Дирижер Михаил Щербаков выступил с АСО Петербургской филармонии
Дирижер Михаил Щербаков, художественный руководитель Самарской филармонии, выступил с АСО Петербургской филармонии, составив программу своего концерта из Второго фортепианного концерта Петра Чайковского (солист – Станислав Соловьев) и Первой симфонии Яна Сибелиуса.
ФОТО Святослава ЛЕВШИНА/предоставлено пресс-службой Филармонии
Михаил Щербаков, маэстро из Самары, учился в Уральской консерватории в классах скрипки и оперно-симфонического дирижирования. Он начинал карьеру в Свердловске, затем успел поработать в Ярославле, Чечено-Ингушетии и Астрахани, впоследствии перебрался в Самару. В его послужном списке значатся множественные гастроли по России и за рубежом, ряд наград. Нельзя сказать, что имя его было на слуху у российских меломанов, хотя оно нет-нет, да и мелькает в столичных афишах.
Эффектный внешний вид музыканта – пышная седая шевелюра, высокий рост мгновенно настроили публику на ожидание чего-нибудь романтического, по крайней мере яркого и незабываемого. Правильным было решение открыть концерт Вторым концертом Чайковского, в котором участвовал солист-пианист. Чайковский недаром посвятил этот концерт пианисту-виртуозу Николаю Рубинштейну, которому, к сожалению, не суждено было стать его первым исполнителем.
Станислав Соловьев, сочетающий карьеру ансамблиста и солиста, балансировал на грани, то стремясь виртуозно аккомпанировать оркестру, не выпасть из ансамбля, то желая все же показать свои сольные амбиции. Плохо артикулированной суеты было слишком много, и эпизоды с солистом, в которых шумливый и на живую нитку сбалансированный оркестр так или иначе отходил на второй план, приводили слушателя в чувство после плясового головокружения. Внимание к себе пианист притянул во второй части, демонстрируя вокальные способности рояля, словно вспоминая, как дышат во время исполнения любимые певицы, которым он иногда аккомпанирует.
Музыканты пытались донести до слушателя философию музыки Andante non troppo с едва сдерживаемым трагизмом, но почему-то оставались в плену сентиментальной салонной пьесы. Финал Allegro on fuoco вновь взбодрил своей этюдной гонкой и главной темкой с испанским кастаньетным пунктиром и шлягерной закваской, на которой пышным цветом вырастут в ХХ веке массовые песни. Но если в концерте Чайковского дирижеру удалось как-то выехать за счет родных мотивов, то в Первой симфонии Сибелиуса оркестр словно бы изъяснялся на каком-то неизвестном ему языке, без доли рефлексии прочитывая текст партитуры. Части при всей их яркости и контрастной характерности были как будто похожи одна на другую, слабо меняясь в динамике. Между тем Сибелиус, сумевший заявить о своих намерениях занять широкое творческое пространство уже в Первой симфонии, явил миру диковинный сплав национального мелоса, замешанного на бетховенском симфонизме, не обойдя вниманием и Чайковского. Тембральные и фактурные приемы последнего отчетливо слышны в первой части.
И этот масштабный, играющий богатыми красками лирико-драматический эпос Первой симфонии Сибелиуса обернулся «зрелищем» сквозь мутное стекло, в котором словно сбились все фильтры и настройки. Возникало впечатление, что перед нами репетируют студенты последнего курса консерватории. Оставалось лишь гадать, то ли не хватило репетиций, то ли дирижер не успел построить и прокрасить все этажи симфонического здания. Но шансы на новую, более удачную встречу с петербургской публикой у этого дирижера все равно есть всегда.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 83 (6921) от 12.05.2021 под заголовком «Маэстро из Самары в БЗФ».
Комментарии