Симфонический оркестр MusicAeterna выступил в Филармонии
Симфонический оркестр MusicAeterna под управлением Теодора Курентзиса выступил в Большом зале Филармонии, исполнив мировую премьеру «Анафоры» Алексея Ретинского и Пятую симфонию Малера.
ФОТО Станислава ЛЕВШИНА/предоставлено пресс-службой Филармонии
Авторы идеи этого концерта поставили первым номером не произведение Малера, а премьеру сочинения ныне живущего композитора Алексея Ретинского, на протяжении нескольких лет очень успешно сотрудничающего с оркестром и хором MusicAeterna и его лидером Теодором Курентзисом. Они обыграли значение слова «анафора», которое с греческого переводится как «восхождение». Восхождение получилось к Малеру. Из звукового марева, которое так любит создавать Алексей Ретинский в своих звуковых партитурах-миражах, как из хляби, такт за тактом перед публикой возникала многоступенчатая твердь. Слушатели вслед за композитором словно из потустороннего, подземного мира шествовали вверх, преодолевая искушения и страхи.
В своей новой партитуре Ретинский использовал немало экзотических инструментов, стремясь дать жизнь новым тембрам, запечатлеть диковинные звучности. Было заметно сходство творческого метода с методами таких мастеров по цеху, как Софья Губайдуллина или Кайя Саариахо, одаривающих землян своими филигранно сконструированными звуковыми пространствами. Невозможно было не расслышать сладостного трепета, переходящего в лихорадку, с каким композитор добывает звуковые сокровища, которым нет конца. Здесь в помощь экспериментатору были электрогитара, три семантрона и сто водяных свистулек, в которые пришлось свистеть оркестрантам. Ударный семантрон напрямую связан с ритуалом и в неакадемическом, религиозном контексте – с призывом монахов к молитве. Свистульки напоминают птичий щебет. Так что нетрудно представить глубокий смысл «Анафоры», призывающей к духовной метаморфозе, к коллективной молитве для обретения Рая.
Анафора в филологии – это еще и прием организации стиха по принципу повторения, суть накопления энергии. В этом накоплении конденсатором был оркестр MusicAeterna, владеющий звуковой алхимией как мало какой современный оркестр. Сердце обмирало при очередном тембральном мерцании и переливе из одной оркестровой группы в другую, вызывающем острейшие цветовые ассоциации.
К Раю стремился и Густав Малер в своем творчестве, в до-диез минорной Пятой симфонии, начинающейся с траурного марша первой части, проходящей через раздражение и суету двух скерцо, двигавшейся к созерцанию Адажиетто и приходящей к странноватому ликованию симметрично выстроенного мажорного финала. Использование усиленного большого состава оркестра в этой симфонии убеждало в том, что свои личные экзистенциальные переживания композитор зарифмовывал с переживаниями всего человечества.
Первые три части Пятой симфонии Теодор Курентзис дирижировал очень нервно, даже как будто умышленно небрежно, утрируя композиторские ремарки в партитуре, словно поддавшись материалу, воплотившись в суету и жесткость косной материи, не способной понять своего предназначения и высшей цели. Но знаменитое Адажиетто омыло жизнетворными волнами все чувства разом, успокоило и прояснило сознание. Курентзис словно оказался в своей стихии, где царят пушкинские покой и воля.
Концерт начинался в экстраординарное время – в десять вечера. Теодор со товарищи словно решили задать вопрос: а готовы вы бодрствовать с нами в этот час? Готовых оказалось очень много, собственно, весь зал, дослушавший до того момента, когда на часах было уже глубоко за полночь. Тем самым публика дала понять, как остро нуждается в том, кто сможет дать ответы на важные вопросы бытия.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 188 (7025) от 07.10.2021 под заголовком «Восхождение в полночь».
Комментарии