Город глазами мастера. Существует ли собирательный образ петербургского художника?
За 317 лет существования Петербурга его запечатлевали тысячи и тысячи мастеров изобразительного искусства. Что же такое петербургский художник - не как конкретный человек, а как собирательный образ? Существует ли он вообще в природе?
ФОТО Александра ДРОЗДОВА
Без сомнения. Конечно, отдать должное всем людям, посвятившим творчество нашему непостижимому городу, невозможно. И выбор сделать очень трудно. И все же. В памяти всплывает ностальгическая картинка времен перестройки. Зима, холод. Промерзший «Манеж». Открытие выставки «Петербург», которую с 1993 года в течение двух десятков лет делала искусствовед Лариса Скобкина - упорно, я бы сказала, жертвенно, часто почти без бюджета. На вернисаж пришел тогдашний член петербургского парламента: высоченный, в роскошном черном пальто, он так выделялся на фоне по большей части бородатой и лохматой богемной публики в джинсах, самовязаных растянутых свитерах, видавших виды куртках, что казался пришельцем с другой планеты.
Лариса Скобкина собрала вокруг себя группу художников, служивших богу живописи бескорыстно. Среди них были и официально признанные, и те, кто принадлежал в советское время к андеграунду. В интервью, которые мне довелось делать с ней несколько раз, она говорила, что Петербург - город, который не только не гонится за модой, но аристократически не замечает ее. И еще о том, что верит в вечные ценности и чистое искусство без примеси конъюнктуры.
Ярчайшими представителями ленинградского андеграунда были члены «Ордена нищенствующих (непродающихся) живописцев»: Александр Арефьев, Рихард Васми, Шолом Шварц, Владимир Шагин... Судьбы художников во многом схожи: родились в Ленинграде в начале 1930-х, пережили войну и блокаду. И после войны было много испытаний - кто-то сидел в тюрьме, кто-то побывал в психушке. Отчисленные когда-то из СХШ, они потом даже не пытались вписаться в официальную художественную жизнь с ее гарантированным участием в выставках, госзаказами, творческими дачами, почетными званиями. Предпочитали жить бедно, почти в нищете, но свободно. Они изображали обыденную, повседневную жизнь города. И ее прекрасную сторону, и темную.
При таком образе жизни походы в Эрмитаж, где в конце 1950-х открыли знаменитый «третий этаж» с импрессионистами и постимпрессионистами, были обязательны.
Фотограф Борис Кудряков, известный как Гран-Борис (в отличие от Пти-Бориса - Бориса Смелова), чьи снимки по тематике и мироощущению были близки арефьевцам, часто сопровождал их короткими текстами. Своеобразный дневник человека, ведущего богемный образ жизни. Процитирую: «Дворик и девочка в послегриппозном состоянии дышат тающим снегом в предчувствии положительных мыслей. Улица Маклина».
Или любимое: «С утра гулял по набережной к Эрмитажу. В буфете выпил «мартовского» пива. И только потом двинул в сторону залов Древнего Египта, где лежит мумия. Встал поодаль и наблюдал, как школьники встречаются с ней лицом к лицу. Потом наблюдал лед на Неве. Он всегда, и не только весной, навевает радость и надежду».
Художники, составившие в 1980-х годах группу «Митьки», их потомки (кто-то даже в буквальном смысле - как Митя Шагин, сын Владимира Шагина и Натальи Жилиной). Художники изображали непарадный Петербург с его проходными дворами, новостройками на окраинах, пивными ларьками. Это город маленького человека, который словно исповедует дзен-буддизм - так равнодушен к материальным благам. Живущего под девизом «Митьки никого не хотят победить».
После распада группы каждый пошел своим путем. Одним из тончайших художников Петербурга стал Владимир Шинкарев, когда-то придумавший Митьков. Его городские пейзажи из серии «Мрачные картины» часто можно было видеть на выставках (и, надеюсь, их снова можно будет видеть вживую, а не только в Сети). Он часто пишет городские окраины, «спальные» районы, неприглядные кварталы с дешевыми «панельками» и «хрущобами», которые у него, вот странность какая, выглядят... эмоционально и духовно. Ведь эти хлипкие панельные стены впитали в себя столько рождений, жизней и смертей. Монотонная цветовая гамма, построенная на оттенках серого и коричневого, иногда белого, - противопоставление тому поверхностному и яркому, которое Петербургу не к лицу, как взрослой женщине дешевая бижутерия. Почти все пейзажи у Шинкарева безлюдны, и это тоже идет городу, как пасмурная погода. И оказывается, что с помощью трех основных цветов прекрасно можно передать свет и сам состав сырого петербургского воздуха.
Сейчас, этой странной карантинной весной, выбираясь в центр города (очень редко, по неотложным делам), любуясь его сияющей красотой, я все пыталась вспомнить: а что же мне так напоминают эти пустынные, безлюдные панорамы? Ну конечно же - картины Владимира Шинкарева. Отсутствие людей в модных нарядах, реклам, потока автомобилей и общественного транспорта вдруг проявило вневременную, вечную красоту города.
Возможно, прямо сейчас какие-то художники в тиши своих мастерских пишут эти пустынные пейзажи. И когда-нибудь, когда все будет хорошо, в ЦВЗ «Манеж», ныне ставшем весьма модным, любимым гламурной публикой местом, устроят выставку «Петербург эпохи пандемии».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 090 (6688) от 28.05.2020 под заголовком «Петербургские картины, светлые и мрачные».
Комментарии