Одним из самых пронзительных музыкальных событий недели стало исполнение сочинения Agnus Dei Александра Кнайфеля

Оно посвящено 80‑летию со дня освобождения Ленинграда от фашистской блокады. Исполнение погрузило публику на два часа в темноту, наполненную звенящей тишиной.

ФОТО israel palacio on Unsplash

«Звенящую тишину» вспоминают многие дожившие до сего дня свидетели трагических блокадных дней. Об этом говорила в интервью и легендарная артистка Театра музыкальной комедии Зоя Виноградова, ей было в ту пору уже больше 10 лет, и оперная певица Елена Образцова, которой было много меньше. Ту тишину вспоминала и актриса Ольга Антонова, оказавшись однажды на моноспектакле «900 хлопьев снега», поставленном режиссером «Комик-треста» Татьяной Сидоровой по замыслу Натальи Фиссон в Музее обороны и блокады Ленинграда. В том спектакле девочка ждет и не дождется маму, ушедшую за нормой блокадного хлеба. Во время бесконечно тянущегося ожидания, в пустоте промерзшей комнаты, она отогревается в воображении картинами беззаботной довоенной жизни…

В 1985 году такой тишине поставил двухчасовой звуковой мемориал и композитор Александр Кнайфель. Тогда на экраны вышел фильм «Противостояние» с его музыкой, связанный с темой неглохнущего эха преступлений нацизма. Можно понять, в кругу каких идей он пребывал в тот момент. Впрочем, его Agnus Dei при всей мемориальности оказывается несоизмеримо шире в художественном, философском, этическом и других смыслах. Именно благодаря таким сочинениям Филармония дает понять, что настоящая музыка намного больше просто музыки и способна менять слушателей, очищать, примирять и прощать.

Agnus Dei Кнайфеля написана «для четырех инструменталистов a cappella». Инициатором исполнения опуса в этот раз стал петербургский «МОЛОТ-ансамбль» — инструментальный квартет, специализирующийся на современной музыке. Алексей Глазков, Александр Захаренко, Артемий Знаменский и Дмитрий Лебедев приводили в действие клавишные, электронные и ударные инструменты, а также саксофон и контрабас. В партитуру было прихотливо вплетено слово — дневник Тани Савичевой и латинская молитва Agnus Dei («Агнец Божий, берущий на себя грехи мира, даруй им вечный покой, помилуй нас, даруй нам мир»), которую должны все время читать про себя музыканты на сцене.

Сначала зал погрузился во тьму — остались лишь светильники-свечи на экране. Туда же были спроецированы и слова поэта и культуролога, друга Кнайфеля Сергея Вакуленко: «Человек где‑то, когда‑то оказался на грани гибели. Его томление, ужас, боль — его страдания превысили всякий воображаемый предел. Потом человек умер. Не исчезают ли с его гибелью все пережитые им муки? Не накапливаются ли в нашем мире страдания всех когда‑либо погибших и гибнущих людей? Весь мир един, и все мы, сколько бы нас ни было на Земле, звенья одной цепи». А дальше началась звуковая мистерия, медитация, погружение в темноту и пустоту, поглощающие душу и тело. За два часа музыки пришлось пережить целую гамму чувств, эмоций, ощущений. Проносились в сознании и ассоциации, уносившие воображение и мысль в сторону хоралов великого Баха, говорившего о Вечности.

Звуковые вспышки в темной пустоте блокадной комнаты обретали космический масштаб, ломая крышу дома, унося в звездное небо, свободное от сражений, наделяя слушателя точкой зрения на происходящее откуда‑то очень сверху. Звуки-имитации напольных ли часов, расстроенного ли рояля, страшного гула самолетов или разрывавшихся снарядов, набатных колоколов, заводских сигналов за дребезжащими стеклами наделялись силой звуковых символов, говоривших с нами не только о 900 днях блокады, но о времени, разрушениях, смерти — и о новом обретении смыслов в разрушенном мире. От символов Баха культурная память переносилась к миру «Гибели богов» Вагнера с его злом в виде драконов и великанов, а от Вагнера — к символам масскульта, саундтрекам к фильмам ужасов с их нагнетанием кошмара и паники. Казалось, земля рушится — разверзается бездна.

Виртуозность Кнайфеля-художника проявлялась в тончайшем звукоплетении, улавливании микровозможностей из ничего, из бытовой пыли. Он умеет «вызвучивать» тишину, которая вдруг оглушала звоном, словно полученным при контузии, заполоняла голову как наваждение. Ближе к финалу Agnus Dei композитор решил напоследок напугать слушателей — вдруг этот звон никогда не закончится? И тогда публику охватило чувство ярости, желание противостоять во что бы то ни стало, чтобы выжить, и дождаться возвращения света.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 18 (7594) от 01.02.2024 под заголовком «Памятник звенящей тишине».