Пчёлы на контракте. Современному земледелию не обойтись без старых приёмов

Для выживания человечеству необходимы… пчелы. Сказано не для красного словца. Давно подсчитано, что 80 % растений, которые человек употребляет в пищу, опыляются только пчелами; что урожайность гречихи, подсолнечника, люцерны и яблок они способны поднять на 50 – 60 %, арбузов, дынь и тыкв — на 100 %. А еще — персиков, мандаринов, апельсинов, лимонов можно вырастить в четыре раза больше, вишни и черешни — в семь раз, некоторых сортов винограда — в десять…

Улья на пасеке обязательно красят в разные цвета. Пчелы прекрасно их различают и даже запоминают сочетания. Это помогает насекомым не перепутать улья./ФОТО Алексея КОНОВАЛОВА/ТАСС

Пасека приехала!

В России возделывают около сотни видов опыляемых (по‑научному — энтомофильных) сельскохозяйственных культур. Для их эффективного опыления необходимо 7,2 млн пчелосемей — в два раза больше, чем имеется сегодня.

На каждое поле пасеку, понятное дело, не поставишь. И каждый промышленный сад обеспечить индивидуальной пасекой тоже весьма проб­лематично. В иных странах давно уже отработаны системы контрактного опыления. Производитель, не имеющий собственных пасек, заключает договор с фермером-пчеловодом, и его пчелы используются комплексно: и мед приносят, и плантации опыляют.

«У них — не у нас, — замечают оппоненты. — Там — мобильность пасек, позволяющая за короткое время сняться с одного места и перекочевать на новое место медо­сбора и опыления. Там — наработанный десятилетиями опыт опыления «по контракту».

Конечно, знать, как «там», никогда не помешает. Но нелишне иног­да заглядывать и в собственное прошлое. Система договорных отношений между совхозами/колхозами и пасечниками обкатывалась в Советском Союзе еще в 1970‑х годах. Как это получалось на практике, рассказывал популярный в те времена журнал «Пчеловодство». Спустя двадцать лет все наработки рассыпались…

Статья по теме:

Корнеплод со сладкой начинкой. Сахарная свекла сохраняет статус одной из самых рентабельных культур

Зато тогда же, в конце 1990‑х, появился проект первого федерального закона «О пчеловодстве». Девятая статья того документа как раз и посвящалась «использованию пчелиных семей для опыления сельскохозяйственных энтомофильных растений» — «…с оплатой услуг на основании договоров в соответствии с гражданским законодательством».

Законом этот проект так и не стал. Превратился в законотворческий долгострой: его переписывали, подчищали, дополняли, передавали в Госдуму и возвращали на доработку. И всякий раз девятая статья оставалась неизменной и такой же «мертвой», как остальные.

В регионах ждать указаний «сверху» не стали, разработали собственные инструкции, правила и типовые договоры на оказание услуг по опылению пчелами сельхозкультур. Возможно, поэтому та девятая статья из закона о пчеловодстве в очередном и, как оказалось, последнем его варианте исчезла. То есть статья под этим номером есть, но посвящена она уже совсем другой теме.

А сам многострадальный закон № 490 «О пчеловодстве в Российской Федерации» был принят в предпоследний день 2020 года. И через полгода вступил в силу.

…Активно использовать пчел «по вызову» сельхозпредприятия стали в 2022‑м, а в прошлом году заявок на контрактное опыление, как заметили в Союзе промышленных пчеловодов России, стало заметно больше. В нынешнем еще прибавилось. Любопытно, что «конт­ракты» не всегда подразумевают финансовую составляющую.

Так, краснодарская агрофирма «Прогресс» соблазнила пчеловодов возможностью поработать на одном из самых ранних медоносов — на озимом рапсе. Медовая продуктивность этой культуры не считается высокой — 50 кг меда с одного гектара посевов. Но поскольку зацветает она рано — на юге в мае, то дает пчелам толчок в развитии, своего рода разбег к основному периоду медосбора.

Похоже, разбежаться пчелкам было особо негде, и пасечники предложение с радостью приняли. А чуть позже, отработав на рапсе, перекочевали со своими ульями на плантации соседней семеноводческой компании, где возделывали семена подсолнечника. Там уже работали за «живые деньги».

Мобильные пасеки востребованы растениеводами Липецкой и Воронежской областей. Без услуг пчел «по вызову» не обходится известная волгоградская компания «Сады Придонья» — ведущее предприятие российского АПК, специализирующееся на выращивании и переработке фруктов и овощей.

Но вот что подметили эксперты: чем больше в регионе частных пасек, тем меньше заказов на конт­рактное опыление. Там сами пчеловоды предлагают аграриям услуги «за бесплатно». Иногда получают «добро», иногда равнодушное «а зачем?». Пчела летит за нектаром и пыльцой (взятком) на расстояние 2 – 3 км. Это в среднем. Но если поблизости взятка не будет, полетит и дальше. Рано или поздно окажется все на том же поле.

Совсем другая ситуация в регионах, где частных пасек мало. Там услуги пчеловодов нарасхват, и деньги за них платят вполне приличные. Если же сервис выстроен по четкому графику — сначала пчелы работают в плодовых садах и на рапсовых полях (в каких‑то регионах на горчице — тоже замечательный медонос), потом — на гречихе и подсолнечнике, то выгода очевидна: и мед пчеловод получает, и на опылении зарабатывает.

Улей со штрихкодом

И все бы хорошо, но… По мнению секретаря Союза промышленных пчеловодов России Андрея Кондякова (он и сам профессиональный пчеловод), многое в этой сфере может кардинально измениться в самом ближайшем будущем.

Уже сейчас сокращается число мелких и средних пасек. Кто‑то не выдержал введенных в марте прошлого года новых, ужесточенных, правил контроля за медом и продукцией пчеловодства. В них — и ограничения по месту расположения пасек, и по содержанию пчел рядом с другими животными, и регулярный вет­контроль за ними… И штрафы, штрафы, штрафы в случае нарушений.

Кто‑то не потянул введенную с марта обязательную маркировку пчел. Ее необходимость поначалу вызвала удивление, но, как ни крути, согласно закону «О ветеринарии», получить свое «клеймо» должны все сельскохозяйственные животные, а вместе с ними и пчелы. Вне зависимости от того, кому они принадлежат — сельхозорганизации, фермеру или владельцу личного подсобного хозяйства (ЛПХ). Конечно, «клеймить» каждую отдельно взятую пчелу и трутня не надо. Но необходимые документы и штрихкоды теперь должны ­сопровождать каждый улей.

С уменьшением количества мелких и средних пасек интерес к оставшимся — как к потенциальным помощникам в опылении энтомофильных культур — у аграриев растет. Интерес этот подкрепляется еще и тем, что в некоторых направлениях растениеводства производители вынуждены уходить от импортных семян и гибридов, которые не требовали опыления. Внимание переключается на опыляемые сорта. «А такая работа, — резюмирует Андрей Кондяков, — под силу пчеловодам-промышленникам, которые теоретически могли бы обеспечить любой запрос со стороны хозяйств, поставляя для опыления тысячи пчелосемей».

В том‑то и дело, что «теоретически»… Промышленное пчеловодство пока что находится в зачаточном состоянии. Да и отрасль в целом, несмотря на «охранные грамоты» в виде законов и подзаконных актов, активно принимаемых в пос­ледние два-три года, стабильностью похвастать не может.

Вот тут бы государству и подставить плечо… Вспомним дек­рет «Об охране пчеловодства», принятый ровно 105 лет назад, в 1919 году. По декрету земельные органы обязаны были всячески содействовать артелям и отдельным лицам в организации пасек и выделении мест для их размещения на период сбора меда.

А как была обласкана государством отрасль в 1960 – 1970‑е годы! Тогда были созданы специализированные совхозы промышленного типа и крупные пчеловодческие фермы с механизацией трудоемких процессов. В самых разных регионах страны вели научную работу НИИ пчеловодства, опытные и селекционные станции.

Половина пчелосемей принадлежала общественному сектору. Другая половина — пчеловодам-любителям. Последних не облагали налогами, излишки продукции они могли продавать закупочным организациям или на рынках. Зоотехническим и ветеринарным сопровождением государство обеспечивало и частные пасеки.

Среднерусская в опасности

Сегодня экономику отечественного пчеловодства определяет частный сектор, на долю которого приходится 90 % всех российских пасек. Пасечников «окормляют» еще и десятки, сотни частных компаний, обеспечивающих посреднические услуги — оптовые закупки, переработку, фасовку меда. И финальный этап — торговлю.

Мед застил глаза всем, кто подвизается в этой сфере, и даже российской статистике. Она уже не интересуется ни опылительным пчеловодством, ни другими процессами, происходящими в хозяйствах и объективно говорящими об их развитии.

Что ж, медовые показатели, конечно, впечатляют. По итогам прошлого года объем производства товарного меда составил 64,5 тысячи тонн. Из них 60,4 тысячи тонн пришлось на ЛПХ. Медовый «урожай» нынешнего года будет, по предварительным оценкам, на уровне прошлого. Это достаточно весомый итог. Как говорится, без меда мы не останемся. Но вопрос — без какого меда?

Дважды за нынешнюю осень «Рос­качество» брало на экспертизу фасованный мед, который через магазины торговых сетей, да и просто через торговые точки приходит к конечному потребителю. И дважды спотыкалось о «массовый» фальсификат. В последний раз «Роскачество» исследовало продукцию 21 торговой марки и выяснило, что 80 % продукции не соответствует обязательным требованиям законодательства.

Самая распространенная подделка — замена меда сахарным сиропом. Другой признак фальсификата — низкое содержание пролина (аминокислоты, которая входит в состав белков всех организмов). Это говорит о том, что мед был незрелым или его перегрели.

Еще одно свидетельство фальсификата — несоответствие ботанического происхождения: производители-переработчики указывают один вид меда, например гречишный, а в тару заливают более дешевый. По этому показателю несоответствие выявлено в половине исследуемых образцов.

В продукции некоторых марок нашли канцероген оксиметилфурфурол в количестве, превышающем все допустимые нормативы. Образуется канцероген при нарушении технологии роспуска (подогревания) меда или условий его хранения.

И все это, заметим еще раз, в той продукции, которую берет на реализацию официальная торговля. А каким медом торгуют перекупщики на диких рынках и самостийных ярмарках? Вопрос без ответа…

Между тем желание быстрых денег не единственная и, может быть, даже не самая серьезная опасность для отрасли. Есть куда страшнее — происходит вырождение среднерусской пчелы, одной из самых продуктивных и зимостойких пчелиных пород.

Районирована она в 52 регионах России. В разное время служила «базой» при выведении породных типов — «приокской», «орловской», «татарской», «бурзянской бортевой», «башкирской». Как раз две последние популяции обеспечили Башкирии статус самого медоносного региона страны.

Однако каждую весну в Россию легальным и нелегальным способом завозят пчелопакеты (то есть пчелиные семьи) из Средней Азии. Стоят они сравнительно дешево, а к медо­сбору пчелы приступают рано. После отработки сезона семью утилизируют — южные пчелы просто не переживут холодную зиму. На следующий год можно будет прикупить новые пчелопакеты.

Да, упомянутая дешевизна и «трудоголизм» среднеазиатских пчел — это безусловные плюсы, если пчелопакеты прошли необходимый карантин и были проверены на отсутствие заболеваний. Но нелегальные пчелы карантин не проходят и анализы не сдают. Поэтому вместе с ними приезжают и болезни насекомых. Из-за этого зимой 2023/24 годов, по оценке Союза пчеловодов России, было потеряно 50 % семей зараженной среднерусской пчелы.

Помимо болезней среднеазиатская порода несет и еще одну беду — происходит размывание генофонда среднерусской пчелы. После скрещивания новые поколения насекомых теряют и высокую продуктивность, и зимостойкость, за которые особо ценятся пчеловодами не только в России, но и в других странах.

Справедливости ради: «Россельхознадзор» делает все возможное, чтобы обезопасить и отечественное пчеловодство в целом, и русскую пчелу в частности, но противостоять нелегальному ввозу — в условиях открытых границ с некоторыми сопредельными государствами — он не всегда может.

…Статус «медовой державы» Россия по‑прежнему сохраняет. Работают пасеки, есть тысячи трудяг-пчеловодов, влюбленных в свое дело. Традиционными стали медовые ярмарки и фестивали. Сформирована законодательная база. Возможно, когда‑нибудь из всего этого и целостная отрасль пчеловодства сложится с объединяющим всех единоначалием.

Пока же, увы, говорить об этом не приходится. Несмотря на существование десятков региональных общественных объединений пчеловодов и нескольких федеральных пчеловодческих союзов — дружбы между ними никак не получается, даже при сходных целях и интересах деятельности. Особого рвения не проявляет и Минсельхоз. Все пчеловодческое «единоначалие» в аграрном ведомстве сводится лишь к наличию куратора «по пчелам», приписанного к департаменту животноводства.

Читайте также:

Как развивается рынок картофеля и сливочного масла в России?

Тучное будущее. Пищевые привычки — дело семейное

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 224 (7800) от 27.11.2024 под заголовком «Пчелы на контракте».