрощать его, подчиняя своей воле, а словно договариваться с ним. Она создает не только утилитарные предметы, но и различные арт-объекты и даже сложные архитектурно-пространственные композиции. Одна из самых известных таких работ называется строкой из пушкинской трагедии «Моцарт и Сальери» - «Гений и злодейство - две вещи несовместные»: музы, ангелы, поэты, музыканты. Когда-то итальянский сценарист Тонино Гуэрра, выставки которого, кстати, тоже были в Эрмитаже («Фантастический словарь» в 2004 году и «Мед» в 2010 году), хотел украсить фигурой Музы, созданной Инной Олевской, свой Сад забытых фруктов. Инна дружила с ним, соратником великого Феллини. Созданная ею инсталляция «В том доме розовом не слышно голосов» (2014) посвящена памяти Тонино Гуэрры.

Сама художница, родившаяся и выросшая в Киеве, приехала в Ленинград совсем юной, поступила в Мухинское училище. Тогда она еще не помышляла о фарфоре. Как рассказывает она сама, главным учителем стал сам город, который словно околдовал ее.

Другим учителем стал художник ЛФЗ Владимир Городецкий, который заметил ее работы и предрек успех. В творчестве Олевской нередко усматривают отголоски «Мира искусства», Серебряного века. Но, по ее словам, главным художественным потрясением, давшим толчок к творчеству, для нее стали работы Александры Щекатихиной-Потоцкой, а также агитационный фарфор времен авангарда. Известно, что Щекатихина-Потоцкая стремилась наделить фарфор новыми качествами, например, роспись в ее работах получила самостоятельное, а не прикладное значение. Многие ее росписи можно назвать живописью, только не на холсте, а на поверхности фарфора. На выставке есть портрет Щекатихиной работы Инны Олевской, выполненный в этой манере.

Один из экспериментов Инны Олевской связан с Казимиром Малевичем. В 2002 году она впервые расписала супрематические формы его знаменитого чайника и получашек. Среди ее известных ныне творений тоже есть чайники, которые с первого взгляда кажутся сумочками с золотыми логотипами итальянских модельеров Доменико Дольче и Стефано Габбаны, бывших в постперестроечной России символами гламура. Есть на выставке и коллекция фарфоровых туфелек, и помады любимых ею самой цветов: все оттенки красного и лилового.

А вот необычный натюрморт в революционном стиле далек от гламура. Коробок спичек с плакатом Моора на этикетке «Ты записался добровольцем?», обрывок газеты «Правда», пачка «Беломора» и вытащенная из нее папироса. Мне кажется, это реплика в диалоге с Карлом Фаберже, создавшем в 1906 году знаменитое настольное украшение - «русский натюрморт» с граненым стаканом водки, окурком, яичницей, селедкой и обрывком газеты. Только это, конечно, не большевистская «Правда», а вполне себе еще буржуазные «Ведомости Санкт-Петербургского градоначальства» за 18 октября 1905 года с текстом «Высочайшего манифеста об усовершенствовании государственного порядка», подписанного Николаем Вторым. У Фаберже все эти прозаические предметы сделаны из серебра, хрусталя, кварца, янтаря. У Инны - из фарфора, который она почитает драгоценным материалом, душа которого - свет.

В дар Эрмитажу Императорский фарфоровый завод передал фарфоровую композицию Инны Олевской «Путешествие в прошлое» (2012).

#фарфоровая пластика #Инна Олевская #Эрмитаж

Комментарии