Спастись в мире воображения. Как родился и живет театр ЦЕХЪ?
Театр ЦЕХЪ (он же ЦЕХЪ театр) возник в 2013 году. Актерско-режиссерский курс Анатолия Праудина закончил тогда обучение в Санкт-Петербургской академии театрального искусства, но расформировываться не пожелал. Выпускники решили создать свой театр. К концу обучения у них уже было 11 постановок, созданных с педагогами по сценической речи и мастерству, и победа на фестивале в Польше со спектаклем «Чудотворец» Александра Кладько (по мотивам «Старухи» Даниила Хармса). И желание работать вместе, которое они сумели осуществить и сохранить. Со временем пришло и признание, выразившееся в профессиональных премиях «Золотой софит» и «Золотая маска». О том, как родился и живет ЦЕХЪ, о творческих поисках и секретах успеха актер, режиссер, директор театра Михаил КАРГОПОЛЬЦЕВ рассказал журналисту Дине ГИН.
ФОТО Pixabay / onkelglocke
— Михаил, создать театр с нуля — само по себе непросто. Сделать так, чтобы он выжил, — задача почти невыполнимая…
— Наш театр возник из курса Анатолия Аркадьевича Праудина. Сейчас мы понимаем, что такие прецеденты есть (Небольшой драматический театр под руководством Льва Эренбурга, Этюд-театр Вениамина Фильштинского и другие), но тогда ничего не знали про это. Не знали, как организовать театр, не было никаких бизнес-планов. Были планы — заниматься творчеством, создавать спектакли, где‑то это делать, как‑то это делать…
— Как вы нашли площадку, деньги?
— Сначала нас приютил Театр Малыщицкого, и первые полгода мы существовали там. Потом поняли, что нужно найти свое место, и заключили контракт за безумные для нас деньги, влезли в долги… Мы собственными руками, при поддержке многих знакомых, бабушек, дедушек, друзей, построили площадку на Конюшенной площади. На два месяца все стали строителями — кто‑то делал туалеты, кто‑то электрику, кто‑то возводил стены… Нам нужны были стулья для зрительного зала, и мы устроили безумную акцию, собирали стулья по всему Петербургу.
Мы открылись тогда спектаклем «футуризмЗрим», постановкой нашего педагога по речи Юрия Андреевича Васильева, знаковой… И все пошло. Мы начали делать какие‑то проекты, пытались понять устройство театра. В 2018 году арендовали новое пространство, переселились на Чкаловский проспект и превратили бывшую котельную в мобильную площадку-трансформер…
— У вашего театра есть спонсоры? Вас поддерживает городская администрация?
— Часть денег мы получаем от комитета по культуре Петербурга: существуют гранты и премии для негосударственных театров, на которые мы претендуем. Получаем или не получаем — зависит от комитета. У нас есть партнерства, но они, по сути, бартерные. Играем несколько спектаклей в неделю (сейчас у нас около 30 постановок), ищем спонсоров.
— Как велика ваша команда?
— Есть артисты, которые играют только здесь, и есть ребята, которые работают где‑то еще: в БДТ, театре «На Литейном»… Всего в спектаклях ЦЕХа заняты чуть больше 90 человек. Со временем появились профессионалы, которые из‑за любви к нашему театру занимаются рекламой, менеджментом, продвижением, фестивалями, грантами… Есть те, кто в штате, у нас лежат их трудовые книжки, но если я создаю спектакль, то могу пригласить кого‑то со стороны. Это нормально.
— Будущий сезон станет для вашего коллектива десятым. Для негосударственного театра, построенного собственными силами артистов, это немалый срок. В чем ваш секрет?
— Мы с самого начала сами, своей головой бились о стенки, падали, вставали, и это нас закалило, как мне кажется… В результате мы пришли к театру, где нет художественного руководителя. В этом наша особенность. Есть несколько людей, которые отвечают за организацию, у каждого — какие‑то обязанности, и мы их выполняем. Но художественную политику никто не определяет единолично, ни я, ни кто‑то другой. Мы берем материал, который нам нравится, и пробуем его воплотить. ЦЕХЪ — это возможность попробовать.
— Как же организован творческий процесс?
— Представьте, что я не директор, который подписывает бумажки, а режиссер. Беру какой‑нибудь материал, к примеру, «Три поросенка». Просто грежу этими поросятами. Прихожу к команде ЦЕХа и говорю: «У меня — «Три поросенка», я планирую делать их с такими‑то артистами, художниками, с такими‑то идеями…». И мы ищем возможность это осуществить. И я все это организую. Режиссер у нас, по сути, — маленький художественный руководитель в своем проекте. У него больше обязанностей и ответственности, чем в государственном театре.
Мы планируем премьеру, но жесткие сроки не устанавливаются, есть возможность репетировать долго, столько, сколько понадобится. Может случиться так, что я на половине пути скажу: «Нет, ребята, «Три поросенка» в наше время не работают». И никто меня не осудит. Но если все сложилось, мы устраиваем предпоказ, обсуждаем, поддерживаем друг друга… Я сам бываю на всех предпоказах и премьерных спектаклях. И если вижу какую‑то проблему, стараюсь ее решить, а не указать на нее.
Сегодня я директор — надо что‑то налаживать, организовывать, связываться с кем‑то. Завтра я режиссер, у меня спектакль. Приходят артисты, художник по свету, мы делаем прогон… Но я также помогаю в монтировке… И так все.
— Вы сказали, что спектакль «футуризмЗрим» — знаковый для ЦЕХа…
— Да, когда мы начинали, нас определял «Футуризм». Но не только он. Еще были «Москва — Петушки» по мотивам повести Венечки Ерофеева, «Казус Кукоцкого» по роману Людмилы Улицкой, «Проза великих»… Мы все в них участвовали, и это нас определяло как театр.
Чуть позже возникли «Опыты драматических изучений» по «Маленьким трагедиям», «Любовь к трем апельсинам», «Анна Франк» — это уже другой период. Недавно появился хороший спектакль «Кукольный дом» по Генрику Ибсену, появились «Точки на временной оси» по пьесе Дмитрия Богославского…
Каждый из режиссеров у нас индивидуален. Есть Виктор Бугаков, артист БДТ, мой однокурсник. Он сделал спектакль «Нос» по Гоголю — интересный, музыкальный. А есть Александр Никаноров, тоже режиссер. Он поставил пьесу Ивана Вырыпаева «Чему я научился у змеи» (спектакль называется «Люблю»). И это совершенно другое направление, другой язык. Мой Мандельштам («МНДЛШТМ») — поэтическая мистерия. Не классическая история о поэте, а поток поэзии. Иная эстетика.
Я сейчас подумал, что это как‑то связано с тем, что у нас на первом курсе было около семи педагогов по мастерству. И мы все время были очень пластичны: одному несли эксцентрику, другому — драму… Наверное, это как‑то аукнулось. Нас научили, что каждый раз, когда ты сталкиваешься с материалом, даже если хорошо его знаешь, начинай заново, потому что и время меняется, и ты меняешься, и все может быть иначе. Мне на самом деле это очень нравится.
— Как ЦЕХЪ отметит свое 10‑летие?
— Сейчас мы создаем спектакль по пьесе Теннесси Уильямса «Трамвай «Желание». Я занят в нем как актер. С нынешними студентами мастерской Анатолия Праудина (они оканчивают 4‑й курс) будем делать режиссерскую лабораторию и постараемся в наш юбилейный сезон заполонить весь город. Мы делаем спектакли-экскурсии, спектакли под открытым небом, но это не самоцель. Мы понимаем, что все должно быть от души, от сердца, от желания человека сделать что‑то уникальное, интересное… Форма в нашем случае следует за этим желанием и может быть абсолютно разной. Наверное, людям это тоже нравится. И премию «Золотой софит» («Игроки», 2021 год), и «Золотую маску» («Сектор Газа», 2022 год) мы получили за то, что честно, профессионально занимались своим делом. Когда ты разбираешься в какой‑то теме, ты разбираешься в человеке, в себе… Тебе становятся неважны какие‑то социальные вещи, которые нас порой сильно накрывают. Важной делается какая‑то другая тонкость, грань человеческая. И мы пытаемся спастись в этом мире воображения, мире театра от чего‑то, что нам порой навязывает социум.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 112 (7195) от 23.06.2022 под заголовком «Цех свободных художников».
Комментарии