«Квартира-призрак». В Петербурге открылся музей Иосифа Бродского
25 декабря, в католическое Рождество, музей Иосифа Бродского «Полторы комнаты» открыл свои двери.
ФОТО АВТОРА
«Полюбился русской музе мавританский дом Мурузи», – написал современный поэт Андрей Чернов. Дом князя Александра Мурузи, построенный в 1877 году в мавританском стиле по проекту Алексея Серебрякова, помнит Зинаиду Гиппиус и Дмитрия Мережковского, Александра Блока, Николая Гумилева, Ирину Одоевцеву... С 1955 года и до отъезда в эмиграцию в июне 1972 года здесь жил Иосиф Бродский. Здание выходит на Литейный проспект, улицу Пестеля и улицу Короленко. Вход в музей – с Короленко.
Создание музея поэта было длительным и непростым, мы неоднократно о нем писали. Помнится, в декабре 2010-го журналистов впервые позвали в «гости к Бродскому». Встречал тогдашний председатель комитета по культуре Антон Губанков, ныне, увы, покойный. О будущем музее говорили в этих самых заветных «полутора комнатах», которые в начале 2000-х выкупил Фонд создания музея Иосифа Бродского. К 2010-му квартиру только-только расселили – с трудом, купив всем жильцам с помощью спонсоров отдельные квартиры. Последним выехал обитатель «полутора комнат». Но одна жилица, Нина Васильевна Федорова, отказалась переезжать наотрез. Тогда организаторы музея надеялись, что ее все же удастся уговорить. А Антон Губанков прогнозировал, что будущий музей, который виделся ему не просто мемориальной квартирой, а культурным центром – с библиотекой, конференц-залом, при благоприятном стечении обстоятельств откроется к 2012 году. Но ждать пришлось дольше.
В мае 2015-го, когда отмечалось 75-летие со дня рождения Бродского, музей открылся на один день. Стояла огромная очередь желающих туда попасть. Но «Полторы комнаты» по-прежнему были островком среди коммунальной квартиры: соседка, которая прожила в этой квартире всю жизнь, так и не выехала. Казалось бы, тупиковая ситуация.
Но чуть позже делу помог предприниматель Максим Левченко. Он купил квартиру, расположенную по соседству с той, где жил Бродский. Она-то и стала частью музея вместе с мемориальными «полутора комнатами», принадлежащими Фонду создания музея Иосифа Бродского. А ту часть, где живет соседка, отделили.
Над проектом превращения квартиры в пространство «культурного центра» работал московский архитектор и дизайнер Александр Бродский (не родственник). А также литератор Анна Наринская – арт-директор музея. Она-то и провела две первые экскурсии.
С лестницы, где нас, экскурсантов, негостеприимно встретили жильцы (они проводят пикеты против открытия музея, опасаясь, что посетители будут шуметь), попадаем в тесноватую прихожую, сами вешаем свои пальто на вешалку. Оттуда – вход в гостиную со стойкой, где продается музейная продукция – книги, открытки, путеводитель по музею.
Стоит помнить, что после революции в роскошный дом князя Мурузи вселили множество простых людей, которые меньше всего думали о сохранении красоты. Элементы лепного декора, украшавшие комнаты, им мешали, из-за них невозможно было придвинуть к стенам мебель, а было тесно: в комнатах жили целыми семьями. Так что при реконструкции выкупленной Максимом Левченко квартиры сохранять было особенно нечего.
– Мы с вами находимся внутри произведения художника Александра Бродского. Он занимался так называемой бумажной архитектурой, сейчас работает на стыке современного искусства и архитектуры, – рассказала Анна Наринская. – Прежние жильцы не сохранили декор, но все равно есть ощущение подлинности квартиры – кладка стен, дранка, лепнина на потолке, кафельные печи. Часто говорят, что это стиль лофт. Нет, в нашем случае это именно дань подлинности, уважение к запечатленному здесь времени. Это квартира-призрак, а мы в ней не призрачные, и кресла, на которых мы сидим, вполне себе реальные.
Александр Бродский сохранил планировку квартиры – комнаты расположены анфиладой. С обеих сторон она заканчивается зеркалами, которые множат пространство, делая его бесконечным. У окон (виды из них – сами по себе музейные экспонаты, чего стоит Спасо-Преображенский собор в клубах метели) – современные письменные столы с какими-нибудь ретропредметами. Настольная лампа, печатная машинка «Ундервуд», проигрыватель для виниловых пластинок. Здесь можно расположиться с ноутбуком или книгой.
В гостиной – кресла и журнальный столик в стиле шестидесятых, диван, камин, телевизор. В соседней комнате – круглый стол под абажуром, покрытый ажурной скатертью, здесь же бар и дверь в лекторий, сделанный в виде амфитеатра.
Рядом с книжным стеллажом стоит пюпитр, на нем – цитата из Бродского, рассуждающего о том, что более всего память похожа на «библиотеку в алфавитном беспорядке и без чьих-либо собраний сочинений».
Книги собраны здесь по образцу библиотеки поэта, переданной его вдовой, – она хранится сейчас в Музее Анны Ахматовой в Фонтанном доме. И даже хорошо, что здесь копии. Их можно брать в руки, листать, читать, сидя в кресле у елочки или за стоящим в соседней комнате круглым столом, покрытым скатертью. Тут есть книги из так называемого списка Бродского, которые, по его мнению, должен прочесть каждый, кто хочет, чтобы людям было о чем с ним поговорить: Библия, «Эпос о Гильгамеше», словарь Брокгауза и Ефрона. Много древних греков и римлян... Летом в дар музею передала книги Исанна Лурье, сотрудница Музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме. Поздней осенью она умерла, так что это и память о ней.
На сердце теплеет при виде лампового телевизора на тонких ножках – такой когда-то стоял в «красном углу» множества советских квартир. Сейчас по нему крутят фильмы из числа тех, что любил Бродский. Понятно, что по телевизору их тогда не показывали. Но их можно было видеть в «Кинематографе» на Васильевском и в кинотеатре «Спартак».
Во время экскурсии, на которой была я, показывали «Газовый свет» Джорджа Кьюкора. А кому-то, может, достанется «Трон в крови» Акиры Куросавы, где действие шекспировской пьесы «Макбет» перенесено в средневековую Японию. Или «Сердце королевы» с Царой Леандер (трофейный фильм демонстрировался в СССР под названием «Дорога на эшафот»).
Через анфиладу комнат, слушая рассказ о культуре Ленинграда шестидесятых, мы двигались вслед за экскурсоводом к собственно полутора комнатам. Дверь в стене, темный коридорчик и... От декадентской красоты дух захватывает. В отличие от многих своих соседей Бродские не тронули причудливый мавританский декор. Правда, кто-то из жильцов, занимавших «полторы комнаты» после смерти родителей Бродского, покрасил его в золотой цвет. Но спасибо, что не сбил. Сохранились кессоны на высоком потолке (и даже следы протечек, о которых поэт писал в своем эссе «Полторы комнаты»). Арки, разделяющие комнату на две части. Пилястры с гирляндами.
Стены очистили от слоев краски и обоев. Кое-где видны старые газеты (их клеили когда-то под обои) – «Правда», «Известия». Реставраторы убрали паркет, положенный поверх исторического, набранного не «елочкой», как было принято в советские времена, а шашечками, дубовый, положенный еще в 1877 году.
Полторы комнаты пусты. Как известно, Михаил Мильчик, председатель Фонда создания музея Иосифа Бродского, друг поэта, подробно задокументировал всю обстановку полутора комнат. Сохранилось множество фотографий. До нас дошло и немало подлинных вещей (они хранятся сейчас в Музее Анны Ахматовой в Фонтанном доме). Но создатели музея решили не воссоздавать все «как было». Вместо реальной мебели – ее фантомы: на стены проецируются фотографии Михаила Мильчика. Кровать родителей, книжный стеллаж, зеркало... Так возникло красивейшее пустое пространство «квартиры-призрака».
Музей начал работать с 13 января. Режим работы – со среды по воскресенье. Понедельник и вторник – выходные.
Попасть туда можно только по предварительной записи. По будним дням посетить «Полторы комнаты» можно самостоятельно, по выходным – с экскурсией.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 4 (6842) от 14.01.2021 под заголовком «Музей в «квартире-призраке»».
Комментарии