Изгнание мобильников из моцартовского рая. Оркестр Теодора Курентзиса дебютировал в Академической капелле
Теодор Курентзис, его оркестр и хор MusicAeterna, а также шестеро солистов дебютировали в зале Академической капеллы, представив в концертном исполнении оперу Моцарта «Так поступают все».
Изображение pixabay/Pexels
Событие стало беспрецедентным для первого дня осени, когда обычно все концертные залы еще пустуют. Но зал Капеллы был набит под завязку. Это был первый концерт Теодора Курентзиса после его ухода с поста худрука Пермского театра оперы и балета и с момента объявления о том, что он со своей большой музыкальной командой перебирается в Петербург. За десять дней до того дирижер начал серию репетиций в Доме радио, о чем прохожие могли узнать, видя группки модных музыкантов, выходивших на перекур. Коллектив готовился не только к предстоявшему дебюту в Капелле, но и к европейскому туру, в программе которого - три оперы Моцарта на либретто да Понте.
Концерт открыл сезон, на протяжении которого Теодор Курентзис и его оркестр несколько раз выступят на уже освоенных ими площадках Большого зала Филармонии и Концертного зала Мариинского театра. Дом радио музыканты используют как главную репетиционную площадку. Виды на это здание у них большие, хотя пока кажутся почти утопическими.
Многим петербургским слушателям переселение Курентзиса пришлось по душе. Все предыдущие концертные визиты этих музыкантов проходили при аншлагах. С одной стороны, жаловаться на количественный недостаток событий у нас грешно, с другой - качество большинства спектаклей и концертов с каждым годом оставляет желать лучшего. Рутина оплетает, как паутина, выхолащивая дух творчества. Серых, скучных, энергетически пустых концертов и спектаклей в музыкальных театрах стало чересчур много. Но это перестает быть удивительным, когда понимаешь, какую политику проводит с недавних пор петербургская Консерватория, во многом превратившаяся в фабрику по производству бумаг для отчетности. Там словно забыли о своей миссии воспитания артиста-лидера, солиста, а не удобного послушного середняка.
Бессмысленно взваливать решение груза накопившихся проблем на плечи Теодора Курентзиса. Но его появление на довольно заболоченной музыкальной карте Петербурга способно заставить шевелиться боящихся любой инициативы музыкальных деятелей, находящихся на гособеспечении.
Далеко не все оркестры могут поступать так, как поступил оркестр Курентзиса, приехав в город, где он учился, но где уже давно заняты все хлебные места. Так способны поступать лишь те, у кого есть не просто хорошие, а очень хорошие средства для того, чтобы рассчитывать на содержание большого коллектива музыкантов. В выборе оперы «Так поступают все» Моцарта виделось что-то очень неслучайное, похожее на некую интеллектуальную игру с судьбой, во время которой нужно понять, можно ли обмануть и обмануться так, чтобы выйти сухим из воды.
Оперу Моцарта музыканты Курентзиса подготовили как концертное исполнение с усиленным элементом театрализации. Дирижер уже в увертюре показал слушателю, что его ждет музыкальная эксцентрика и неожиданности, когда тембрально и ритмически подсвечивал тему побочной партии шаловливыми взбулькиваниями мелодических украшений, не предписанных в партитуре. В оркестре было задействовано немало исторических инструментов, дававших аромат аутентизма, но его сила и харизма заключались отнюдь не в педантичном следовании «букве» партитуры, а в виртуозной способности дирижера придавать ей черты свеженаписанного шедевра, в свободе звука. Курентзис обеспечивал опере Моцарта вечную молодость, щедро делясь ею со слушателями. Казавшиеся подчас избыточными замедления темпов устраивались им для того, чтобы испить до дна каждый музыкальный и сюжетный мотив.
Мобильные телефоны в тот вечер были под строгим присмотром строгих охранников, но от стука каблуков своих фирменных сапожек дирижеру не удалось избавиться: слишком велика была его вовлеченность в процесс, чтобы замечать собственные непроизвольные жесты. В грозной просьбе организаторов сдать мобильники в специальные шкафчики чувствовалось нечто детское, но что делать, если многие российские слушатели не способны иначе усвоить нехитрые истины. Однако неоднократно возникавший загадочный микрофонный гул заставлял дирижера раздраженно оборачиваться. Какому дирижеру не хочется, чтобы музыка, ценность которой не в громыхании, а в пиано и пианиссимо, звучала в полной тишине. Таких моментов тишины, оказывавшихся для вокальных сольных и ансамблевых исповедей главных героев моментами истины, в «Так поступают все» было много.
Солисты, подобранные как бусина к бусине, тоже захватывали не громким оперным вокалом, а бисерными руладами, способностью слышать друг друга и взаимодействовать. Благодаря камерности трактовок образы получались очень детализированными. Фьордилиджи у сопрано Надежды Павловой пленяла своей серьезностью и искренностью, в то время как ее сестра Дорабелла в исполнении меццо-сопрано Полы Муррихи бесконечно радовала чарующим лицедейством и обаянием. Так же и друзья-офицеры брали контрастом своих характеров - прямотой нрава баритона Гульельмо (Константин Сучков) и романтичностью натуры тенора Феррандо (Мингджи Лей). Остро пикантным получился дуэт циника-искусителя Дона Альфонсо (Константин Вольф) и служанки-фокусницы Деспины (Анна Касьян).
Взрывчатость кульминаций в финалах и общая «взнервленность» интерпретации периодически утомляли, как спринтерский бег, и думалось о том, что все то же самое могло бы звучать и поспокойней. Для кого-то другого, возможно, да. Но не для Теодора, который знает, как скоротечна жизнь и как много нужно в ней успеть прочувствовать, задумать, исполнить, полюбить.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 165 (6518) от 05.09.2019 под заголовком «Изгнание мобильников из моцартовского рая».
Комментарии