«Хочется создать свою мифологию». Режиссер Андрей Кравчук - о фильме «Союз спасения»
26 декабря на экраны выходит «Союз спасения» - новый исторический фильм Андрея Кравчука («Адмирал», «Викинг»), посвященный восстанию декабристов. Картина снималась в нашем городе. С Андреем КРАВЧУКОМ беседует журналист Елена БОБРОВА.
- Андрей Юрьевич, историю восстания, случившегося почти 200 лет назад, широкая публика знает в основном с романтической стороны во многом благодаря фильму «Звезда пленительного счастья». Известны не столько участники восстания, сколько их самоотверженные жены, отправившиеся вслед за мужьями в ссылку...
- Декабристы - сложная тема. Ведь, по сути, это был бунт военной элиты, молодых людей, которые совсем юными ощутили себя победителями, причем не кого-нибудь, а своего кумира Наполеона. А дальше, после такого взлета, карьера этих офицеров развивалась не столь ярко, как им хотелось бы. Это один момент. Второй момент - они хотели конституцию, хотели больше свободы и прав лично для себя. Декабристы были не просто далеки от народа, а они реально боялись повторения пугачевского бунта. Это были либерально настроенные люди с разной степенью радикальности взглядов на будущее страны. Они пытались улучшить ее. Но проблема в том, что, как только поднимается оружие, все благие намерения заканчиваются и начинается война. А в войне главное - победить любой ценой.
- Как писал Пушкин в «Евгении Онегине», «мы все глядим в Наполеоны». Все же парадоксальна эта любовь к разорителю Первопрестольной...
- Наполеона любили во всем мире. И понятно почему. Раньше все знали: есть «небожители», и есть «остальные». И вдруг оказалось, что существуют социальные лифты. Что человек, будучи никем, может стать императором одной из самых могущественных держав и захватить полмира. Конечно, это многим вскружило голову.
- Понятно, что в вашем фильме не затронута тема Александра I. Но все же: вы верите в его отказ от царствования и «перевоплощение» в отца Федора?
- Я думаю, это больше легенда. Все-таки есть документы вскрытия, есть свидетельства очевидцев смерти императора. В отношении Александра I мне интереснее другое - то, что он обещал и искренне желал провести реформы, в том числе ввести конституцию. Но так и не смог осуществить свои планы - для проведения таких реформ необходимы огромные деньги, а война с Францией сильно подорвала экономику страны. Сожжена Москва, две армии дважды прошли по стране, как саранча, выедая все на своем пути, - тут не до реформ.
- Итак, пятерых мятежников повесили. С одной стороны, их по-человечески жалко, а с другой - они убили героя 1812 года генерала Милорадовича...
- Не «они» убили Милорадовича. В генерала стрелял Каховский. Пестеля вообще не было на Сенатской площади, поскольку его арестовали еще накануне. Рылеев был одним из руководителей бунта, Муравьев-Апостол и Бестужев-Рюмин подняли Черниговский полк уже после того восстания в столице, и это был военный мятеж. А князь Трубецкой, избранный «диктатором», как известно, на Сенатскую площадь не вышел и казни избежал. У каждого из них своя судьба, но самое главное, что все они рассчитывали, что после следственного разбирательства будет судебный процесс, на котором они смогут высказать свои идеи. Но ничего этого не было. Им просто объявили приговор. Пятерых ждало четвертование, которое заменили на повешение.
- Трубецкой умер в преклонном возрасте. Как, кстати, и один из братьев Муравьева-Апостола, с которым несколько раз встречался Лев Толстой, собираясь написать роман «Декабристы», в итоге переросший в «Войну и мир».
- Да, Толстой был поражен, что возвратились не сломленные, сильные духом люди. Благодаря им Сибирь стала меняться - строились города, возводились больницы, школы, создавались гимназии. Мы мало знаем о тех, кого называем декабристами. И, конечно, хочется надеяться, что фильм вызовет интерес к этой теме.
- «Адмирал», «Викинг», теперь «Союз спасения». А помните, когда вы заинтересовались историческим кино как зритель?
- Конечно. Это был «Андрей Рублев» Тарковского, который я впервые увидел в седьмом классе. Помню, какое сильное впечатление он на меня произвел. Я не ожидал, что вот ТАК можно показывать нашу историю - без ряженых, без ощущения чего-то сказочного, костюмированного. На экране была реальная жизнь...
- «Андрея Рублева» снимали во Пскове и в Старом Изборске. К слову, сейчас актуальна тема федеральной системы рибейтов (налоговых возвратов) с кинопроизводства. Об этом говорилось давно, но только сейчас главы регионов всерьез задумались о том, что давать кинематографистам преференции выгодно прежде всего самим регионам.
- Конечно, регионам выгодно, чтобы у них снимали кино: появляются рабочие места, задействованы гостиницы, рестораны, такси. В этот процесс вовлекается много людей. У нас на проекте «Викинг» в какой-то момент одновременно была задействована тысяча человек, что много для небольшого города. Если фильм становится событием, то событием становится и все, что с ним связано. Сколько людей ездят по местам съемок «Кавказской пленницы» в Крыму или «12 стульев» в Ессентуках? Кино таким образом входит в жизнь конкретного места.
- Какую еще страницу нашей истории вам интересно было бы открыть?
- Хочется создать свою мифологию. Все знают греческие мифы - там все подробно прописано про богов Олимпа, про Геракла, героев Троянской войны. Где правда, где вымысел - разобраться невозможно, но сегодня мы воспринимаем эту мифологию очень органично. Есть мифы, рожденные Римской империей, германские и скандинавские племена оставили память о себе, создав Валгаллу, Иггдрасиль, песни нибелунгов. Это все цельные миры, вселенные, в которые интересно погружаться. Из германо-скандинавской мифологии вырос «Властелин колец» Толкиена, «Кольцо нибелунга» Вагнера. А у нас все эти Перуны, Даждьбоги перешли в фольклор, но нет цельной - необязательно правдивой, но цельной - картины мира, которую мы бы ощущали: «Да, это наше».
- В Исландии несколько лет назад одной корпорации пришлось получить сертификат от правительственного эксперта о том, что на территории выбранного места под строительство завода по выплавке алюминия не проживает ни один эльф. Кто у нас вспомнит о какой-нибудь кикиморе?
- Мне кажется, в некоторых странах фольклор связан, с одной стороны, с язычеством, а с другой - со страхом перед смертью и желанием выжить, продлить свой род через совокупление. Обратите внимание, что во многих национальных танцах присутствует латентная эротика, страсть, волнение. В нашей стране за годы советской власти произошло выхолащивание эротического момента в фольклоре. Того, что лежало в основе языческой мифологии. И осталась лишь безобидная, бесполая этнографическая оболочка. Поэтому наш фольклор не актуален для современного человека, мы не находим в этом свои корни. У нас фольклор приобрел концертный вариант, лишенный каких-то внутренних, родовых пластов. Проблема в том, что вернуться к прежнему пониманию фольклора уже невозможно.
- Лет 10 - 15 пытались искать национальную идею, и в конце концов затихли, так и не найдя ее. Почему вообще ее надо искать, а не следовать тому, что пропагандировал герой Вольтера - «просто возделывать свой сад»?
- Мы слишком большая страна, нам нужна объединяющая идея. Но проблема в том, что ее мало придумать, она должна иметь подтверждение в убеждениях, в ценностях народа. Допустим, у немцев есть чувство внутреннего превосходства, они уверены, что они самые лучшие - с точки зрения культуры, науки. Поэтому фашизм так легко пустил в Германии корни: им сказали, что они не то что духовно, а антропологически лучше других. Идеал человечества. Американцы верят, что они живут в самой демократичной стране и должны донести всему миру, что такое демократия. Итальянцы знают, что они транслируют миру красоту. Любой итальянец вам скажет, что лучший дизайн - это Италия. У англичан их островная обособленность породила ощущение превосходства по уму, юмору, ироничной отстраненности. Конечно, сегодня эти шаблоны из-за эмиграции размываются, Европа переживает серьезные проблемы с идентичностью, но все же что-то корневое, пока во всяком случае, сохраняется. Когда-то и у нас была идея: народ - богоносец, Москва - третий Рим, четвертому не бывать. Особое предназначение русского народа было принести духовность в мир, вся литература XIX века на этом тезисе основана. И весь мир соглашался: «Да, русские странные, загадочные, да, их может куда-то заносить, но что-то в них духовное и в самом деле есть».
- Как писал Моэм в своих дневниках, русские тайну вселенной видят в любви.
- Да. А потом возникла идея интернационального коммунизма, создания нового человека вне корней. И в итоге мы потеряли себя. Сегодня испытываем растерянность. То, что нас поддерживало - космос, например, - уже больше не работает. Теперь частный человек Илон Маск сопоставим с целым государством с точки зрения освоения космоса. У нас сейчас не так много, чем можно гордиться. А человеку надо чем-то гордиться и понимать свою уникальность принадлежности какому-то народу, какой-то части земли. Это помогает жить. А сейчас нет ощущения этой уникальности. У молодежи есть некоторая растерянность. Даже выражение, которое часто можно услышать от молодых людей - в «этой стране», а не в «нашей стране», - очень характерно. Для них Россия - всего лишь страна, где они родились, так уж получилось, но, если выпадет возможность, они уедут в другую страну, которая для них станет родной. Ведь для молодых людей что главное? Возможность реализовать себя. И, кстати, именно это было одной из причин восстания на Сенатской площади. Так что история декабристов сейчас очень актуальна.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 239 (6592) от 19.12.2019 под заголовком «Андрей Кравчук: Хочется создать свою мифологию».
Комментарии