Михаил Пиотровский: «Есть великие примеры»

Юридический форум всегда проходит в Главном штабе Эрмитажа. Это удобно, красиво и дает повод проводить «круглые столы», связанные с культурой. Площадка придает дискуссиям оттенок художественности. И нам, и юристам это нравится.

В этот раз у нас было два «круглых стола». Один организовал Эрмитаж, он стал почти рабочим совещанием, посвященным созданию законодательства о культуре. По этому поводу есть поручение президента. На замечание о том, что у нас плохие законы, он ответил, что законы надо соблюдать. В том случае, если они плохие, - менять. Впервые в истории России общественным организациям - Совету по культуре при президенте, Союзу музеев, Союзу театральных деятелей — поручено подготовить материалы, которые лягут в основу законодательства о культуре.

В чем его смысл? Культура должна существовать в особом режиме, ей необходимы привилегии. В какой-то степени они есть: учреждения культуры облагаются особыми налогами, у них другие ставки аренды. В международном праве существует система иммунитетов от арестов выставок. Но нужны новые правила, которые обеспечат культуре мощное конкурентоспособное преимущество в мире и в истории. Правила, позволяющие не только выполнять госзаказ, но и создавать вещи, которые потом будут признаны великими, и не только в нашей стране.

Есть примеры, когда люди творят вопреки мнению власти и публики и создают то, что потом признается великим. Яркий пример - Достоевский. В России его всегда высоко ценили, но никто не ожидал, что он станет властителем дум человечества на несколько веков вперед.

Главный рецепт - автономия деятельности культуры и определение рамок поля, в котором она может жить по своим правилам.

Представители Государственной думы, Министерства культуры, музейного и юридического сообщества обсуждали, что можно взять из опыта прошлого, сравнивали системы законодательства у нас и за рубежом. Франция - страна, вежливо говоря, бюрократическая, где роль государства очень велика, но там принят закон о свободе творчества.

Границы дозволенного в обществе определяются уровнем воспитания, знаний, понимания сложных вещей. Существующие ограничения и запретительные правила зачастую не учитывают разницу в том, что происходит в сфере культуры и вне ее. Пример, который я приводил не раз: обнаженные скульптуры могут стоять в музее. Но возможно ли это на улице, рядом со школой, в пространстве, где нет границ, определяемых уровнем воспитания и культуры, - большой вопрос.

Еще один «круглый стол» был посвящен архитектуре, сохранению памятников, деятельности градозащитников и градостроителей. Шел разговор о том, как разрешать конфликт между стремлением градозащитников сохранить памятники и интересами застройщиков.

Моя позиция - надо положиться на «сопротивление материала». Естественное желание архитекторов снести старое и построить новое встречает сильное сопротивление со стороны тех, кто не желает пускать их туда, где есть памятники. В результате противодействия возникает баланс. Пример - наш город, единственный мегаполис в мире, который сохранил исторический центр.

Мы говорили и о том, что стоит обсуждать публично, что — нет. Есть примеры, когда общественное мнение памятники защитило. Но случалось, излишняя дискуссия мешала появлению хорошей архитектуры. Я голосовал за проект Доминика Перро для нового здания Мариинского театра, жаль, что общественное мнение помешало воплотить его в жизнь. Думаю, жаль всем, кто внимательно следил за конкурсом.

Полезна активная деятельность не публики вообще, а деятелей культуры и учреждений, в частности музеев. Повторю, в законодательстве должна быть закреплена их автономность и определенные права.

Свежие события - возобновились уголовные дела, связанные с хищениями средств, отпущенных на строительство и реставрацию учреждений культуры. Пример из жизни Эрмитажа. Музею были выделены деньги на строительство публичной библиотеки в Старой Деревне. Одна из компаний на законных основаниях выиграла тендер на реализацию проекта. Законы, связанные с госзаказом, нередко приводят к победе подозрительных фирм и полностью отстраняют учреждения, заинтересованные в конечном результате. Нам нельзя проводить расследования, говорить, что у компании плохая репутация, она не вызывает доверия. Фирмы-жулики умеют острые углы обходить.

В случае с Эрмитажем так и произошло. Проект большой, был выплачен значительный аванс, строители перевели деньги на другие фирмы. Как только выяснилось, что стройка буксует, музей разорвал контракт, но не ограничился письмами с жалобами в вышестоящие инстанции. Юристы Эрмитажа нашли имущество фирмы, адреса, на которые ушли деньги. Следственный комитет принял меры, возбуждено уголовное дело, виновные арестованы. Будем надеяться, деньги музею вернут.

На фоне бесконечных разговоров о коррупции возникает много запретов и ограничений, которые мешают работать. Коррупция была и в советское время. Всегда существовали запреты, которые преодолевались с помощью взятки. Но когда мы открылись миру, появились западные компании. Они быстро поняли: чтобы достичь желаемого, надо платить, и стали давать большие деньги, на которых и выросла фантастическая коррупция.

Появляются бюрократические законы, за которыми стоят интересы не государства, а частных групп. Закон о ввозе и вывозе произведений искусства проведен вопреки мнению Министерства культуры и Комитета по культуре Государственной думы. Он меньше учитывает интересы государственных учреждений и сохранения наследия, чем интересы частных коллекционеров.

Мы активно занимаемся защитой музейных коллекций, музейной территории, правил, которые нельзя ломать. Точно так мы вынуждены защищаться от неуважительного отношения публики и от разного рода образованщины (слово Солженицына).

Никто не имеет права навязывать музеям свою точку зрения. Но есть категория людей, которые считают иначе на том основании, что у них есть возможности «надавить». Они хотят определять, что должно происходить на Дворцовой площади. По этому поводу нам чаще приходится дискутировать не с властями, а с псевдоинтеллигентами, отстаивать право решать, что можно и что нельзя.

У тех, кто делает кино, возникает желание снимать в Эрмитаже. Существует правило: игровые фильмы в музее не снимаются. Современная техника позволяет делать это в павильонах, применяя компьютерную графику. Кино - особый мир: аппаратура, люди... Нельзя использовать музей в качестве декорации. Возникает вопрос: а как же Сокуров? При съемках в Эрмитаже он исключил из группы всех, кого подозревал в неуважительном отношении к музею. Он снимал фильм о музее.

Людям отказывают в съемках, они упорствуют, идут к начальникам. Нас просят войти в положение. Возвращается манера советского времени. Есть запрет, но его можно обойти, настоять на своем с помощью денег, шантажа, обращения к власти...

Наши права признают, но атаки приходится отбивать.

Есть возможность разработать юридические правила нашей жизни. Сроки короткие, к осени должна быть готова концепция закона о культуре. Надо показать, что мы умеем это делать. 

Материал был опубликован в газете под № 095 (6204) от 30.05.2018 под заголовком «Есть великие примеры».

Ранее Михаил Пиотровский в своей эксклюзивной колонке для «Санкт-Петербургских ведомостей» рассказал о «дороге жизни» для культуры и выставке Ильи и Эмилии Кабаковых, открывшейся в Эрмитаже в апреле.