Шедевр в его родной оправе. Как работают реставраторы Русского музея
Русский музей знаменит своими коллекциями. Он их показывает, изучает, хранит. В этом процессе важная роль принадлежит реставраторам. О том, как и над чем работает Служба реставрации музейных ценностей, ее начальник Евгений СОЛДАТЕНКОВ рассказывает обозревателю Людмиле ЛЕУССКОЙ.
ФОТО предоставлено пресс-службой Русского музея
– Евгений Сергеевич, служба, которую вы возглавляете, объединяет специалистов разного профиля. А сколько их всего?
– На сегодняшний день 89. Они самостоятельные и даже располагаются в разных зданиях музея. К примеру, отдел реставрации современных арт-объектов – в Мраморном дворце, потому что там основная коллекция современного искусства. Отдел реставрации каменной и гипсовой скульптуры – в Михайловском замке, там основная коллекция скульптуры...
Мы работаем в разных местах, но команда одна. В нее входят реставраторы, фотографы, научные сотрудники, специалисты по документации. 13 реставрационных отделов, один химико-биологических исследований и отдел координации реставрационной деятельности. В прошлом году мы отреставрировали больше четырех с половиной тысяч экспонатов. В основном это музейные предметы к выставкам.
– Назовите, пожалуйста, ваши крупные проекты последнего времени.
– В прошлом году мы завершили сложную реставрацию картины «Святая Русь» Михаила Нестерова – это одна из знаковых вещей в коллекции музея. Эту грандиозную работу я называю реставрацией года. Картина была в хронически тяжелом состоянии. В процессе написания Нестеров несколько раз надолго останавливал работу, а продолжая, не всегда соблюдал технологию. Это привело к расслоениям и утратам красочного слоя.
Одна из последних работ – огромное, 3 х 5 метра, полотно «Оргия» Вильгельма Котарбинского. Картина поступила в музей в 1898 году, входила в экспозицию. В 1926 году она была снята с подрамника и накатана на вал. В таком состоянии и хранилась больше 90 лет.
Продолжается большой проект в реставрации древнерусской живописи – иконы XVI века, происходящие из Успенского собора Тихвинского монастыря. Идет раскрытие авторской живописи от многочисленных слоев записей и практически черной олифы.
У каждого отдела есть проекты, которыми можно гордиться.
– К последней масштабной выставке «Художники и коллекционеры – Русскому музею» тоже что-то реставрировали?
– К ней было много рутинной работы. В реставрации важно, когда меняется внешний вид памятника. Пример – плафоны на потолке дворца Петра I в Летнем саду. Плафоны петровского времени, больше десяти больших картин работы швейцарского художника Георга Гзелля и его учеников. Много раз плафоны были переписаны, руки автора уже никто не видел. Мы сделали полную реставрацию, убрали старые записи, загрязнения, раскрыли авторскую живопись. В нашей работе высоко ценится, когда памятник освобождается от наслоений времени. Когда возвращается его подлинный вид.
– Мы привыкли говорить о реставрации живописи, скульптуры, графики. Но вы реставрируете и художественные рамы. Известно, что в родной раме произведение выглядит более органично. У Русского музея хорошая коллекция авторских рам?
– Уникальная. В залах экспозиции можно видеть образцы практически всех стилевых направлений XVIII – XX веков, выполненные в различных техниках и материалах. Коллекция значительная по объему, достойная внимания, изучения и сохранения.
Работа по поиску аутентичных рам произведений идет давно и успешно. Сотрудники отделов живописи XVIII – первой половины XIX века и отдела исторического музейного оборудования на основе архивных данных, старых фотографий находят в хранилище рамы, которые были когда-то на шедеврах. Надо их выявлять, реставрировать, помещать на экспозицию. Задача сложная, но благородная – восстановление исторической справедливости. Мы рады, что помогаем в этом проекте.
– Реставрацией художественных рам занимаются специалисты разных отделов – золоченой резьбы, деревянной скульптуры, мебельщики. Почему?
– Мастера, о которых вы говорите, занимаются музейными предметами на деревянной основе. Они дополняют друг друга, полностью взаимозаменяемы. Универсальность реставраторов позволяет силы перераспределять, в зависимости от задач формировать группы для проектов.
– Сейчас реставрируется рама к картине Карла Брюллова «Смерть Инессы де Кастро». Судя по тому, что работа идет с весны прошлого года, рама сложная?
– Ее, как и отреставрированную в прошлом году раму к картине Тимофея Неффа «Парадный портрет дочерей императора Николая I великих княжон Марии Николаевны и Ольги Николаевны», из остальных выделяют прежде всего размеры. Так, площадь «развернутой» поверхности резьбы рамы картины Брюллова 11,2 квадратного метра. Со своими картинами эти рамы расстались по известной причине: в начале войны полотна были эвакуированы, а рамы остались в неотапливаемых музейных помещениях на годы блокады. Реставраторы должны восстановить многочисленные утраты грунта и позолоты, элементы деталей резьбы.
Мастер отдела реставрации резных икон и деревянной скульптуры художник-реставратор Виталий Копяков виртуозно режет из массива дерева любые детали, фрагменты. Пять лет назад он выполнил из белого клена замечательную резную копию иконы для Спасо-Парголовского храма. Фрагменты, которые он делал на раме картины Неффа, а теперь на раме картины Брюллова, вызывают восхищение.
– Для реставрации рам есть специальные методики?
– Базовые методики для реставрации разрушенного грунта и позолоты на деревянной резьбе существуют. Но для любого сложного проекта создается индивидуальная методика. Реставрации предшествует подробное химико-биологическое и технологическое исследование. План и методы работы обсуждаются на реставрационных советах с участием всех специалистов, когда собран весь объем информации, ясна картина. В 1960 – 1970-х годах многое делалось «на глазок». Теперь реставратор уже до начала работ представляет подводные камни, которые его ждут.
И по рамам прежде всего проводятся химико-биологические исследования грунта, позолоты, выполняются микологические исследования...
– А новые материалы используются?
– В последние годы появился доступ ко всем современным материалам реставрационной науки. Мы приобретаем материалы, о которых раньше и не мечтали.
– Можно быть спокойным в отношении того, как они будут себя вести с течением времени?
– Материалы, о которых мы говорим, в частности синтетические клеи, используются в мировой практике уже десятилетия. Они прошли долгий путь апробации и наблюдения, прежде чем стали применяться в работе. Как правило, они дают лучший результат по сравнению с натуральными материалами, что важно для реставрации древесины. Эти материалы полностью обратимы: то есть всегда можно вернуться к исходному состоянию предмета.
– Рама к картине Брюллова «Смерть Инессы де Кастро» с весны прошлого года в работе. Когда полотно и его историческое обрамление соединятся?
– Закончились работы по укреплению отслаивающихся участков грунта и позолоты, удалены все стойкие загрязнения. По имеющимся на раме аналогам вырезано больше двухсот фрагментов утраченной резьбы, от огромных до маленьких. Сейчас идет процесс создания нового грунта на местах утраты левкаса. Мы хотим до конца года завершить эту работу. Рама спустя почти 80 лет наконец-то встретится со своей картиной. Это будет событием.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 177 (6775) от 01.10.2020 под заголовком «Шедевр в его родной оправе».
Комментарии