Эпоха Гагарина. Эксперт – о первом полете человека в космос
В 1957 году Советский Союз запускает на орбиту первый спутник, неживой объект. Через четыре года – человека. По нынешним временам, когда проекты постоянно переносятся, темпы немыслимые. Наш собеседник доктор технических наук Алексей ДМИТРИЕВ – ветеран космонавтики России. В космосе не был, но космической отрасли отдал всю жизнь. Работал над использованием ракетного топлива, над запуском двигателей еще для советских лунных программ, участвовал в проекте многоразовой космической системы «Энергия-Буран». А до этого – в испытаниях первых баллистических ракет на Тихоокеанском флоте. Мы поговорили о гагаринском полете: о том, почему надо было стать первыми, о запасном сообщении ТАСС на случай гибели первого космонавта и о его прощальном письме. И о том, почему любое нынешнее космическое достижение – все равно «событие эпохи Гагарина».
ФОТО Валентина ЧЕРЕДИНЦЕВА/ТАСС
ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
– Алексей Леонидович, между полетом спутника и человека – четыре года. Какую самую важную задачу нужно было решить за это время?
– Если суммировать – надо было поднять на орбиту принципиально другой вес. Одно дело – неживой объект, спутник весом 83 кг, другое – корабль 4,725 тонны, причем огромная часть этого веса должна обеспечить жизнь и возвращение человека – по сути, тоже «объекта весом 70 – 80 кг».
Накрутка веса идет за счет обитаемой капсулы, приборов, за счет необходимой для жизнеобеспечения прочности, за счет тормозного двигателя со своим топливом... Одно тянет за собой другое: чем больше вес, тем больше нужно топлива, тем мощнее должны быть двигатели – соответственно, увеличиваются габариты и вес самой ракеты-носителя. Чтобы вывести объект на орбиту, нужно разогнаться до первой космической скорости, около 8 км в секунду, для этого суммарная тяга двигателей должна превышать вес ракеты-носителя в момент старта примерно в 1,5 – 1,8 раза. А вес ракеты с кораблем «Восток» на старте – около 300 тонн!
При возвращении спускаемого аппарата и входе в плотные слои атмосферы его поверхность разогревается до 2,0 – 2,5 тысячи градусов, от перегрева обитаемую капсулу защищает специальный жаростойкий абляционный материал. Одна только теплозащита спускаемого аппарата весила полторы тонны!
В 2003 году погиб американский шаттл «Колумбия» с семью астронавтами. Еще при старте от поверхности крыла отлетело несколько жаростойких плиток, но значения этому не придали: благополучно пристыковались к Международной космической станции, поработали, отправились на Землю – а когда пошли на спуск, на торможение, металл шаттла разрушился и произошел взрыв...
Вернусь к первому полету. Собаки в космосе побывали, так что влияние невесомости на живое существо было более-менее понятно. Но «на собаках» не проверишь, как невесомость подействует на психику. Иногда говорят: Гагарину думать-то особо не пришлось: была ведь автоматика. Нет. У него были инструменты, чтобы сориентироваться по Солнцу, в спускаемом аппарате были приборы, а на случай аварийных ситуаций – ручное управление. Правда, подключиться к нему можно было, только введя определенный шифр. Он был запечатан в пакете. Такая дополнительная сложность была задумана специально: вдруг космонавт, грубо говоря, сойдет с ума и начнет хаотично включать все тумблеры.
– Если космонавт вскрыл конверт и ввел шифр, значит, состояние адекватное?
– Да. Но там интересно получилось. Когда Гагарин уже отправлялся к кораблю, Королев шепнул ему шифр, чтобы все-таки облегчить задачу. А Гагарин ему улыбнулся: «Да я уже знаю!». Оказалось, разработчик спускаемого аппарата Олег Ивановский тоже ему этот шифр подсказал.
– В течение нескольких лет до полета человека было семь пробных пусков ракеты-носителя. Из них только три удачных. Меньше половины. И все равно решились?
– Принципиально важно было то, что два последних пробных пуска были успешными. И сроки поджимали. Было известно, что американцы готовят суборбитальный полет. Если у нас было все строжайше засекречено, то США публиковали свои планы, хоть и без подробностей. Разведка донесла, что собираются «стартовать» где-то 20 или 27 апреля.
– Нам не давало покоя даже то, что американцы готовили как бы не совсем космический полет?
– Да, они планировали только «прыжок к космосу». На тот момент еще не могли вывести человека на орбиту: ракеты у них были недостаточно мощные, потому и полезная нагрузка была только 1800 кг. Если нет цели доставить человека на орбиту, значит, не нужно разгоняться до первой космической скорости, невесомость длится всего минут 10 – 15.
Самые мощные ракетные двигатели в то время были только у нас, несмотря на то что у американцев работал Вернер фон Браун, создатель немецкой баллистической ракеты «Фау-2». Кстати, американцы и в настоящее время покупают у нас аналогичные двигатели РД-180 для ракеты тяжелого класса «Атлас».
Полет, аналогичный гагаринскому, совершил Джон Гленн только в 1962 году, после второго нашего космонавта, Германа Титова.
Но первенство было важно не только потому, что это демонстрация могущества страны, красивая идея покорения космоса и так далее. Этот полет очень убедительно показал, что у нас есть оружие.
У нас уже были атомные заряды, но без носителей. США обладали самолетами дальнего действия и имели базы в Турции, так что даже межконтинентальная ракета им не требовалась. А нам ответить было нечем. Ракета-носитель Р-7, или «семерка», разработанная Королевым и двигателистом Глушко, показала: мы можем вывести на орбиту то, что нам необходимо. Проще говоря, это означало, что «достанем докуда угодно».
Для военных, кстати, главным был не «человек в космосе», не звезды, а решение вот этой задачи: возможность доставки атомных боеголовок. Запускать для этого в космос человека не нужно. Это уж Королев параллельно развивал идею полета человека.
– Если читать стенограмму переговоров Гагарина с ЦУПом – «все хорошо», «нормально», шутки всякие...
– Гагарин все фиксировал в журнале и на магнитофонную пленку, но не все передавал в ЦУП. Потом составил подробный отчет, в том числе о нештатных ситуациях. Он был рассекречен много позже.
Первая нештатная ситуация – при выводе на орбиту маршевый двигатель отключился на мгновения позже. Этого хватило, чтобы корабль закинуло на более высокую орбиту. Орбита не круговая, а типа эллипса, ее максимальная высота, апогей, составила 300 с лишним км – а должна была быть на высоте 217 км. Орбита была рассчитана так, что, если для возвращения не сработает тормозной двигатель, корабль сможет спуститься на Землю за счет трения об атмосферу. На это уйдет четыре дня, но системы жизнеобеспечения были рассчитаны на 10 суток, хватило бы. А на той высоте, где Гагарин оказался, корабль мог застрять на месяц.
К счастью, тормозной двигатель сработал. Тут немножко отклонюсь. Тормозные двигатели делал Алексей Исаев, второй конструктор. Он, кстати, мне в свое время подписывал отзыв на кандидатскую. Двигатели он разрабатывал для самолетов, для зенитных ракет, а когда Королев решил привлечь его к созданию тормозной двигательной установки – отказывался: понимал, что разработать в такие сжатые сроки двигатель почти со стопроцентной надежностью практически невозможно. Но сопротивляться настойчивости Королева долго не смог. Двигатели оказались очень надежные. Я, помню, бывал на предприятии, где работал Исаев, видел грамоты от космонавтов: благодарим за надежные тормоза.
...Опасной оказалась и вторая нештатная ситуация. После того как запустилась тормозная установка, должно было произойти разделение капсулы с приборным отсеком, с этой громоздкой частью. Но разделения не произошло. А это значит, что вся махина входит в плотные слои и продолжает нестись к Земле.
Я процитирую отчет Гагарина: «...Я поставил ноги к иллюминатору, но не закрыл шторки. Мне было интересно самому, что происходит. Я ждал разделения. Разделения нет! /.../ Я решил, что тут не все в порядке. Засек по часам время. Прошло минуты две, а разделения нет. Доложил по КА-каналу, что ТДУ сработало нормально. Прикинул, что все-таки сяду нормально, так как тысяч шесть километров есть до Советского Союза, да Советский Союз – тысяч восемь километров. Значит, до Дальнего Востока где-нибудь сяду. Шум не стал поднимать. По телефону доложил, что разделение не произошло. Я рассудил, что обстановка не аварийная. Ключом передал: «В.Н.» – все нормально...»
Из-за разогрева система все-таки сработала и капсула отделилась. На 10 минут позже. Так что все это время Гагарин вертелся вместе с кораблем и ждал, что будет дальше.
– ...причем по отчету кажется, будто бы ждал спокойно. «Шум не стал поднимать».
– Да, вот такой человек был. Королев в ночь перед стартом не спал – Гагарин спал. Во время полета каждую мелочь записывал на магнитофон. Чтобы, если с ним что-то случится, хотя бы по записям можно было понять, в чем проблема, и в последующих полетах ее не допустить.
Это еще хорошо, что ему не пришлось «вручную» ориентироваться по Солнцу. Дело в том, что при вхождении в атмосферу тормозной импульс должен быть направлен точно в обратную сторону движения аппарата. Иначе аппарат отклонится и улетит бог знает куда.
Это делается автоматически, и, повторю, у Гагарина система сработала. А вот в полете Леонова и Беляева – нет. В художественном фильме «Время первых» очень достоверно показано, как Беляев старается через иллюминатор по визиру, прибору, сориентировать корабль по Солнцу, чтобы вовремя включить тормозной двигатель.
И последняя нештатная ситуация в полете Гагарина. При спуске на высоте 7 км он должен был открыть клапан дыхания, чтобы дышать уже нормальным воздухом – в его скафандре не было запаса кислорода. Но клапан не вынимался. В отчете он писал, что пришлось провозиться около шести минут: «Расстегнул демаскирующую оболочку и с помощью зеркала вытащил тросик и открыл клапан нормально». А если бы не получилось?
– Вы уже тогда работали в ракетно-космической отрасли. Каким для вас было 12 апреля 1961 года?
– У меня работа была в основном связана с использованием нового топлива, мы очень тесно взаимодействовали с конструкторами. В общем, более-менее были готовы к тому, что вот-вот в космос полетит человек.
Тот день я помню. Был на работе. По радио передали – какая после такого работа? Все вышли на Невский, уже и транспортного движения не было – народ шел.
О том, что человек в космосе, передали, когда он еще летел.
– То есть весь мир уже знает, что человек в космосе, но полет еще не закончен. Все может завершиться катастрофой, и ее не утаишь.
– Кстати говоря, у американцев аппаратура на Алеутских островах поймала телесигнал, то есть они увидели, что это не очередной спутник, а человек. И доложили Кеннеди, что русские в космосе.
Да, уже при любом раскладе событие не утаить. Было подготовлено три варианта объявления. Помимо триумфального – сообщение на тот случай, если Гагарин приземлится на территории чужой страны, возможно, недружественной. Это было обращение к властям. И сообщение на случай гибели.
У диктора Левитана были все три сообщения. К счастью, ему довелось передать хорошее.
За два дня до полета Гагарин, как оказалось позже, написал прощальное письмо семье. Тогда оно не понадобилось. Письмо забрали в архив. Родные получили его, когда Гагарин погиб.
– Не в космосе, а на Земле. Но у него ведь профессия и без космоса опаснейшая была: летчик-испытатель.
– После полета он испытаниями не занимался, его берегли. Но он так рвался опять в космос, хотел на Луну полететь. Не устояли, разрешили тренировочные полеты. И что там произошло... Полет, который Гагарин выполнял с пилотом Владимиром Серегиным, был неопасный. Долгое время в этом пытался разобраться Леонов... Колоссальная трагедия.
– Вы участвовали в проекте «Энергия-Буран», первом нашем многоразовом корабле. Дело жизни стольких людей ограничилось успешным пуском, который оказался последним.
– Наше предприятие было головным по топливу – жидкому водороду. В названии проекта первое слово – название ракеты-носителя (РН) тяжелого класса, второе – космического орбитального самолета. РН «Энергия», как и американская многоразовая космическая система «Спейс-Шаттл», работала на жидком водороде, но отличалась. У американцев водородные двигатели были на самом самолете, а у нас на ракете-носителе, это позволяло выводить на орбиту не только «Буран», а все, что угодно.
Была подготовлена команда: экипаж и дублеры. Командира, Игоря Волка, просто беспрецедентно готовили. Он вернулся из космического полета – обычно, как известно, космонавтов бережно вынимают из капсулы, осматривают и так далее. А Волка прямо из капсулы – за штурвал вертолета. Потом – самолета. Это чтобы проверить, как он после пребывания на орбите сможет управлять орбитальным самолетом и посадить его.
И вот космонавтам, которые такую подготовку прошли, не довелось совершить этот полет: он был автоматический, без людей. Но они хотя бы не потеряли работу как космонавты, как летчики-испытатели. А у конструкторов, инженеров, которые были задействованы на «Энергии» и «Буране», это действительно было делом всей жизни. Некоторые не могли пережить, что все вот так закончилось: перестройка, прекращение финансирования...
Помню, в 1988-м после успешного пуска – похвалы, дифирамбы в прессе. Потом вдруг тишина. В декабре того же года произошло землетрясение в Армении, и внимание уже переключилось.
Проект многоразовой космической системы «Энергия-Буран» стал таким бесподобным занавесом советской эпохи: смогли вывести на орбиту 100 тонн полезной нагрузки при стартовой массе всей ракетной системы вместе с боковыми ускорителями – 2419 тонн. Мне посчастливилось участвовать в этом проекте. Надежный запуск самых мощных, даже на сегодняшний день, жидководородных двигателей РН «Энергии» осуществлялся на основе моих разработок, которые в дальнейшем легли в материалы моей докторской.
– Полет Гагарина – это такой цивилизационный рывок. Что может быть следующим прорывом?
– Пока все, что происходит в космической сфере, – это наращивание. Полет на Луну, «Вояджеры», марсоходы... Илон Маск мне симпатичен: вкладывает свои миллиарды в космос; неудачи бывают, но он все равно упорно идет к цели. Его обвиняют в некотором авантюризме, когда он говорит о планах заселить другие планеты, но ведь эта реклама, шумиха привлекает внимание к космосу.
А Гагарин – да, это был новый этап развития человеческой цивилизации. Причем открыла его страна, которая еще не оправилась от войны. Королев создал свое КБ только в 1946 году, а в 1957-м спутник был на орбите. Не случайно и США были так уязвлены, и американский астронавт Алан Шепард позже признался: он надеялся «взять реванш», став командиром последнего лунного корабля. «Впрочем, можно ли это назвать «реваншем»? – пишет он. – Нет, конечно. Гагарин в истории цивилизации навсегда остается Первым. О нас, возможно, забудут – о нем никогда!»
У американских астронавтов даже чем-то вроде девиза стала фраза «Он всех нас позвал в космос» – так говорил о Гагарине и первый человек, облетевший Луну, Фрэнк Борман, и первый человек, ступивший на Луну, Нейл Армстронг.
Кстати, США не только направили гигантские деньги на свою лунную программу, но и обратили серьезнейшее внимание на советскую систему образования. У нас ведь была самая лучшая школьная и кружковая система образования, выстроенная так, что с детства люди стремились заниматься наукой, технологиями.
Да я по себе помню: 31 декабря, канун Нового года – а я на экспериментальной площадке со слесарями запуски делаю. Это счастье, когда есть такая цель. И у многих так же было. Потому и страна так быстро выходила на новые уровни.
Вы спрашиваете, что можно будет считать следующим цивилизационным рывком. Наверное, межзвездный полет. Но я себе не представляю, как такое возможно. В это не вписываются ни наши биологические возможности, ни технические.
Человечество, несмотря на все успехи в космосе, еще очень долго будет жить в «эпохе Гагарина».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 63 (6901) от 12.04.2021 под заголовком «Эпоха Гагарина».
Комментарии