Особое звучание известной истории. Евгений Стычкин - о роли Фигаро
В Театре Комедии им. Акимова - премьера. Московский режиссер Павел Сафонов затеял игру со смыслами комедии Бомарше «Женитьба Фигаро». В главной роли также гость из Москвы - Евгений СТЫЧКИН. Журналист Елена БОБРОВА поговорила с актером и выяснила, почему в Петербурге история Фигаро зазвучит по-особому.
ФОТО предоставлено пресс-службой Театра Комедии
- Евгений, это ведь не первое ваше обращение к Бомарше и его герою. На Зимнем фестивале искусств в Сочи вы уже выступали «от автора», общаясь с персонажами знаменитой комедии.
- Да, это была постановка Виктора Крамера с оркестром Юрия Башмета «Солисты Москвы» - такая синтетическая история, в которой я был единственным драматическим артистом. Меня привлекла ироничная, современная музыкально-литературная конструкция, ни на что не похожий монтаж музыки Россини и современного композитора Кузьмы Бодрова, который много работает с Башметом.
Кай и Герда бегут из детприемника. Чем интересен спектакль «Где нет зимы» в МДТ - Театре ЕвропыДля меня история Фигаро - про нас, артистов. Есть несколько произведений, где артист с положительным обаянием, несмотря ни на что (войны, революции, семейные драмы, смерть родных и друзей), приходит в театр, надевает смешные одежды, выбеливает лицо (или нет - в зависимости от решения) и играет неунывающих веселых чуваков. А потом даже близкие друзья говорят: «Поразительно, как это у тебя получается? Ты никогда ничем не расстроен, всегда веселый, искрящийся на сцене». Вот с тем, как человек вынужден надевать маску беспечного шутника и быть органичным вне зависимости от того, что происходит вокруг, мне интересно было разобраться. И в честь моих коллег сыграть своего Фигаро.
- Пушкин советовал нам в минуты грусти откупорить шампанского бутылку иль перечесть «Женитьбу Фигаро». Но на самом деле Бомарше написал остросоциальную сатиру, предвестницу французской гильотины. О чем ваша история? Павел Сафонов убрал что-то из текста Бомарше?
- Да, мы сильно его сократили, потому что наш спектакль - больше, чем просто очередная интерпретация известной комедии. У нас ведь не только мир Фигаро, но и мир Бомарше. Это интересно играть.
В принципе мир не меняется, он только, как маятник, качает человечество то в одну сторону, то в другую. И, соответственно, мы переживаем все те же страсти и покаяния, мир все так же несовершенен, к сожалению. Такие произведения, как «Женитьба Фигаро», - это еще и возможность взглянуть в прошлое. Конечно, в истории человечества можно найти какую-нибудь невероятно прекрасную эпоху. Представить себе, допустим, восхитительный Париж 1920-х годов или Россию Серебряного века... Но это лишь кусочки чудесного времени. Если их увеличивать до размера человеческой жизни, то понимаешь, что нет, это иллюзия, и время, в которое мы живем, - оно, в общем-то, прекрасно. Оно безопаснее, лучше других эпох. Хотя понятно, что вода и воздух хуже...
- А как же, например, тотальный контроль?
- Не знаю, меня это не пугает. Тем более если тот же контроль поможет предотвратить войну, снизить преступность и так далее... Если мир так устроен, что выбирать необходимо, если на одной чаше весов безопасность, а на другой то, что мою почту прочтут, употреби я слово «бомба», то я за безопасность. Неприкосновенность личной информации важна. Очень! Но жизнь важнее.
- Искусству не удается, как раньше, дать людям надежду.
- Конечно, искусство не может отвечать на насущные вопросы бытия в той мере, в какой отвечала (а кому-то и сейчас отвечает) религия. Но искусство может давать свет. Провоцировать на размышления. Провоцировать на сострадание. А иначе мы действительно не нужны. Потому что если только для развлечения, ну тогда есть «Макдоналдс».
- Зацеплюсь за слово «провокация», которое стало знаком времени...
- Да, в современном искусстве много вещей жестких, очень тяжелых для восприятия. Но я опасаюсь скороспелых оценок: «это же чернуха». Провокация - тоже инструмент, ничуть не худший и не более низкий, чем смех или сострадание. Провокацией мы выбиваем людей из зоны комфорта. А в этом и есть смысл искусства в том числе. Мы должны вызвать реакцию у зрителя, слушателя, читателя, не оставить их равнодушными. А какой использован для этого инструмент - это уже выбор каждого художника.
Пару месяцев назад я выпустил «Норму» Сорокина (дебютный роман Владимира Сорокина, ироничный и натуралистичный. - Прим. ред.). И меня тоже обвиняют в том, что это провокация. Но это же не провокация ради провокации. Это сложное, строгое, адекватное, отвечающее литературному первоисточнику театральное произведение. Конечно, оно шокирует людей, которые хотят только, чтобы им нашептывали что-то приятное.
- Вот вы говорили о прошлых веках. Тогда для понимания искусства художников достаточно было знать Библию.
- А сегодня достаточно конструкции «нравится - не нравится». Это вполне достаточное объяснение отношения человека к тому или иному арт-объекту. «Мне это нравится» - значит в тебя это попало. Прекрасно, значит, это твое. Оно как-то коррелирует с твоими переживаниями, страхами и надеждами. А если не нравится, оставило холодным - ну что делать. Понравится кому-то другому.
- Сегодня в соцсетях все критики. Не имея фундаментального образования.
- Критикуя, мы поднимаемся над тем, что ругаем. Мы лучше, умнее, точнее, чем тот, кто выставил на суд свое произведение. И осознавать это, конечно, приятнее, чем признаться: «ух ты, мне это и в голову не могло прийти», «это открыло мне новые идеи», дало ответы или, наоборот, поставило вопросы. Ведь такое признание означает, что художник интереснее меня, зрителя, выше. Для подобного признания необходима определенная смелость.
- Но, возвращаясь к «Женитьбе Фигаро», какое послание отправляете вы зрителю?
- Если быть откровенным, я не знаю. Дело в том, что наш спектакль - это довольно сложная мозаика. Один из пазлов - тот факт, что мы играем его именно в Петербурге.
- Почему?
- Одно из самых сильных моих музыкальных впечатлений за последние годы - концерт Теодора Курентзиса в петербургской Филармонии, где он исполнял Седьмую симфонию Шостаковича. Пришли люди, понимающие, чему посвящен концерт. И многие из них пришли из тех же самых «блокадных» домов. И вот это сочетание - гениального произведения, невероятного исполнения оркестра и самого места, - меня совершенно размозжило.
Место - Петербург - задало и не традиционное для «Женитьбы Фигаро» сценографическое решение. Я уже говорил о столкновении двух миров - самого писателя и его персонажей. На это столкновение наложится то, что принесет с собой нынешнее время.
- Известно, что Бомарше был часовщиком...
- Впрямую мы не говорим о времени. Но в нашем «Фигаро» мы сращиваем XVIII век с Серебряным веком в России. И с Иосифом Бродским. Хочется верить, что в итоге все срастется и получится не эклектичное, а единое полноценное высказывание.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 016 (6614) от 30.01.2020 под заголовком «Перечти «Женитьбу Фигаро»».
Комментарии