Актриса Татьяна Кузнецова: «Театр притягивает свет»
Сегодня в Театре им. В. Ф. Комиссаржевской состоится Творческий вечер заслуженной артистки РФ Татьяны Кузнецовой. Накануне с актрисой побеседовала театральный критик Светлана Рухля.
Татьяна Кузнецова в спектакле "Театр". Фото предоставлено пресс-службой Театра им. В. Ф. Комиссаржевской
-Татьяна, у каждого творческого пути есть начало. Каким оно было у вас?
- Случайным (если случайности бывают), неожиданным. Я училась в художественной школе, и учительница предложила принять участие в композиции. Я согласилась, не подозревая, что речь идет не о живописи, а о поэзии. Рождественский, Вознесенский, «Гренада» и первое признание: «Ты так хорошо читаешь!».
Потом была студия «Синий мост» в доме культуры имени Володарского, которую вели Гета Яновская и Кама Гинкас. А нами, «малышами», занимался Кирилл Датешидзе.
- Потом ЛГИТМиК, курс Рубена Сергеевича Агамирзяна?
- Не сразу. В первый год я не поступила, причем, как мне сказали, не понравилась именно Агамирзяну. Он был деканом факультета и всегда присутствовал на втором туре. А на следующий год взял на свой курс.
Татьяна Кузнецова в роли Маргариты Готье в спектакле «Дама с камелиями». Фото предоставлено Театром им. В. Ф. Комиссаржевской
-А потом сразу взял в театр…
- ...и дал сыграть Степку в «Зыковых» Горького у Валерия Гришко, а потом, сразу, «Пропавший сюжет» Зорина - спектакль на двоих с Борисом Михайловичем Соколовым, я с ним много потом еще играла. «Прощай, клоун», «С тобой и без тебя». Со Станиславом Ландграфом тоже играла много. «Дама с камелиями», «Цезарь и Клеопатра», «Дневник Анны Франк». Это, кстати, первый спектакль, за который я была признана лучшей театральной актрисой года.
- Это была последняя постановка Рубена Сергеевича?
- Он ушел на этом спектакле. Мы несколько лет репетировали, но постановку он все откладывал, говорил, что надо еще подождать. Я спорила: «Мне уже 26 лет!». «Но ты должна дорасти до Анны Франк». Он был сама мудрость… Доделывал «Дневник» его ученик Саша Исаков.
Когда Рубена Сергеевича уже не было, я как-то оказалась в его кабинете и увидела на столе - там ничего не было тронуто - расписание. Сверху листок весь исписан, и вдруг - «Дни Турбиных» и… такая жирная-жирная полоса, и дальше ничего. Белый лист. Вот что это? Он знал, когда уйдет? Он же ушел, как Генрих IV. В ложе. Во время спектакля. Просто что-то невероятное.
- Что его отличало как режиссера?
- Его театр – это практически все его ученики. Для меня он был добрый дедушка. Когда мы «Дневник Анны Франк» репетировали, дети - у Кости Демидова с моей Варенькой (актриса Варвара Репецкая — прим.авт.) где-то 8 месяцев разница - ползали с машинками у него под ногами, но ему это не мешало. Он принимал весь объем мира. Он был удивительный. Для меня у него всегда была одна фраза (улыбается): «Кузнецова, нормально». Я так бесилась! Почему всем что-то говорит, а мне одно слово?! Когда его не стало, я почувствовала отсутствие любви. Так часто бывает, когда остроту того, что было, ощущаешь, потеряв. Театр осиротел. А для меня 1991 год стал годом потерь: ушел Никита Михайловский, мой сокурсник и первая любовь, и Рубен Сергеевич – мой первый учитель, большой театральный режиссер. Пришлось в новое плаванье пуститься.
- Где вы встретились с Владиславом Пази, Владимиром Воробьевым. На настоящих режиссеров вам везло. И тогда появилась невероятная Маргарита Готье в спектакле Пази «Дама с камелиями» с удивительными костюмами Аллы Коженковой.
- Это была первая моя переходная роль от девочек.
- Роль-мечта?
- (улыбается) На самом деле, я никогда ни о каких ролях не мечтала. Я открыта к любым ролям: «Маргарита Готье? Что ж, будем работать». Я никогда не знаю, какой путь мы пройдем с этим персонажем, и что нас ждет в финале. Если удается воспарить над всем – случается любовь. Я люблю спектакли, в которых присутствует Творец. Из последних, увиденных в качестве зрителя, «Если бы знать» по пьесе Шмитта. Там все с такой любовью, такие прекрасные актерские работы. Тонкий спектакль получился. Шмитт - потрясающий драматург.
- В начале месяца прошел 100-й «Театр». Ваша Джулия Ламберт – прекрасна. О чем вы хотите рассказать публике через этот образ?
- Наверное, о том, что творчество, театр – это что-то необыкновенное, «выжимающее» до капельки, но в них и спасение, потому что, когда выходишь на сцену, попадаешь в какой-то странного рода храм-балаган и… все меняется. Ты словно отдаешь во власть Творца свое тело, и происходят какие-то диковинные вещи, и зал наполняется красотой.
- Вы – актриса чувства?
- Не только чувства, но и интуиции, в то же время я – логик, люблю все четко выстраивать. Другое дело, что к моей логике нужно подключать тело обязательно, но сначала в голове я должна все сочинить, поэтому с Ритой (Маргарита Бычкова – режиссер-постановщик спектакля «Театр» - прим.ред.) мне хорошо работается, мы ловим флюиды и слышим друг друга. Она ставит и мой творческий вечер.
- А были «трудные» режиссеры, с которыми не возникало контакта?
- Я не люблю структуру, мне тяжело в ней существовать. Когда все «заколочено» и дышать нечем. Когда режиссер что-то сам с собой напридумывал, накрутил и вколачивает всех гвоздями в жесткую конструкцию, а актеры – марионетки.
Татьяна Кузнецова в музыкальном спектакле «Я вернулся в мой город...». Фото предоставлено Театром им. В. Ф. Комиссаржевской.
- Агамирзян, Воробьев, Пази, Александр Белинский делали актеров соучастниками?
- Воробьев всех слушал, Рубен Сергеевич давал ночь пережить с поставленной задачей, доверял. Белинский говорил, что театр - это религия, невозможная без духовной практики. И это правда! Если я не развиваюсь, и у меня нет духовной дороги, что я могу отдать, когда выхожу на сцену?! Актер - инструмент, проводник между зрителем и Творцом, он просто должен быть настроен на правильную ноту, быть чистым, пустым, без эгоизма, чем больше актер поднимается над своим эгоизмом, тем он мощнее. Это, как и в жизни нашей, все прегрешения покроет любовь.
Когда приезжала Чечилия Бартоли, я попала на репетицию, и была потрясена, столько она света «притянула». Для меня театр - это притянуть свет, а для чего еще он существует? У меня всегда есть свет в конце тоннеля, иначе ради чего мы проходим эти черные подземелья?
- А какой у Анны Франк был свет в конце тоннеля?
- Ее колоссальнейшая любовь к жизни и жажда жизни. В любой ситуации.
- Светом для Маргариты Готье стала любовь?
- Да. Она агнец на заклание. Идет на осознанную жертву. Не откажись она от Армана, может, еще бы немножко пожила. И она прекрасна и светла в своем выборе.
- В инсценировке-посвящении Тамары Михайловны Абросимовой вы появлялись в образе главной героини - Веры Федоровны Комиссаржевской. Между двумя показами прошло около десяти лет. Что-то изменилось?
- Когда возвращаешься к образу, все делаешь иначе: для меня новый день – новая жизнь. Утром просыпаешься, не знаешь, как день проживешь. Через годы я почувствовала такую щемящую глубину в письмах Веры Федоровны, такую внутреннюю правду, неприятие пошлости, колоссальнейший дух. Часто про актрис рассуждают: красивая - некрасивая, но ведь театр – это о другом, он о свете, который исходит от человека. О любви. И театр – это чудо, а чтобы чудо случилось, его нужно хорошо подготовить, а значит, нужна команда, где от каждого зависит конечный результат – от костюмера, художника по свету, монтировщика, от цвета и размера пуговиц, пера на шляпе. Наш театр - лучшее театральное пространство Петербурга и настоящий театр-дом.
- Напоследок приоткройте завесу: на творческом вечере покажете что-то, не входящее в репертуар театра?
- Я подумала, старое мое все видели, на то, что играю сейчас, можно прийти. Мы покажем фрагменты из двух пьес: Семена Злотникова «Уходил старик от старухи» и Питера Куилтера «Последний луч радуги» о Джуди Гарленд, затмившей для меня Эдит Пиаф. Стихи я тоже почитаю и спою несколько песен с уникальным гитаристом Арменом Чикуновым.
Комментарии