На сцене Александринки прошла премьера спектакля «Преступление и наказание» Театра балета Эйфмана
Это третье обращение всемирно известного хореографа к романам Федора Достоевского.
ФОТО Евгения МАТВЕЕВА предоставлено пресс-службой Театра балета Бориса Эйфмана
Балет для Бориса Эйфмана — отрасль человековедения. В центре всех его спектаклей — человек, его сложный внутренний мир. Отсюда неослабевающий интерес Эйфмана к мировому литературному наследию и прежде всего к произведениям Достоевского. Первым погружением в мир писателя стал балет «Идиот» (1980 г.), за которым последовали «Братья Карамазовы» (1995 г.). Последняя постановка восемнадцать лет спустя была переосмыслена хореографом в новой, более жесткой версии, получившей название «По ту сторону греха». «Преступление и наказание» — еще один шаг на пути постижения тайны человека, волнующей хореографа на протяжении всей его творческой жизни.
Двухактный балет на музыку Густава Малера и Бориса Тищенко — результат напряженной постановочной работы, растянувшейся на три года. Как и в предыдущих спектаклях по Достоевскому, уходит с поверхности вглубь сюжетная линия литературного первоисточника, поскольку не фабула прежде всего интересует постановщика, а отражение в танце эмоционального и идейного мира ключевых героев романа. Хореограф фокусирует внимание на пяти действующих лицах — Раскольникове, Соне Мармеладовой, Порфирии Петровиче, Свидригайлове и Дуне. В их взаимодействии концентрируются важнейшие смысловые мотивы балета, главные из которых — борьба в душе человека высокого и низкого, нарушение морального закона и неминуемая расплата, мучительный процесс духовного перерождения героя.
«Антиномия Достоевского — как бесконечная игра «да-нет». Его роман — это бесконечный диалог: есть Бог — нет Бога, можно убить — нельзя убить. Достоевский не дает ответа», — эти слова Эрнста Неизвестного как нельзя лучше отражают особенности хореографической интерпретации романа. Герои балета ведут нескончаемые напряженные диалоги — друг с другом, с окружением, со своим внутренним Я, со Вселенной и Богом. В их танце практически все время присутствует пронзительная накаленность эмоций. Тела героев исступленно «кричат» о своей боли, о своих чувствах. Создается впечатление, что эта ломаная, взвинченная пластика визуализирует особенности языка Достоевского с его нарушением речевых норм, хаотичным нагромождением непричесанных фраз.
Наибольшее развитие получает образ Раскольникова (Владимир Афоничкин). Перед нами — пылкая, противоречивая натура, теряющая опору в мире и в себе самой. Внутренний раскол героя персонифицируется в образе двойника или Тени (эту роль исполнил брат-близнец Владимира — Даниил Афоничкин). Двойник то змеей обвивает тело и руки героя, то демоном внезапно взлетает из‑за его спины, то водружает на его голову двууголку Наполеона (костюмы Ольги Шаишмелашвили), подталкивая к реализации «идеи-страсти».
Старуха-процентщица в исполнении Полины Павленко предстает страшным в своей маниакальной одержимости существом, оборотнем, лишенным человеческих чувств и человеческой внешности. Причудливо изогнутые руки со скрюченными пальцами, передвижение на широко расставленных согнутых ногах, искривленный корпус вызывали ассоциации с огромным хищным насекомым.
В партии Сони Мармеладовой выступила Любовь Андреева, создавшая богатый эмоционально-смысловыми оттенками образ своей героини. В ее облике вкрадчивая страстность, пленительная женственность соседствуют с детской беззащитностью, болезненной хрупкостью души и тела. Тело героини словно ломается в суставах и, кажется, вот-вот утратит равновесие.
Пугающе притягателен Порфирий Петрович в исполнении Дмитрия Фишера. Хитрый, властный, брутальный, с Раскольниковым он ведет изощренную психологическую дуэль, пытаясь заставить его признаться в убийстве.
Образ Свидригайлова, созданный Сергеем Волобуевым, неоднозначен. Цинизм, возведенный в крайнюю степень, сочетается в нем с душевным надломом. Герой осознает, что творит зло, но не в силах ему противостоять. Так, в дуэтах с Дуней (Мария Абашова) нежные прикосновения сменяются удушающими объятиями, а благоговение — животным вожделением и насилием.
Лаконичная сценография Зиновия Марголина создает неуютное пространство, ощущение клаустрофобии. Лестничные пролеты, сужающиеся к центру, напоминают то лабиринт, то мрачные лестницы петербургских парадных, то угрюмые дворы-колодцы с их «бойницами» в небо. Важную образно-смысловую роль играет световая партитура, созданная Глебом Фильштинским и Борисом Эйфманом. Лучи прожекторов то следят за героями, делая тайное явным, то обрушиваются на них световыми потоками подобно карающему мечу Господню.
Вскоре после премьеры труппа открыла гастрольный сезон на сцене Центра исполнительских искусств Тель-Авива. До конца года театр ожидают также масштабные гастроли в Бразилию и Китай.
Читайте также:
ТЮЗ им. А. А. Брянцева открыл свой 103‑й сезон премьерой — «Маскарадом» Лермонтова
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 186 (7762) от 03.10.2024 под заголовком «Бой с Тенью».
Комментарии