МХТ имени Чехова привез в Петербург две премьеры

МХТ им. А. П. Чехова привез в Петербург две свежие премьеры — «Враки, или Завещание барона Мюнхгаузена» авторства Виктора Крамера и Константина Хабенского и «Вальпургиеву ночь, или Шаги Командора» Венедикта Ерофеева. Спектакли «рифмуются» не только разделительным союзом «или» в сложных названиях, но и предлагаемыми обстоятельствами: обе истории описывают последний день жизни героев в сумасшедшем доме, настоящем или воображаемом.

Фото Екатерины Цветковой предоставлено МХТ им. А. П. Чехова

На этом параллели не исчерпываются. Оба главных героя — условно пожилой (заявлено, что герою 75 лет, но это никак не проявляется), утомленный шизоидной реальностью, барон Мюнхгаузен в исполнении Константина Хабенского (на снимке) и реально немолодой, потрепанный жизнью алкоголик Лев Гуревич, которого играет ­Дмитрий Назаров, вынужденно существуют в выдуманной реальности. И оба преследуют одну цель: пытаются до последнего вздоха сохранять в себе человека. Но способы актерского существования у них ­диаметрально разные.

Статья по теме:

В России растет число спектаклей с тифлокомментарием

В придуманном режиссером Виктором Крамером, выступившим также и художником постановки, скошенном на бок мире «Завещания барона Мюнхгаузена» персонаж Хабенского хоть и врущий, но своего рода Гамлет. Он одинок и отстранен среди шумноватых и фриковатых родственников, наследников и не­ожиданных символических персонажей — печальных чаек. В добротно выстроенном художником Евгенией Шутиной вполне реалистичном анатомическом театре, где разворачивается ­действие «Вальпургиевой ночи», герой Назарова манерой скорее напоминает трагика Несчастливцева из «Леса» А. Н. Островского, в первую очередь — своей широкой душой, которая «только у трагиков и осталась». Тут есть еще одно пересечение: можно вспомнить пьесу Григория Горина «Счастливцев и Несчастливцев», тоже, как и «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора», отсылающую к персонажам «Дон Жуана». А Григорий Горин в свою очередь является автором сценария фильма «Тот самый Мюнхгаузен», откуда Виктор Крамер позаимствовал имена персонажей своего спектакля. Как говорится, «следите за руками».

Актерские работы Константина Хабенского и Дмитрия Назарова, каждая по‑своему, замечательны, и их роднит еще одна черта: аура печального величия, окружающая и того и другого героя. Режиссер спектакля «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» Уланбек Баялиев, несмотря на насыщенный или даже перенасыщенный иронией текст Венедикта Ерофеева, трактует историю как трагедию. Пьеса, начатая автором в 1985‑м и завершенная в 1989 году, на тот момент, на старте 1990‑х годов, могла выглядеть своеобразной фиксацией ухода эпохи, которая посылает свой прощальный абсурдный привет из палаты номер три психиатрической больницы, где происходит действие. Тогда зритель (пьеса была поставлена в студенческом театре МГУ) мог, по всей видимости, наслаждаться игрой слов и смыслов, озвученных параноиками-пациентами, и, смеясь, хотя и не без нотки печали, попрощаться с представлениями, составлявшими советский миф, по мере того, как они растворяются в ядреном коктейле «венечкиного» юмора. Сегодня все эти словесные конструкции вызывают в зале напряжение и нервный смех, возможно, потому, что теперь уже звучат не как прощальный привет ушедшей эпохи, а как последнее слово тех, кто готов скорее уйти в небытие, нежели терпеть насилие моральное и физическое.

Вальпургиева ночь как символ в разных традициях трактуется по‑разному, это ночь шабаша, но и время изгнания нечистой силы. Пациенты палаты номер три заняты именно изгнанием, апофеозом которого является тризна (языческий погребальный обряд с песнями и плясками) по самим себе, отравившимся ядовитой субстанцией, раздобытой Гуревичем. А тот, опоздавший на ужин к нечистой силе, помогая «бежать» из жизни товарищам, обещает успеть на завтрак, чтобы уже точно с нечистыми разобраться. Если хватит сил.

Очень сильная финальная сцена подарена режиссером актеру Дмитрию Назарову, и он использует эту возможность по полной, мощно отыграв последний порыв своего героя. Режиссер и автор «Завещания Мюнхгаузена» Виктор Крамер, напротив, возможности для финального крещендо главному герою не предоставил. Увязнув вместе со зрителем в хаотичном нагромождении смыслов и образов, Мюнхгаузен зависает на воздушном шаре над действительностью, скорее живой, чем мертвый, но точно утративший интерес к происходящему. Впрочем, иногда они возвращаются, все‑таки хотел, наверное, сказать режиссер.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 62 (7145) от 07.04.2022 под заголовком «Зависая над гнездом кукушки».