Разговор на трудную тему. Как уберечь подростка от рокового шага?
Сообщения о попытках детей расстаться с жизнью (к счастью, не всегда доведенных до конца) приходят с пугающей частотой. Вот одно из последних. Юная жительница Парголова пришла к подруге в крови и рассказала, что боится идти домой к выпивающей матери. По словам школьницы, та в пьяном виде часто ее бьет. Она заявила, что пыталась покончить с собой в подъезде своего дома. Девочка живет в полной семье, но состоящей на учете в отделе по делам несовершеннолетних. Ее мать неоднократно привлекали к ответственности за неисполнение родительских обязанностей.
ФОТО: Pixabay
Собственно, ситуация типичная: конфликт в семье. Между детьми и родителями — пропасть. И если взрослый человек это как‑то может пережить (а пьющему, как известно и вовсе море по колено), то психика ребенка такую нагрузку выдерживает далеко не всегда. А подростковый возраст (вспомните себя), как правило, предполагает особую ранимость, «жизнь без кожи». К тому же у ребенка могут быть и другие стрессы — проблемы с одноклассниками и педагогами, несчастная любовь, комплексы из‑за внешности или одежды и т. д. В итоге — «Никто меня не понимает… И зачем мне такая жизнь?».
Потом, когда все заинтересованные органы начинают дружно устраивать «разбор полетов», первый вопрос, разумеется, задают родителям: «Где были ваши глаза?!». Увы, часто оказывается, что не все так очевидно, как в вышеописанном примере. Папа с мамой — приличные люди, не пьют, у ребенка все есть: компьютер, дорогой телефон, модная одежда. И вроде бы особо и не ссорились — мама на кухне, папа у телевизора, ребенок ходит в школу, вечерами стучит по клавиатуре, пялится в экран. Правда, иногда поздно ложится или, наоборот, рано встает. А потом вдруг раз — и делает роковой шаг…
Но так‑таки ничего не предвещало беды?
— Разумеется, изменения в поведении ребенка должны были заметить и родители, и учителя, — уверена Анна Аверьянова, прокурор отдела по надзору за исполнением законов о несовершеннолетних прокуратуры Санкт-Петербурга. — Более того, часто дети практически впрямую предупреждают о своих намерениях. Ни один из подобных сигналов не должен оставаться без внимания. Но, к сожалению, так получается не всегда…
Вторая инстанция, к которой будут при анализе причин трагедии обращены критические взоры, это, разумеется, школа. Там работают специально обученные люди, в том числе педагоги-психологи. Казалось бы, они должны, что называется, видеть ребенка насквозь. Тем более что руководство учебного заведения несет и формальную ответственность за учеников, вплоть до уголовной. Но… детей сотни, учителей — десятки, а психологов — единицы. В безумном круговороте дел слабенький сигнал SOS можно и не расслышать. Хотя можно попробовать сделать так, чтобы он и вовсе не звучал.
— Лучшая профилактика суицида — формирование у ребенка позитивного взгляда на жизнь, — считает главный специалист отдела воспитательной работы и дополнительного образования комитета по образованию Марианна Горина. — Задача педагогов — создание доверительной атмосферы в классе, работа по сплочению коллектива. А школьные психологи должны не только выявлять признаки депрессивных состояний, но и учить детей тому, как из них выходить. Для этого разработаны специальные методики, которые сейчас активно внедряются. Работаем мы и с родителями — для этого в Санкт-Петербургской академии последипломного образования создана специальная кафедра. В прошлом году она провела шесть вебинаров, в которых в том числе приняли участие представители органов прокуратуры и здравоохранения.
Медицина в профилактику детских суицидов вносит немалый вклад. Как сообщила заведующая организационно-методическим консультативным отделением центра восстановительного лечения «Детская психиатрия» имени С. С. Мнухина Ольга Селиванова, еще с 1989 года в клинике работает телефон доверия, который только в прошлом году принял 44 241 звонок. Из них 738 — по суицидальной тематике. В 2020‑м, кстати, их было 382 — почти в два раза меньше. Однако, как считает специалист, столь серьезный рост количества обращений говорит не только о росте суицидальных настроений, но еще и возрастающем доверии граждан (а звонят ведь не только дети) к системе здравоохранения в целом.
Разумеется, каждый звонок индивидуален. В одном случае достаточно просто доверительного разговора, квалифицированной психологической консультации. В другом требуется очная беседа со специалистом (а возможно, и не с одним). В прошлом году на такие беседы только по суицидальным темам в клинику пришли 146 человек. В основном речь шла о психологических проблемах (68 % из них были связаны с семейными конфликтами), но 13 человек все же нуждались в помощи психиатра.
Увы, усилия задействованных в процессе профилактики структур сильно ослабляет (а иногда и вовсе сводит на нет) та информационная среда, в которой непрерывно пребывают нынешние подростки. И речь не только о «группах смерти» из Интернета (которые, по большому счету, ликвидированы, но время от времени в разных видах появляются).
— Давайте обратим внимание, что суицид как форма и как факт отчасти культивируется не только в медиа, но и в кинематографе, классической литературе, — размышляет директор городского центра социальных программ и профилактики асоциальных явлений среди молодежи «КОНТАКТ» Павел Горюнов. — Причем молодые люди со свойственной им радикальностью поведения естественно воспринимают это как одну из моделей. В данном случае для большинства такая модель неприемлема, потому что они понимают свою ответственность перед обществом, родителями, друзьями и в принципе проявляют интерес к жизни.
Тем не менее пресловутый «эффект Вертера» (восприятие акта суицида в качестве положительного примера) исключить нельзя. Именно поэтому для СМИ существуют жесткие правила освещения данной тематики. При этом на интернет-каналы такие ограничения не распространяются — каждый подобный факт они освещают оперативно и во всех подробностях. И если за прямые призывы их могут оштрафовать или даже заблокировать, то просто «объективную информацию» так интерпретировать очень сложно. А о какой‑то личной ответственности, когда речь идет о рейтинге канала (а значит, и о рекламных деньгах), говорить не приходится.
Председатель совета РОО «Центр защиты и развития личности» Леонид Армер настроен и вовсе радикально: он считает, что само слово «суицид» должно быть полностью удалено из публичного пространства как провоцирующий фактор. Полностью игнорировать такую точку зрения трудно: Армер и его структура много лет занимаются профилактикой детских суицидов, на их счету не одна спасенная жизнь. Однако опыт многих поколений показал: скрыть проблему — не значит решить ее. Чаще всего решение даже усложняется, поскольку процесс уходит в неконтролируемую область. Так что разговор на трудную тему нужно все же вести без эвфемизмов. Только, разумеется, с позитивным настроем. Да, в жизни бывает всякое — боль, обиды, болезни, потери или предательства близких людей. Все это нужно пережить, не сделав того единственного шага, после которого уже ничего нельзя исправить.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 49 (7378) от 21.03.2023 под заголовком «Разговор на трудную тему».
Комментарии