Родимые пятна цензуры. Воспоминания о первом дне августовского путча
Я проснулся от странного сна – за стенкой на кухне играли Чайковского, а диктор жестяным голосом оглашал какие-то директивы, звучало невнятное чужое слово «гэкачепэ». «Что это? – крикнул я жене. – Сделай потише радио, чего так надрывается!..»
ФОТО Сергея ГРИЦКОВА
«Вставай, – сказала она, – в стране чрезвычайное положение. Горбачев отстранен. Голоса говорят: переворот, хунта!.. Вот теперь вам покажут гласность, перестройку, свободу мнений, демократию...»
Вам – это нам, журналистам, которые всерьез поверили в социализм с человеческим лицом, торжество закона, светлые перспективы рынка, отмену гегемонии КПСС... Перестроечные годы действительно вернули многим веру в то, что мы заняты нужным и важным для окружающих людей делом, а не просто «подручные партии», как когда-то удостоил прессу «похвалой» Хрущев.
Собираясь в редакцию, я взял в сумку зубную щетку, мыло и полотенце. Бог знает, где придется заночевать.
«Молодец, – усмехнулась жена. – Ты-то хорошо засветился...»
Тогда я работал в газете «Вечерний Ленинград». Бывший орган горкома партии, по решению коллектива, к тому времени уже открестился от горкома и числил в своих соучредителях Ленсовет, избранный за год до того, в 1990-м. «Демократический Ленсовет», как его называли, искренне считая, что выборы были представительными, свободными и честными.
Тогда же, в августе 1990-го в Ленинграде прошла встреча политзаключенных постсталинского периода, съехавшихся со всего Союза, а затем, в октябре – международная конференция по правам человека. И то и другое событие не столько по заданию редакции, сколько по «зову сердца» освещал на первых страницах газеты автор этих строк.
В те дни я познакомился с десятком интересных людей, чьи имена так или иначе попали в историю, а одного известного политзэка-бородача, чтобы записать его рассказ, привел на ночевку домой...
Пока собирался на работу, увидел в телевизоре унылую восьмерку – всех членов Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП), этого нового «советского руководства», слушал их «указы» и обращения к гражданам СССР, которые как мантру читали по радио и в телевизоре: собрания и митинги запрещены, снова вводится цензура для СМИ... Предположил, что у нашего Дома прессы, наверное, уже стоит БТР с бойцами в камуфляже...
Нет, на Фонтанке, 59, снаружи все было спокойно. Из окна какого-то кабинета молодежной «Смены» на улицу был высунут российский триколор. Подумал: ну да, президента СССР Горбачева «ушли», но у РСФСР есть свой президент – Ельцин! И этот президент, который в известных контрах с Горбачевым, готов побороться с «хунтой» и даже заступиться за архитектора перестройки.
И действительно – об этом Ельцин, а вместе с ним председатель Совета министров РСФСР Силаев, а также председатель Верховного Совета РСФСР Хасбулатов с утра (подписано в 9.00) заявили в своем обращении «К гражданам России»: «Мы имеем дело с правым реакционным конституционным переворотом... Призываем граждан России дать достойный ответ путчистам...». А дальше вообще нечто невообразимое: «ПРИЗЫВАЕМ К ВСЕОБЩЕЙ БЕССРОЧНОЙ ЗАБАСТОВКЕ». Именно так, прописными буквами!
Текст этого обращения первыми получили коллеги из «Смены» уже в десятом часу и поделились с нами. «Вечерка» была единственной газетой в городе, которая могла в тот же день 19 августа опубликовать – на бумаге! – важный документ руководителей республики тиражом 250 тысяч экземпляров для населения Ленинграда! Сегодняшнему читателю нужно пояснить: утренние новости попадали на страницы тогдашних вечерних газет уже к середине дня, потому что эти издания печатались и поступали в киоски вечером того же дня (сегодня от вечерних газет остались только названия – они целиком делаются накануне).
Между тем довольно свободный уже тогда эфир, разные голоса и «сарафанное радио» (трудно поверить, но Интернета тогда еще не было!) доносили волну нарастающего неповиновения ГКЧП как на просторах СССР, так и в столицах. Оно имело разные формы и, наверное, чаще было похоже на пассивный саботаж.
Новая «чрезвычайная власть» в директивном порядке потребовала немедленно опубликовать в СМИ пакет своих документов: указ вице-президента СССР Янаева о назначении себя и. о. президента СССР, обращение его же к главам государств и правительств, Генеральному секретарю ООН, «Обращение к советскому народу» и др.
Редакция «Вечерки» поместила эти тексты на первой полосе. Но тут же над ними – обращение руководства РСФСР «К гражданам России». А рядом с названием газеты под шапкой «В стране – чрезвычайное положение» приписку «От редакции»: «...Мы, журналисты «ВЛ» были, есть и будем с теми, кто не может не видеть в происшедшем правого переворота. Сегодня мы публикуем документы этого переворота, но пусть знают наши читатели: они, эти документы, вызывают у нас решительный протест!».
Эти слова, помнится, написали два Валентина – главный редактор Майоров и его первый зам Воронов.
Стало известно, что в Мариинском дворце срочно собирается президиум Ленсовета. Редактор Майоров послал туда двух корреспондентов – Сергея Ярошецкого и меня. Об увиденном и услышанном на президиуме, вернувшись в редакцию, мы написали в небольшом подвальном материале с ироничным, как нам казалось, заголовком «Свободная зона чрезвычайного положения», помещенном на первой странице газеты под воззваниями ГКЧП. Правда, эпизод с пощечиной, которую известный тогда депутат Виталий Скойбеда нанес вице-адмиралу Храмцову, сообщившему совету об образовании в городе местного «ГКЧП», мы опустили – ввиду нехватки места. А вот список членов этого нового чрезвычайного органа во главе с командующим военным округом генералом Самсоновым решили до истории донести...
В последний момент, когда верстался номер, рядом с нашим репортажиком редакция поместила сообщение «Из Верховного Совета РСФСР»: здание окружено бронетехникой, Ельцин выходил на площадь, поднимался на танк, призывал не выполнять преступных приказов путчистов...
В 15.15 газета с опозданием на полтора часа была подписана к печати. Но ведь объявлено уже, что типография теперь примет номер в печать только с разрешения военного цензора, который сидит в штабе ЛенВО. Надо отвезти туда оттиски всех полос газеты. Там их изучат и, если нет вопросов, проштемпелюют: «Разрешено!»...
Могу лишь догадываться, почему это дело поручили мне. Во-первых, моя фамилия стояла под информацией из Мариинского дворца, а во-вторых, редакционное начальство знало, что когда-то я работал в военной газете и имел опыт общения с цензорами в погонах.
Не успел я покинуть редакцию, поступила новая вводная: на Дворцовую, в здание Главного штаба, в западное его крыло, военные приглашают журналистов города к 16.00 на совещание – как прессе действовать в условиях чрезвычайного положения.
«Послушаешь инструктаж, а заодно и полосы подпишешь», – распорядился Валентин Викторович Майоров.
От той беседы, на которую собрались десятка три-четыре сотрудников разных СМИ, в памяти осталась замечательная оговорка по Фрейду: «Главное, товарищи журналисты, не подливать воды в огонь». Понятно, что отвязная джинсовая братия, несмотря на драматичность момента, не удержалась от смеха... Так нас инструктировал генерал из политуправления округа по фамилии Петров. С ним были военный цензор полковник Лаврук и кто-то еще из офицеров, а также дама из Горлита, которая, как и я, пришла сюда из «Лениздата»... Тут надо вспомнить, что Горлит, гражданская цензура, во время объявленной гласности и открытости, уже не оценивала СМИ с точки зрения идеологии, кажется, за ней была оставлена функция сохранения гостайны...
Но вот, слава богу, тягостный для обеих сторон инструктаж закончился. «Вопросы есть?». Есть! У редакции «Вечернего Ленинграда»: «Как тут получить разрешение печатать сегодняшний номер газеты? Мы уже выбиваемся из графика, а город ждет...». Такого вопроса, похоже, никто не ожидал. Генерал-политуправленец переглянулся с офицерами, а дама из Горлита пояснила им, что это единственная городская газета, которая подписывается в такое неурочное время.
«Ну раз единственная, всем спасибо, все свободны!» Я разложил перед военными оттиски полос на столе, и они, окружив его, стали, нервничая, кто-то даже вытирал пот, просматривать их, переговариваясь и советуясь друг с другом: «Ельцина – нельзя... От редакции – вычеркнуть... А это что такое... список? Ни в коем случае!.. Поднимался на танк?.. Вымарать!..» Все эти изъятия касались первой оперативной полосы.
«Товарищ генерал, а без этого можно?»
«Можно!»
И мне с откровенным облегчением шлепнули штамп.
Я не задержался в штабе ни секунды. Спешил на Фонтанку и не мог поверить в то, что произошло...
«Даже не потребовали вверстать вместо вычеркнутых другие материалы?» – с недоверием переспросил Майоров, глядя на изуродованную полосу...
«Валя, – сказал ему тезка Воронов. – Дальше наше дело, пусть газета выйдет с дырками!..»
Не знаю, как они договаривались с типографией «Лениздата», кто из двух Валентинов взял на себя личную ответственность за такую акцию. Теперь уж не спросишь – оба там, откуда нет ответа. Думаю все же, что Майоров: он был депутатом Ленсовета, может, заручился чьей-нибудь поддержкой... Но только газета «Вечерний Ленинград» (Союз журналистов СССР в свое время уверял, что это был единственный случай в еще не распавшейся советской державе!) вышла 19 августа 1991 года с белыми пятнами цензурных изъятий.
Вечером у киосков народ вертел в руках невиданную газету. Сплошь слова, которые целый день звучат из всех репродукторов и, кажется, утюгов. Ни слова против! Лишь четыре пятна загадочных пустот. А в это время экстренная сессия Ленсовета клеймила «незаконный ГКЧП», а под окнами Мариинского шумел стихийный митинг и горожане пытались городить баррикады, чтобы не пропустить войска, которые, по слухам, подходили к Сиверской.
Слава богу, что страна в тот день не переступила порог гражданской войны.
...Кстати, через две недели газета уже называлась «Вечерний Петербург». Потому что и город вернул себе имя, полученное при рождении. Увы, сегодня нет той газеты. Она со всеми своими пятнами, черными и белыми, осталась в прошлом. А ее бывшие сотрудники до сих пор работают в других изданиях. И, пожалуй, больше всего их – в «Санкт-Петербургских ведомостях».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 153 (6991) от 19.08.2021 под заголовком «Родимые пятна цензуры».
Комментарии