Поэт и писатель Александр Пелевин вызывает все больший интерес у читателей
Петербургский поэт и писатель Александр Пелевин давно уже вышел из тени своего знаменитого однофамильца, где пребывал в начале литературного пути. В прошлом году он стал победителем премии «Национальный бестселлер», и его окончательно перестали путать с Виктором Пелевиным. А сегодня уже новая книга Александра под названием «Гори огнем» вызвала читательский интерес. Впрочем, как и он сам. Секреты Александра ПЕЛЕВИНА попыталась раскрыть журналист Светлана МАЗУР.
ФОТО Вячеслава ПРОКОФЬЕВА/ТАСС
— С такой фамилией непросто было сделать имя, но у вас получилось. Ко всему прочему вы оказались еще и Александром Сергеевичем…
— Есть такое. Украл имя-отчество у Пушкина, а фамилию — у Виктора Олеговича.
— Вы забыли про Николая Васильевича, у которого позаимствовали идею для своего рассказа, опубликованного в сборнике «Улица Некрасова». Получилась забавная хулиганская пародия на гоголевский «Нос».
— Получился мрачный нуар. Причем эту чудовищную историю, произошедшую в одном баре на улице Некрасова, я сочинил в одночасье сразу после вручения мне премии «Нацбест» за «Покров-17». Был оглушен неожиданным успехом моей книжки и не успел ничего толком обдумать, а Вадим Левенталь, издатель сборника, торопил, и я буквально за час написал эту черную юмореску, в которой нет никаких глубинных смыслов.
— Ну почему же нет? Ведь жутковатая фантасмагория, описанная в рассказе, произошла с вами только потому, что вас там по сюжету перепутали с Виктором Пелевиным.
— Это шутка. На самом деле я отношусь к Виктору Олеговичу с огромным уважением, большим интересом и ранние его вещи дико обожаю, многие из них считаю гениальными.
— На вашем месте проще было бы взять псевдоним, но вы рискнули войти в литературу «другим Пелевиным». Как это произошло?
— Да как‑то само собой получилось. Я поступил на истфак, потому что люблю историю, всегда ею увлекался, но не проучился даже одного курса — пришлось идти работать. Работал в фотоателье, в книжном магазине, был даже грузчиком, правда, один день. Лет восемь своей жизни отдал журналистике. В то время я уже был более-менее известен в узких кругах как питерский поэт, а свою первую прозаическую книжку «Здесь живу только я» потихоньку писал, работая охранником в книжном магазине. Она пролежала у меня в столе пару лет, потом я выложил ее в Интернет — и через какое‑то время уже презентовал в том же самом книжном. И как‑то втянулся, через год написал вторую книжку — «Калинову яму», еще через год — роман «Четверо», и пошло-поехало.
— Ваш метафизический триллер «Покров-17» был признан национальным бестселлером 2021 года. Как вы думаете, почему жюри «Нацбеста» так впечатлила описанная вами страшная эпидемия девяностых, когда люди начинали терять человеческий облик, превращаясь в омерзительных ширликов?
— Если я буду об этом рассказывать, начну себя хвалить, а это нехорошо. Лучше спросите у критиков. Скажу только, что девяностые — это такое наше общее прошлое, которое еще не закончилось и которое нам еще преодолевать и преодолевать.
— Прошлое вас не отпускает: новая книга «Гори огнем» — о власовцах. Почему именно о них?
— В прошлом году я набрел на информацию о школе пропагандистов РОА (Русской освободительной армии) в Дабендорфе под Берлином, и мне показалось интересным залезть в головы предателей и посмотреть, что там творится. Покопаться в голове у власовца и взглянуть на историю с его стороны. К тому же эта тема в литературе толком еще не раскрыта, да и в кино Власов появился, кажется, только в картине «Освобождение» в единственной сцене — и то даже без имени, он там просто безымянный генерал. Тема довольно закрытая, и поэтому особенно интересно было за нее взяться. Я зарылся в мемуарах, нашел много информации о той битве на Волховском фронте, с которой началось предательство Власова. И главный персонаж моей книжки «Гори огнем» тоже именно там делает свой первый неверный выбор. Его историю можно назвать «Повестью о настоящем человеке» наоборот.
— Этот ваш антигерой — историческая личность?
— Все персонажи вымышленные, только один имеет некий исторический прототип. Вообще это история с налетом мистики.
— Мистика обычно помогает вам телепортировать ключевые мысли в головы читателей. Добрый доктор мозгоправ из ваших стихов — это ведь писатель?
— Нет, конечно. Считать, что я кому‑то вправлю мозги, мне неловко. Мне кажется, я такого морального права не имею. Что‑то пытаюсь осмыслить, своих мыслей не скрываю, но и никому не навязываю. А мозгоправ — это психотерапевт.
— Говорят, в дни сомнений и тягостных раздумий от депрессий может спасти не только психотерапевт, но и так называемая письменная терапия. То есть, чтобы пережить душевную травму, полезно «проговорить» ее на бумаге. Вы согласны?
— Наверняка этот метод может помочь справиться с какими‑то потрясениями, но он не должен стать самоцелью для творчества. А сейчас в моде такая, знаете, литература травмы — книжки, где прорабатываются всякие психологические проблемы. Эти сочинения пишутся по одному сценарию: главная героиня получает душевную травму и на протяжении всей книжки ее как‑то переживает. Хотя, по‑моему, все это однообразно, скучно, неинтересно и никому, кроме авторов, по большому счету не нужно. Но это мое личное мнение.
— Лучше по старинке: скажем, прошла несчастная любовь — и только тогда явилась муза?
— В муз я не верю, а верю в способности подмечать какие‑то вещи и их формулировать. Но действительно, иногда после тяжелых расставаний активно пробуждается поэзия. Вот прошлой осенью у меня написалось много стихов на эту печальную тему и я выпустил поэтический сборник. Хоть какой‑то плюс от всей этой истории остался. В итоге гештальт закрыт, все проработано, все в порядке.
— Говорят, что поэтическая жизнь у нас сейчас бьет ключом. Это так?
— Уже где‑то полгода наблюдается огромный всплеск новой русской поэзии. Год назад никто бы не поверил, что на наши поэтические вечера будут приходить сотни людей. Аня Долгарева, Игорь Караулов, Мария Ватутина, Анна Ревякина вдруг стали актуальны. Звучат на острие Дмитрий Мельников, один из самых потрясающих, и мой друг Игорь Никольский, который к славе не стремится — просто сидит и пишет, и у него это хорошо получается. Стали востребованы смыслы, которые авторы поднимают в стихах. Потому что на самом деле кроме поэтов очень мало кто может объяснить и дать прочувствовать то, что происходит. Причем определились два лагеря: поэты-патриоты и те, что негодуют и много язвят по нашему поводу.
— Опять поэт в России больше, чем поэт?
— В моменты, переломные для страны, поэзия всегда выходит на первый план. Стихи пишутся быстро: что‑то случилось — и уже буквально через час ты можешь выдать стих на эту тему. И это мгновенно распространяется. Поэтому, разумеется, в трудные времена поэзия становится куда нужнее, чем обычно, ведь это мгновенный отклик. За этот год я написал около 60 стихов, для сборника отобрал 48, выкинул самые растерянные, плаксивые.
— Можно сказать, что новая русская поэзия сейчас во многом пропагандистская?
— Иногда получаются пропагандистские стихи, и в этом ничего плохого я не вижу. Надо только, чтобы они шли от души. Некоторые свои стихи я без зазрения совести считаю пропагандистскими: про герань, например. Главное, чтоб это было весело. Пропаганда должна быть веселой.
— Ваши стихи про герань, которой снится, что она беспилотник с одноименным названием, совсем не веселые, но, конечно, актуальные. А современная проза пока еще не очень откликается на исторический момент? Что в ней сейчас происходит?
— В этом году прогремел замечательный Дмитрий Данилов с романом «Саша, привет!» (где Саша — это пулемет, который неизвестно когда выстрелит, а главный герой — смертник, бывший преподаватель советской литературы. — Прим. ред.). Он заслужил славу, которая на него сейчас свалилась, я за него безумно рад. Что еще происходит? Не знаю. Лично я наблюдаю в прозе некое затишье.
— Наверное, писатели пытаются осмыслить то, что с нами случилось. А вы по‑прежнему не хотите писать прозу о современности, потому что ее и так каждый может видеть из окна?
— Да, но, возможно, я не прав. В прозе мне действительно не особо интересно обращаться к нынешнему времени, хотя на самом деле уже пора. Сейчас как раз думаю, о чем бы новую книжку написать.
— Что помогает думать?
— Все.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 231 (7314) от 08.12.2022 под заголовком «Пелевин по‑питерски ».
Комментарии