Сергей Фалькин выпустил художественный альбом с произведениями из камня

Вышел в свет новый художественный альбом «Сергей Фалькин. Скульптура. Камень». В нем представлены 95 работ петербургского художника, чьи произведения хранятся в собраниях Государственного Эрмитажа, Литературно-мемориального музея Анны Ахматовой, частных коллекциях по всему миру. Он работает с бронзой, деревом, твердым камнем, костью, но для альбома отобраны именно произведения из камня. Для художника важно показать, доказать, что цветной, поделочный камень может быть материалом не только для изделий декоративно-прикладного искусства, но и для скульптуры. Корреспондент Дина ГИН встретилась с Сергеем ФАЛЬКИНЫМ.

ФОТО Александра КОКШАРОВА

– Сергей Александрович, пролистав альбом, я поняла, что цветной камень – материал очень специфический...

Статья по теме:

Как умеют, так и любят. Как появилась скульптура Фаины Раневской

– Ни в одном другом материале нет такого разнообразия цвета, рисунка, фактур, технологий обработки. И это его сумасшедшее разнообразие усложняет работу. С одной стороны, камень издревле тяготеет к декоративно-прикладному искусству. Из него делают настольные фигурки, шкатулки, вазочки, камеи и инталии, которые украшают быт, но сами по себе не несут какой-то эмоциональной, смысловой нагрузки. С другой – в нем таятся невообразимые возможности. Выразительность заложена в него изначально. Ведь в чем суть камня? Его в определенных условиях родила природа. Это плод. Такой же плод, как яблоко. Только растет в других условиях. Ты должен считаться с тем, каким этот плод рожден. Ты не впихнешь туда что угодно. Я работаю под камень, с камнем. И здесь нельзя сказать, что первично – моя мысль или камень. Поэтому я и говорю, что камень – мой соавтор. Он где-то подсказывает, где-то противится, где-то преподносит сюрпризы.

– То есть точкой отсчета каждой из ваших скульптур становится сам материал?

– Иногда – так, иногда – иначе. Нет никаких правил. В этом смысле мне легко. У меня нет специального образования, я окончил факультет журналистики Ленинградского университета, а скульптуре обучался сам, на практике. Мне очень помогла совместная работа с ленинградским скульптором Виктором Ставницером, потом работа в Царскосельской реставрационной мастерской, участие в воссоздании Янтарной комнаты. Но все равно я действую не по правилам, а как бог на душу положит.

Иногда иду от графики, кручу в голове какой-то хаос, который постепенно начинает формироваться в некие объемы, линии...

– Объем подсказывает вам тему?

– Темы вторичны, они появляются стихийно. Это не самое главное. Можно открыть словарь Ожегова – там полный список тем. Открываешь на любой странице, вслепую тыкаешь пальцем и попадаешь на какое-то слово. Предположим, «побежал». И это – тема. Ты концентрируешься, начинают работать твои эмоции, ассоциации. Передать движение, его зарождение, начало... Вокруг этого уже ты создаешь свою метафору превращения. Переводишь ее с языка слов на язык пластики.

Другой вариант, когда я сразу начинаю с камня. У меня есть кусок – его границы, формы, цвет, переходы цвета, прозрачность... И я начинаю диалог с камнем, но в пластилине – для того чтобы понять, правильно ли вижу его, вхожу в него. Модель – мое предположение, а что камень выдаст в итоге – заранее неизвестно. И весь процесс работы – диалог с ним.

– Вы создаете скульптуры своими руками, от начала до конца?

– Твердый камень – дело коллективное, материало- и энергозатратное. Если работать в одиночку, особенно с большими формами, с которыми работаю я, делать все самому... Это возможно, но нерационально. Там, где есть поисковый момент, где вопрос касается пластики, объема, воздуха, я делаю сам. Но, вылепив модель под камень, я не стою на метровой пиле и не распиливаю его. Есть профессионал, специалист, которого мы обучаем здесь же, в моей мастерской.

Я делаю модель, участвую в подборе камня, но всю черновую, заготовительную, подготовительную работу, подбивку под объемы проводит команда.

– Вас часто сравнивают с Карлом Фаберже, называют продолжателем его традиций...

– Фаберже в некотором смысле является для меня учителем. Чтобы понять материал и его возможности, нужно было пройти путь чисто технического освоения материала. Выработка определенных навыков, своего рода гаммы для скульптора, камнереза – необходимый этап. Зачем изобретать велосипед? В этом плане Фаберже – хорошая школа.

Он провел первую борозду по этой целине – работе с камнем. У его мастеров были вещи очень удачные и вещи, которые сегодня сложно воспринимать всерьез. Были таланты, выросшие на материале. Я держал в руках миниатюрную птичку, подлинник Фаберже. Как лихо, экономно и точно она сделана! Когда смотришь на ее поверхность под микроскопом – видишь полный хаос. Это говорит о том, что мастер понимал материал. У него не было возможности, как у современного мастера, каждое перышко «расчесать». Но в отличие от современных эта птичка – живая. У нее есть трепет, выразительность. Меня в искусстве интересует именно этот трепет.

– Как этому научиться?

– В России сегодня нет ни одного высшего заведения, которое бы готовило скульпторов-резчиков. Есть институт на Урале, в Екатеринбурге, но мне кажется, что образование там ориентировано на декоративно-прикладное искусство. Художников, работающих в этом материале, очень мало. Я иду по целине, учусь в процессе работы. И у себя в мастерской обучаю своих мастеров практически с нуля. Мне интересен камень как материал для скульптуры, и я открываю его возможности именно в этом плане – для себя, для исследователей, для зрителей...

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 187 (7024) от 06.10.2021 под заголовком «Трепетный камень».