Масштаб мышления селекционера. Учёный-практик Зосим Виноградов создал 180 сортов сельхозкультур
Зосим Сергеевич ВИНОГРАДОВ, ведущий научный сотрудник Всероссийского института генетических ресурсов растений им. Н. И. Вавилова (и старейший: ему 90 лет), — личность легендарная. Он рекордсмен по созданным сортам сельхозкультур — числится в «Книге рекордов России»: сортов у него 180, хотя уже полсотни считаются достижением государственного масштаба. Недавно к наградам селекционера Виноградова прибавилась еще одна: медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени.
ФОТО из личного архива З. С. Виноградова
— Зосим Сергеевич, по числу выведенных вами сортов сельхозкультур вы, безусловно, чемпион. А любимчики среди них есть?
— Каждый сорт — это годы размышлений, маленьких и больших открытий, сотрудничество с коллегами, которые выступали консультантами, соавторами, оппонентами. Так что если говорить про какую‑то особую любовь — то скорее в терминах «первая» и «нынешняя».
После окончания аспирантуры, в 1962 году, когда я только начал работу в ВИРе, мне для исследования и селекции досталась южная культура сорго. Во многих странах ее эффективно используют как техническую и кормовую наряду с кукурузой, но в СССР она была малоизученной.
Ефрем Сергеевич Якушевский, ученик самого Вавилова, путем селекции в течение тридцати лет создал раннеспелые сорта сорго, которые возделывают на Кубани. А моей задачей было провести экологические испытания культуры в различных регионах СССР. В результате появилась генетическая разработка, которая была признана достижением и на мировом уровне.
А из относительно недавних своих любимцев назову гуар. Считаю его важной для страны культурой. Его родина — Пакистан, Индия. Основной продукт переработки — камедь. Используют гуар в нефтяной промышленности, для отбеливания бумаги, в фармацевтическом и пищевом производствах. Пищевая добавка Е412 на основе камеди — эффективный загуститель и стабилизатор с нейтральными свойствами. Зеленая масса растения идет на корм скоту.
В общем, культура широкого применения. Я ею начал заниматься не так давно, в 2014 году: прежде исследования и селекция гуара применительно к российским условиям не проводились. Камедь мы импортировали — в основном из США, Индии, Пакистана. А тут санкции, ограничения на поставки, в том числе этой культуры…
Я был научным руководителем селекционных работ, и за пять лет мы создали более 60 линий (предсортов) и несколько сортов гуара. Культура была введена в Госреестр РФ как официально допущенная к использованию на территории России. Сейчас в сотрудничестве с селекционными центрами Ставрополья, Астрахани, Ингушетии, Краснодара, Кабардино-Балкарии, Крыма и даже Поволжья работаем над устойчивыми урожайными районированными сортами гуара для эффективной механизированной уборки.
Культура для наших условий непростая, но это‑то и «заводит» мозги: кукуруза тоже не сразу поселилась в СССР, про Хрущева анекдоты сочиняли. А теперь куда без кукурузы?! По гуару требуется серьезная государственная программа, как было в СССР для стратегически важных сельхозкультур, в том числе кукурузы.
А из тех культур, которые на стол петербуржцев попадают, назову раннеспелый сорт редиса Игорек, горох сахарный Первенец или сорта томата — Царскосельский великан с массой плода 400 – 800 граммов, сорт Сердце зубра — розовый, мясистый, сладкий. Много сортов создано для агрохолдингов «Русский огород», «Российские семена», «Евросемена», фермерских хозяйств. Петербургское предприятие «Сортсемовощ» ежегодно размножает и продает 30 – 35 сортов моей селекции.
— А вообще была ли цель создать такое количество сортов?
— На самом деле сортов гораздо больше, чем 180: у каких‑то остались недооформленными документы, какие‑то «заморожены» в госреестре, что‑то в процессе экспертизы, оформления. Селекционная работа — живой процесс, 24 часа в сутки.
К моему 85‑летию дети собрали по моим рабочим шкафам документы на сорта, авторские, патенты — получилось 118, рекорд. А к 90‑летию друзья-коллеги изучили информацию из базы госреестра — 180, снова рекорд.
Я не ставил себе целью создать большое количество сортов. Так звезды сошлись. Мои профессиональные интересы и усилия совпали с возможностью работать в ВИРе с соратниками и учениками академика Вавилова, создателя мировой коллекции семян культурных растений и их диких сородичей. Я следовал его идее: мировая коллекция не должна превращаться в «хранилище судного дня», это живой организм, она должна оставаться основной базой научной и практической селекционной деятельности. А создавать сортовое многообразие — единственный путь к тому, чтобы на огромной территории нашей страны могли работать сельхозпроизводители. Это уже вопросы и продовольственной независимости, и создания рабочих мест, и освоения региональных угодий — в общем, важнейшая государственная задача.
Мне довелось участвовать в создании Национального банка семян СССР, в организации 12 экспедиций по сбору растительного материала, заниматься научным руководством селекционного процесса для отделов растительных ресурсов ВИРа и многих НИИ сельского хозяйства и селекционных центров.
Сам селекционный процесс — это постоянное улучшение сортового материала, товарных характеристик, устойчивости, ареала использования. Мои сорта 1980 – 1990‑х годов стали основой для сортов и других авторов в 2000 – 2010‑е. Это захватывающий процесс: ведь интересно увидеть «детей», «внуков», других «родственников» твоих сортов — и при этом сознавать, что селекция конкретной культуры началась с ее диких предшественников сотни и даже тысячи лет назад.
Более того, эти дикие предки (по науке — сородичи) есть в запасниках Национального банка семян России: можно их высадить, исследовать. Их видоизменения проходили на фоне развития цивилизаций, природных катаклизмов, глобального изменения климата Земли, последствий техногенного воздействия на природу…
Представляете, какой масштаб мышления селекционера! Хороший практический селекционер — он и генетик, и агроном, и семеновод, и почвовед, и климатолог, и географ, и много кто еще — в одном лице. Специалист широкого профиля.
— Рекорды у вас и в трудовом стаже: 80 лет!
— Родился я 10 июля 1934 года в деревне Саратеево Горно-Марийского района, в Марий-Эл. Мальчиком был сообразительным, в пять лет прочитал весь букварь. 1941‑й запомнился нам, семилеткам, еще и тем, что мы пошли в школу. По математике отлично, по литературе, по другим предметам — только пятерки.
Помню, что после первого класса нас уже называли не «шпингалетами», а уважительно, «помощниками». Ведь никто из нас, 8 – 11‑летних, без работы не сидел. Главная работа летом — пасти лошадей. Гоняли мы их за четыре километра. После ночного заваливались на сеновал конюшни, но через 2 – 3 часа уже получали задание: кому снопы возить, кому боронить, кому гумно чистить.
Деревня вставала с солнышком, траву косили: «коси, коса, пока роса»… Затем отдыхали два часа и снова за работу — мы, детвора, ворошили и копнили сено. Зимой соревновались в сборе золы и птичьего помета. Вручную чистили зерно семенное от сорняков. Сушили дома картофель, а девчата вязали шерстяные носки и варежки и все это несли в правление и отправляли в воинские части. И так всю войну.
Нам начисляли трудодни, и в январе 1944 года я получил настоящую «Трудовую книжку колхозника» от колхоза «Автоном». Простой продолговатый белый блокнот с адресом владельца, с указанием на каждой странице, сколько трудодней заработал за год. В 1943‑м я выполнил минимум для колхозника — 300 трудодней. Бабушке с мамой подал книжку с гордостью: «Я заработал свой первый законный хлеб». И после войны мы участвовали в восстановлении страны наравне со взрослыми.
— Селекционерам сейчас приходится учитывать глобальное изменение климата. Энтузиасты уже выращивают на севере южные культуры…
— Не вижу особого смысла массово выращивать за полярным кругом арбузы и персики. А вот овощи тепличного производства или на гидропонике вполне могут закрыть региональную потребность. С учетом меняющихся климатических условий в приоритете может оказаться любая подходящая культура… Вообще важно заниматься всем спектром растениеводства, возможного на конкретной территории, — учитывая и структуру потребления продукции, и логистические затраты.
Кстати, еще один «гарант» нашей продовольственной независимости — дачные и подсобные хозяйства. Людей в этом «секторе производства» нужно поддерживать. Мне кажется, было бы резонно отменить налоги на ЛПХ, личные подсобные хозяйства, и, наоборот, дотировать их через систему местного самоуправления, помогать в благоустройстве и ведении хозяйства, в газификации, электрификации. Наши граждане очень трудолюбивы и смекалисты. Это для государства мощный ресурс.
Читайте также:
Пчёлы на контракте. Современному земледелию не обойтись без старых приёмов
Российские учёные создают технологию дистанционного определения влажности зерна
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 3 (7825) от 14.01.2025 под заголовком «Масштаб мышления селекционера».
Комментарии