В РГПУ имени Герцена обсудили будущее профессии культуролога
Ответственная бизнес-корпорация не отважится идти на чужой рынок, в другую страну без экспертизы, сделанной знатоком культуры этой страны. Однако если сегодня спросить «человека на улице», кто такой культуролог, - ответит узко: что-то с музеями связано... с образованием... В РГПУ имени Герцена прошла международная научно-практическая конференция «Культуролог на рынке труда»: специалисты прицельно обсуждали перспективы трудоустройства выпускников образовательных программ культурологического направления подготовки. У председателя оргкомитета конференции, доктора философских наук, профессора, заведующего кафедрой теории и истории культуры РГПУ им. А. И. Герцена Ильи Докучаева мы узнали, почему культурологи незаменимы, что такое «традиционные ценности» и чем займется создаваемое сейчас Российское культурологическое общество.
ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
- Илья Игоревич, на конференции то и дело звучала фраза «проблемы востребованности культурологов». Сложности с трудоустройством?
- Подобную конференцию мы проводили в последний раз лет десять назад. Сейчас вновь назрела необходимость: меняются образовательные стандарты, теперь они должны составляться с учетом профессиональных стандартов, то есть быть не абстрактно «ориентированными на рынок труда», а учитывать требования Министерства труда. А значит - работодателей. Вплоть до четкого перечисления, что должен уметь сотрудник на той или иной должностной позиции.
- Что должен уметь инженер-электроник, прописать можно. А вот «должностные обязанности» культуролога...
- К сожалению, для многих это все еще очень загадочная профессия. Хотя культурологи давно работают в сфере образования и науки.
Мы уже сегодня можем учитывать и профстандарт работника образования, и профстандарт научного работника. При этом стандарт работника образования утвержден Минюстом, даже целых три, а профессиональный стандарт научного работника уже лет семь обсуждается на сайте Минтруда лишь в качестве проекта.
Однако мы считаем, что культурология играет большую роль не только в образовании и науке, но и в собственно культурных процессах. Такого специалиста можно и нужно ожидать увидеть и в отделе культуры госучреждения, и в агентстве, организующем как небольшие акции вроде дня города, так и масштабные, как год культуры какой-то страны.
В сфере культуры у культурологов возникает конкуренция: в музее есть музеологи, в библиотеке - библиотековеды, в СМИ - журналисты, пишущие о культуре, в области туризма - специалисты по туризму. Но есть сферы, где культуролог незаменим. Это, во-первых, так называемые культурные индустрии: то, что называется «культурной политикой», а во-вторых, культурологическая экспертиза.
На конференции мы договорились, что прежде всего профстандарты культуролога должны быть созданы в этих двух областях. Инициировать стандарт должно сообщество работодателей - и сейчас создается Российское культурологическое общество как ассоциация работодателей. Представительства будущего РКО уже есть в 59 регионах России.
- А нельзя культурологическую экспертизу доверить... этнографам, историкам?
- Если мы говорим о материальном культурном наследии, экспертами чаще всего выступают архитекторы. Эксперт-культуролог незаменим в оценке объектов нематериального культурного наследия. Возьмем эпос «Олонхо» в Якутии: можно пригласить филолога - но он вряд ли будет специалистом в музыке, театре, традиционной религии, институтах традиционного общества. А эпос - явление, затрагивающее все эти аспекты.
К тому же культурологи (в отличие, например, от историков, археологов) разбираются и с тем, что возникает в настоящее время: какой-нибудь перформанс, флешмоб. В список «наследия» их включать преждевременно, но экспертиза может сказать, ценно ли то или иное современное явление, опасно ли.
Однако если у тех же архитекторов есть система подготовки экспертов, то в культурологии ее (во всяком случае официальной) нет. И надо ее создавать. А с этим пока сложности. Конвенцию ООН об охране всемирного культурного и природного наследия Россия ратифицировала, и благодаря ей, например, в центре Петербурга что угодно не построишь. Но есть и Международная конвенция об охране нематериального культурного наследия. Ее Россия не ратифицировала.
Я читал думские возражения по этому поводу. Они неубедительны и сводятся приблизительно к следующему: примем декларацию - и придется охранять в качестве памятника какой-нибудь жуткий обряд типа культа вуду.
Вообще-то никто не обязывает признавать и охранять «жуткие обряды». Не все многовековые традиции нужно поддерживать в рамках государственной политики. Но есть обычаи (к примеру, коренных малочисленных народов Севера России), которые без поддержки погибнут.
- Обычно государства серьезнее относятся к «гуманитарным» вещам после того, как обожгутся на какой-нибудь ошибке в сфере культурной политики.
- Думаю, самое опасное в любой культурной политике - попытка чиновников выдать за существенное то, что ими высосано из пальца.
К примеру, в документе «Стратегия развития воспитания в Российской Федерации на период до 2025 года» и других официальных документах, связанных с культурой, перечислены «традиционные национальные ценности». На каком основании они выделены? Где экспертиза специалистов по этому документу?
Смущает то, что в разных документах эти «ценности» разные. И они абстрактны. К примеру, в указанном выше фигурирует «человеколюбие». Но любовь к человеку - это, если говорить с научной точки зрения, психический процесс. Ценностью она становится, когда общество, культура вырабатывают свою концепцию, свой идеал любви. А он в разные эпохи меняется: от христианского варианта любви в человеке образа божьего до романтической идеи растворения двух индивидуальностей в чем-то едином.
Культуролог, если объяснять просто, обращает внимание не на детали, а на целое культуры, на ключевые процессы в ней. Вот это главное: умение за единичными фактами видеть целостность, которая на эти факты влияет. Не бывает «традиционных ценностей». Они меняются, как меняется общество. И попытка выдать за них то, что нужно какой-то группе лиц, опасна. С одной стороны, это вызывает недоверие и смех, что приводит к кризису управления. С другой - если эти вещи насаждаются под видом «основ культуры», получаются насилие и тоталитаризм.
Когда формулируют основы культурной политики, духовно-нравственного воспитания, «списки ценностей» и тому подобное - нужно все-таки привлекать специалистов.
- Многие ли студенты идут учиться «на культуролога» осознанно?
- Поскольку очень мало сделано, чтобы объяснить обществу, зачем мы нужны (в этом мы виним прежде всего себя), - случайных поначалу немало. Но большая часть из них становятся потом неслучайными.
Сегодня образование конструируется так, что у человека все больше возможностей для переквалификации, а культурологическое образование очень расширяет горизонты. И постоянно расширяется перечень знаний и умений культурологов и в целом гуманитариев. Например, в СПбГУ есть очень интересное направление - «Искусства и гуманитарные науки». Оно позволяет создавать любые комбинации образовательных дисциплин: скажем, профиль «когнитивное знание» объединяет философов, биологов и математиков, изучающих когнитивные процессы, морфологию головного мозга человека и их математические модели.
Культурологи могут очень эффективно кооперироваться с филологами. В РГПУ им. А. И. Герцена на возглавляемой мною кафедре есть лингвокультурологическая программа по скандинавистике: готовим специалистов по межкультурной коммуникации России, Финляндии и Швеции. В планах - Исландия, Норвегия, Дания, Эстония. Специалисты, окончившие такой двухпрофильный бакалавриат, будут иметь две квалификации в дипломе: «Учитель иностранного языка» и «Учитель-культуролог». В рамках этой программы мы учим тому, как выстраивается коммуникация в странах с разной контекстуальной культурой (это термин лингвокультуролога Эдварда Холла): с низкой, где для общения можно обойтись знанием языка, без глубокого погружения в культурный контекст, и с высокой, где без этого совершенно не обойтись, как, например, в Китае, где языка совершенно недостаточно для любой деловой коммуникации, ошибешься хотя бы в одной детали этикета - провалишь переговоры.
- Как обстоят дела с культурологией за рубежом?
- За рубежом культурологии в нашем понимании нет, хотя возникла она именно на Западе. Это понятие предложил лауреат Нобелевской премии 1909 года по химии Вильгельм Оствальд, а программу исследований - американский антрополог Лесли Уайт. Последний был в тесном научном контакте с советским исследователем Эдуардом Маркаряном - так культурология переместилась в Советский Союз. Маркарян говорил о том, что все результаты человеческой деятельности объединены вокруг ключевых ценностей, и если мы сможем эти ценности установить, культурная политика (в том числе то, что связано с самоидентификацией народа) будет более осмысленна. А осмысленная культурная политика - залог национальной безопасности.
На Западе существует аналог нашей культурологии - социальная и культурная антропология. Это авторитетная дисциплина. Есть, к примеру, знаменитый проект, который можно назвать культурологическим: World Values Survey («Всемирный обзор ценностей»). Исследователи изучают влияние тех или иных ценностей на жизнь того или иного народа. В проекте участвует и Россия, в нашей секции представлено огромное количество результатов исследований ценностных ориентаций современных россиян. Но антропология в большей мере склоняется в сторону прошлого, современность изучается социологией, и она в свою очередь сосредоточена не на исследовании культуры, а на общественном мнении. Наша культурология - гораздо более интегрированное и систематизированное знание, лишенное такого рода раздробленности и лакун.
- На конференции были представители регионов. Должно быть, культурологу в небольшом городе гораздо труднее устроиться на работу.
- Я сам из Петербурга, но 20 лет жил в Приморском крае и в Хабаровском. В Комсомольске-на-Амуре работал проректором по учебной работе - в техническом, кстати, университете. Потом - в Дальневосточном федеральном университете. И там мы стремились обязательно сохранить культурологию как направление подготовки. Именно потому, что в нецентральных регионах рынок труда мал и переменчив: сегодня музей работает - завтра закрылся, газета выходит - завтра нет. Нужно быть готовым к тому, чтобы поменять работу. Культурология, повторю, как раз дает возможность быстро переквалифицироваться.
Мы понимаем, что нынешние условия, диктуемые образовательной политикой, ставят нас в непростое положение. Требования учитывать профстандарты сужают возможности культуролога, в то время как культурология - очень широкая сфера подготовки и ее применений. Но мы стараемся сохранить в программах и эту широту - за счет того, что готовим преподавателей и ученых; и эту профессионализацию - за счет того, что готовим специалистов по культурному проектированию и экспертизе, межкультурной коммуникации. Я убежден, что у культурологии в России как в центральных регионах, так и в отдаленных есть будущее.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 233 (6586) от 11.12.2019 под заголовком «Требуются культурологи».
Комментарии