Елена Матусовская – о роли концертмейстера в жизни оперных звезд
Концерт «Путь к горизонту», состоявшийся в Концертном зале Мариинского театра, был посвящен 65-летию творческой деятельности пианистки Елены МАТУСОВСКОЙ. Недавно она отметила и 91 год. Этот концертмейстер выпестовал таких мастеров оперного пения, как Юрий Марусин, Евгения Целовальник, Татьяна Новикова, Нина Романова, Марина Шагуч, Евгений Акимов, Анна Нетребко, Марианна Тарасова, Владислав Сулимский, Жанна Домбровская. Свой класс в Мариинском театре Елена Константиновна не без иронии называет «Артель-314». Она рассказала музыковеду Владимиру ДУДИНУ о том, какую роль играет концертмейстер в жизни оперных звезд.
© Мариинский театр, фотограф Михаил Вильчук. 2021 г.
– Елена Константиновна, что так притягивает людей к оперному пению?
– Пение – мистическая профессия. Никто толком не может объяснить, что это такое, ни один, даже самый великий, педагог, написавший не одну книгу. Есть общеизвестные постулаты, применимые к пению: низкое дыхание, высокая позиция, головные и грудные обертоны, связь между ними – об этом все знают. Но что происходит в эти моменты у певца внутри, не знает никто, кроме самого поющего.
– А что испытывает слушатель?
– То чудо, которое получается у певца, производит сильнейшее впечатление на слушателя. Но чудо возникает, только если между певцом и голосом есть согласие. Голос дается певцу Богом и живет в его плоти отдельно, самостоятельно. Голос возник раньше слова. Помните, что «в начале было Слово и Слово было Бог». Но до слова же был еще звук. Петь начали еще раньше. Если это хорошее пение, то голос может очень многое, например, дать надежду, уверенность, силу.
– В оперный театр приходят и тонкие знатоки, но едва ли не больше в зрительном зале бывает людей малоискушенных.
– Да, часто приходят те, кто в опере не разбирается, не знает никаких традиций. Сейчас, к сожалению, вообще не важно, хорошо поют или плохо. Сейчас надо, чтобы певец был молодой, быстро учил, чтобы энергия была. Вот Аня Нетребко – пример того, что такое певец для публики, будь публика понимающая или нет. Может быть, вы видели видеоролик, как она занимается со мной на уроке и мы с ней обсуждаем, что такое энгармонизм? Она мне написала, что было 200 тысяч просмотров и в одном из отзывов можно прочитать: «Девушки говорят о непонятном, но все равно интересно».
Такой голос, как у Ани, не редкость, особенно на первых порах у нее был хороший голос, и точка. А вот дальше уже идет Аня Нетребко: бывшая акробатка, человек, который не боится ничего, с внутренней энергетикой такой степени, что, как только она появляется на сцене, идет колоссальный посыл в зрительный зал.
– А как Анна попала в ваш класс?
– Ее, еще студентку, пригласили на постановку «Свадьбы Фигаро» на партию Барбарины. Она сидела кропотливо репетировала. Голландский режиссер ее как-то спросил, сможет ли она прорепетировать эпизод за Сюзанну, на что получил согласие. После этого он взял ее на Сюзанну. Однажды она зашла ко мне в класс, спросив, можно ли получить у меня урок. Я согласилась. Аня пришла на урок и осталась, как многие другие певцы.
Анечкой я восторгаюсь до сих пор. Я слушала ее Татьяну в «Евгении Онегине», очень волновалась за сцену письма, но она спела ее просто волшебно...
Аня – трудоголик. Сегодня все хотят сразу большие деньги и славу. Анна очень самокритична, требовательна к себе, не пропустит ни одной ноты и потом еще корит себя и кается, что у нее что-то не получилось. Я когда-то по приглашению фирмы «Дойче граммофон» была коучем по русскому языку на постановке «Евгения Онегина» в Берлине с Дмитрием Хворостовским. Процесс репетиций с Хворостовским был невероятно интересен, каждый из них показывал свое актерское нутро... Что говорить: Аня – единственная на сегодняшний день.
– Кто был вашими кумирами, когда вы только начинали свой путь?
– А не было у меня кумиров. Кумиром было пение в целом. А чтобы бегать на концерты одного певца – такого не было. Я с двоюродной сестрой была в эвакуации в Уфе во время войны. Моя тетя была туда сослана как ЖВР, жена врага народа. Она работала в оперном театре концертмейстером в хоре. Однажды она взяла меня на репетицию. Там на галерке я прослушала весь классический репертуар – от «Онегина» и «Пиковой дамы» до «Корневильских колоколов» и «Князя Игоря». Всего не перечислить. Все эти оперы выучила наизусть. И у меня такое чувство, что в подкорке я уже тогда выбрала себе профессию.
В Ленинградской консерватории я училась у замечательного педагога и редкого человека Натана Ефимовича Перельмана, который был не просто прекрасным пианистом, но и человеком высокого духа и нравственного кодекса. Он научил меня главному – хорошему звуку. Когда сегодня я встречаюсь с коллегами, то часто думаю, что Перельмана на них нет... С моей стороны это, может быть, несколько заносчиво, но умение играть легато и проникать в клавиатуру темперированного инструмента он меня научил.
Я мечтала работать с певцами.
Помню, что сидела в десятилетке за одной партой с Наташей Фишковой, будущей женой знаменитого композитора Андрея Петрова. На переменке мы играли романсы – я аккомпанировала, она пела. Тяга к аккомпанементу у меня была сразу. Хотя я была неплохой пианисткой. Председателем комиссии на выпускных экзаменах был Генрих Густавович Нейгауз, который подошел ко мне и сказал: «Вы хорошо закончили Консерваторию». Я выбрала эту профессию и не жалею ни одного дня.
– Счастье концертмейстера – быть в тени звезд?
– Мне не на что жаловаться. Было очень много концертов на площадках, о которых можно только мечтать. Для меня всегда было главным, чтобы мои певцы были здоровы и хорошо пели. У меня один алгоритм. Вот они приходят, жалуются, что им дают мало спектаклей или совсем ничего нет. Я отвечаю, что все это надо прежде всего тебе. Жизнь все расставит по своим местам. Я же живу как бы на обочине, сидя в своем любимом 314-м классе, или «Артели-314», с прекрасным видом на колокольню Никольского собора и Крюков канал. В этой «артели» много певцов, с которыми я занимаюсь годы и десятилетия, вижу и слышу их каждый день.
– Вы не раз говорили мне, что часто заглядываете в Интернет, успешно освоили гаджеты...
– Я в компьютере немного разбираюсь. Мой муж – математик, мне надо было научиться набирать статьи, принимать почту. Я при нем как ученый секретарь. Да и Аня Нетребко мне регулярно присылает разные видео.
– А кроме оперы еще чем интересуетесь?
– Литературой. Читаю я очень быстро. Евгения Водолазкина читала, Гузель Яхину читала, мне понравилось. Много кого хотелось бы прочесть. Чехова читаю, что-то перечитываю, что-то открываю впервые. Вот наткнулась на рассказ «Ариадна», он замечательный.
– Знаменитая солистка Театра музыкальной комедии Зоя Виноградова тоже рассказывала мне, что во время карантина читала Чехова.
– Конечно, литература помогает. Но время стремительно летит, я только недели отсчитываю. А жизненная сила... У меня с певцами сообщающиеся сосуды: я – им, они – мне. Я – то, что могу, даю, уму-разуму тоже иногда учу, они же со мной откровенны, рассуждаем обо всем. А они мне отдают свою энергию. Складывается не со всеми, не все остаются. Но это бывает редко. У Анатоля Франса есть такое высказывание: «Оставим то, что нас покидает». Не будем жалеть о том, что нас покидает. Значит, так надо.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 66 (6904) от 15.04.2021 под заголовком «Артель Елены Матусовской».
Комментарии