Михаил Пиотровский. Терапевтический эффект культуры
Сегодня мир озабочен состоянием климата на нашей планете. По этому поводу совещаются, спорят. От того, есть потепление или нет, зависит судьба человечества в глобальном масштабе. Есть и другой климат – психологический. Он рожден пандемией, от него зависит будущее каждого из нас. Люди не понимают, что будет завтра, они раздражены, находятся на грани истерии. Это проявляется в разных ситуациях.
Эрмитаж постоянно получает письма о том, что не надо в музее показывать обнаженные фигуры. Так было в советское и постсоветское время. Никто не воспринимал это всерьез. Сейчас, когда я чуть ли не в шутку об этом рассказал, последовала реакция. Люди стали активно писать, говорить. Началась дискуссия. Большинство осуждают узость взглядов и желание навязать свою точку зрения. Важно, что это происходит в сфере культуры. Она должна всеобщей нервозности противопоставлять «лекарство».
Я часто говорю: культура – лекарство от пандемии уже потому, что она помогает выплескивать раздражение. Мы отмечали в социальной сети дату приобретения «Мадонны Бенуа» Эрмитажем. И вдруг читаем в комментариях: «Чем вы гордитесь? Захватили чужую картину, ее надо вернуть в Италию. Собирайте русское искусство». Не подумайте, что пишет человек с итальянской фамилией.
Ничего подобного раньше не было. Люди на грани нервного срыва. Появляются истерические всплески не только по поводу выставок современного искусства. Эрмитаж нашел возможность ввести некоторые льготы: скидки на билеты, бесплатные посещения. Реакция – мало, все равно дорого. Есть подозрение, что это реакция людей, которые в музей не ходят.
Все обижаются, готовы выступать против чего угодно. Недобрым словом вспоминают китайцев, обсуждают, что будет, когда они вернутся. Это важный вопрос, связанный с туризмом. Туризм не просто деньги от приезжающих иностранцев, это культурный диалог. В советское время иностранные туристы заметно отличались от наших соотечественников – другие люди, другая культура, манера поведения. Никто не протестовал. Теперь иначе. Появилась информация, что создается Музей исламского искусства. Тут же звучит: с какой стати это происходит в нашем городе? Но ведь здесь стоит самая красивая в мире мечеть.
Обсуждение идет не на уровне критики, а на грани истерики. Как это лечить?
Есть рецепты музейные. Я бы назвал их инклюзией в широком смысле. Музеи – самые демократические учреждения в мире. В них есть все и для всех – для каждого возраста, уровня знаний, вкуса. Инклюзия – вовлеченность в то, что мы делаем, разных категорий людей. От тех, кто плохо видит, до тех, у кого мало денег. Надо придумать, чтобы все могли получить то, что им дает музей. Появилось эрмитажное «телевидение» в разных жанрах, рассчитанное на разную аудиторию. «Инстаграм» – на одну аудиторию, социальная сеть на другую, лекции Эрмитажной академии на третью... Когда каждый находит что-то для себя, это должно успокаивать. Если есть пандус для коляски, значит, о человеке подумали. Есть скидки на билеты, бесплатные посещения – человек должен понять, что о нем не забыли. Это тоже лекарство.
Музей – визуальное учреждение. Мы горды сайтом для слабовидящих, как и спектаклем для незрячих, созданным фондом культуры «Про арте» по картине Рембрандта. Представляли и будем представлять тактильные разработки. С азербайджанскими коллегами сделали выпуклые ковры с узором по образцу старейшего в мире Пазырыкского ковра. Их можно щупать, это важно в том числе и для людей зрячих. Смысл инклюзии в том, что она хороша для всех.
Важно включать людей в дискуссии по острым проблемам. Только что в Париже онлайн прошел семинар, посвященный памятникам Южного Кавказа. Его организаторы – Институт наследия и «Европа Ностра» – организация, которая занимается охраной памятников. Понятно, что ситуация на Южном Кавказе напряженная, памятники под угрозой. Семинаров по этому поводу проводится много, обычно в них участвует одна из конфликтующих сторон. На моей памяти впервые участвовали не только ученые разных стран, но и деятели культуры Армении и Азербайджана. Звучали академические рассказы о наследии и разнообразии памятников Южного Кавказа – и очень нервные, эмоциональные выступления. Стороны друг друга обвиняли в разрушении памятников, искажении истории... В результате возник действительно нужный список болевых точек.
Под угрозой находятся христианские памятники и мусульманские, есть и те, которые никому не принадлежат. Все это сочетается с опубликованным мной Дербентским призывом постоянного мониторинга всех памятников в этом регионе. Современная техника это позволяет. Более острых мест, чем Кавказ и Ближний Восток, где памятники служат аргументом в спорах и приводят к конфликтам, нет. Речь не о примирении, а о площадках, на которых можно вести диалог. В том числе это музеи.
Я показал на семинаре обновленную экспозицию Кавказа в Эрмитаже. Это десятки залов, где представлены мусульманский Дагестан, Северный Кавказ, христианские Грузия и Армения, мусульманский Азербайджан... Пример того, как можно рассказывать о разных культурах, которые исторически находились в конфликте. Полностью остроту это не снимает, но в какой-то мере переводит взаимные упреки в обсуждение.
Мы готовы провоцировать публику больше, чем обычно, чтобы люди выплескивали эмоции. Острых тем в последнее время много: ювелирное искусство, картины, написанные пеплом, снимки стильного фотографа...
В Эрмитаже скоро откроется выставка «По разные стороны линии фронта». Она о культурно-пропагандистской продукции во время блокады – с немецкой и с русской стороны. Интересные материалы, которые до недавнего времени и трогать было нельзя. Все крутится вокруг памятников. Есть фотографии, запечатлевшие, как немцы посещают захваченные ими наши прекрасные пригороды. И немецкие фотографии тех же пригородов, но уже разрушенных. Листовки, которые одна сторона кидала в окопы другой, как пропуск для тех, кто готов сдаться в плен. Кто-то сохранил их до сегодняшнего дня. Рядом покажем неразорвавшиеся снаряды, клещи для тушения зажигательных бомб...
Есть и другое лекарство от раздражения – праздники. Недавно Эрмитаж отмечал День Мецената. Известно, что Меценат родился в апреле, неизвестно, в каком году. Праздник в его честь – возможность сказать спасибо тем, кто заботится о животных, и тем, кто дарит дворцовую мебель Эрмитажу, тем, кто помогает больным... Мы стали первыми его отмечать, за нами последовали другие. Привычка говорить спасибо – тоже лекарство. Тем самым облегчаешь душу.
Настроение поднимают и торжественные ритуалы. В субботу в Эрмитаже прошел День Каспара Давида Фридриха. В Москве в Третьяковской галерее открылась большая выставка великого германского романтика. К нам приехала директор музеев Дрездена Марион Акерман. Наше действо – церемония и небольшая научная сессия – напомнило, что это эрмитажный художник. У нас лучшая коллекция его картин. Николай I покупал их для своего частного собрания. Любовью к Фридриху его заразил Жуковский. Он был знаком с художником, у него была комната, увешанная его картинами. Теперь в Эрмитаже есть его зал, так же как зал Рембрандта, это храм памяти, воспоминание о художнике. У ритуалов тоже есть терапевтический эффект.
В нервозной обстановке полезно не только обострять дискуссию, но и проводить сравнения. Если у нас что-то плохо, посмотрим, как в других местах.
В нашем городе в острой форме обсуждаются границы возможного археологического заповедника на Охтинском мысу. Вещи, найденные там, хранятся в Эрмитаже. Они позволяют понять, о чем идет речь, и мы скоро их выставим. Для сравнения: музейное сообщество очень волнует проблема сохранения памятников и природы крымского побережья. Там во многих местах ведется активное строительство без всяких согласований и обсуждений.
Люди жалуются, что в Эрмитаже приходится ходить по маршрутам. Посмотрите вокруг. Лувр в Париже, Метрополитен музей в Нью-Йорке, Британский музей в Лондоне – закрыты.
Сравнение – тоже прием лечебный. Возможность сравнивать позволяет снять нервозность.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 75 (6913) от 28.04.2021 под заголовком «Терапевтический эффект культуры».
Комментарии