Дикция или фикция. Исправить свою речь можно в любом возрасте
Слово «логопедия» прочно ассоциируется с детством. Взрослые обычно обращаются к специалисту, если нужно восстановить речь в целом — например, после инсульта. В других случаях милая картавость уже и у актеров и ведущих сойдет за пикантность. Аспирантка РГПУ им. А. И. Герцена Людмила КОЛОЯРЦЕВА, логопед для взрослых, провела исследование, чтобы выяснить: так ли уж человеку мешает то, что он не выговаривает звуки.
ФОТО Pexels
— Людмила, насколько сейчас распространены трудности с дикцией?
— Странно, но мне даже по детям не удалось найти статистики — хотя, казалось бы, психолого-медико-педагогические комиссии могут набрать какие‑то данные. Только в одной статье попалось утверждение, что людей конкретно с картавостью — 10 %. Но за точность не поручусь.
Можно только сказать, что не выговаривающих звук «р» гораздо больше, чем людей с шепелявостью или страдающих другой дислалией. Так по‑научному называется нарушение любого звукопроизношения. У картавости еще и разные варианты: ротацизм и параротацизм. Первое — это если место «р» пустует: например, человек говорит не «рыба», а «ыба». Или звучит «р», но несколько иначе — например, с грассированием. Второе — если трудный звук подменяется другим — допустим, «лыба».
— В советском фильме «По семейным обстоятельствам» у персонажа Ролана Быкова, логопеда, было несусветное произношение. Вместо «дефект дикции» — «фефект фикции». Так ведь не бывает?
— Бывает. Но все‑таки обычно — у детей или взрослых с серьезными нарушениями: слуха, артикуляционного аппарата, ментального развития. К примеру, из‑за травмы головы язык может быть сильно зажат или, наоборот, расслаблен, и им трудно управлять.
— В чем причина дислалии, если нет очевидных нарушений в здоровье?
— Обычно эти механизмы закладываются в детстве, поэтому нужно объяснить, как в принципе мы учимся произносить звуки.
Сначала ребенок гулит, издает один слог. Потом начинает лепетать — это уже несколько слогов подряд. И тут важно, на какие звуки ребенок получает ответную реакцию. Считается, что дети, пока лепечут, умеют издавать звуки всех языков мира, но в Китае родители реагируют на одни, в России — на другие, в Англии — на третьи… В России взрослый с энтузиазмом отзовется, если ребенок пролепечет что‑нибудь похожее на русское слово. Например, на «ма-ма-ма-ма» взрослый откликнется: «А-а-а, мама?! Молоде-е-ец!». Ребенок «принимает к сведению» этот энтузиазм и чаще повторяет те звуки, на которые была реакция.
Очень интересный механизм запускается, когда ребенок начинает произносить первые слова. Ему будто заново нужно учиться произносить звуки, но уже в словах: конкретные сочетания, определенное звучание. Если мама реагирует на слово «сякаятка» и дает шоколадку — зачем ребенку «стараться» произносить отчетливее? А если переспрашивает: «Может, шоколадку?» — начинает «нащупывать» нужный звук.
Есть исследование, еще советских времен, — о том, в какой последовательности появляются звуки и как в процессе изменяются. Например, звук «ш» начинается как «сь», потом становится тверже, «с», затем «щь» и, наконец, «ш». Твердые обычно труднее мягких: тоньше настройка.
Думаю, ротацизм более распространен, чем другие виды дислалии, потому что звук «р» довольно сложный. Надо, чтобы язык был расположен определенным образом, его передняя часть должна упираться в определенное место неба, кончик — быть в нужной степени расслаблен и при выдыхании вибрировать определенным образом.
— Грассирование для русскоязычных — картавость, а для гасконца — идеальное произношение. Насколько дислалия — нарушение?
— У психолога Выготского есть такое высказывание: дефект становится дефектом только в обществе, потому что общество не приспособлено к нему. Правда, это относилось больше к детям с нарушениями здоровья, но и к дислалии, думаю, подходит.
Многое зависит от того, какое произношение принято в той или иной местности. Я сама из Казани. Когда‑то мы с мамой посетили Петербург, а домой возвращались через Москву. И в поезде «Петербург — Москва» соседка по купе вдруг спрашивает: «Вы из Казани?» — «Да, а как вы поняли?» — «Вы акаете».
Мы удивились: не так уж мы и акаем. Но потом предположили, что это влияние татарского языка. В нем ударения ставятся в конце слова — возможно, и русскоязычные жители Казани перенимают эту особенность и делают последний слог чуть ударнее. Поэтому, допустим, «картОшка» получается действительно немного акающей — «картОшкА».
— Знакомой испанке, хорошо говорящей на русском, не давалось слово «щетка». Говорит: «Не чувствую разницы между «ш» и «щ».
— Да, потому что не привыкла с детства слышать этот нюанс.
Приведу аналогию: мы легко различаем европейские лица, а китайцы нам кажутся на одно лицо. Просто зрение не настроено на то, чтобы улавливать маленькие отличительные детали в азиатских лицах. Так же и со слухом: мы не привыкли слышать определенные звуки. Но то, что непривычно, можно натренировать.
— Если человеку в детстве не «настроили» произношение, в каком обычно возрасте он сам приходит к логопеду?
— Я обратила внимание, что среди моих учеников (я так их называю) больше тех, кому от тридцати до сорока. Это объяснимо: дислалия не так уж сильно мешает в жизни. Пока ты решаешь более насущные задачи (например, учишься профессии), времени просто нет. Когда с этим более-менее все определилось, возникает желание что‑то улучшить или избавиться от того, что не нравится.
— Почему взрослый все‑таки приходит к логопеду? Например, один известный лектор специально учился выступать на публике, делать паузы, жестикулировать и прочее. А от грассирования решил не избавляться: изюминка.
— Я в своем исследовании как раз выясняла, насколько человеку мешало то, что он не выговаривает звуки. Интересно, что на прямой вопрос могли ответить: «Ничуть не мешало, это моя изюминка, исправлять не собираюсь». Но, например, один из таких участников исследования вспомнил, что в детстве не выиграл конкурс — кажется, чтецов. Причем ему не объясняли, из‑за чего он проиграл, но сам он почему‑то решил, что из‑за картавости. То есть связал с ней свою детскую неудачу.
И сколько таких неудач бывает… В детском саду почти все не выговаривают какие‑то звуки — и все как бы равны. А вот ближе к школе, в первом классе таких детей остается один-два. Они уже выделяются, их легко поддеть: «Скажи: трактор-трактор, тыр-тыр-тыр».
Дети в этом возрасте чувствительные. Как говорит психология, ребенок начинает «вытеснять» неприятное. Потом, уже будучи взрослым, он может и не осознавать, что в новом коллективе не решается заговорить либо избегает слов с трудным звуком. Либо, например, хочет петь, но стесняется.
Иногда происходит гиперкомпенсация. Условно: да, у меня проблемы с дикцией, но я стану суперлектором! В Интернете можно найти списки вроде «20 знаменитостей с картавостью», «15 звезд с шепелявостью»: там и те, кто сделал дислалию своим фирменным знаком, и те, кто посчитал нужным ее преодолеть.
Раньше я не спрашивала, почему человек решил исправить дикцию. Теперь, наверное, буду: станет понятно, какую цель ставим, а через эмоциональное подкрепление получается эффективнее. Может, человек стал директором и ему кажется, что его распоряжения звучат «несолидно».
— Чем принципиально отличается работа логопеда с детьми и со взрослыми?
— Я не совсем «классический» логопед. По «классике», по учебникам, больше упор нужно делать на артикуляционную гимнастику, на тренировку навыка. Конечно, логопеды включают элементы игры, но если она неинтересна ребенку, все равно для него это будет утомительный труд. Когда я работала логопедом в детском саду, шестилетние дети мне признавались: «Скучно».
И тут на помощь пришла психология: Выготский, Эльконин. Причем многие нюансы открыла для себя в старых советских учебниках, которые нашла в библиотеках.
У ребенка и у взрослого развивать навык надо через так называемую ведущую деятельность. Это та деятельность, которая на определенном этапе максимально развивает человека.
У ребенка до года это эмоциональное общение: когда с ним сюсюкают, смеются. С года до трех — через «предметно-манипулятивную игру», игру с предметами. От трех до семи — уже через сюжетно-ролевую игру. Например, если игра у ребенка однообразная, без сюжета, без «роли», специалист может заподозрить отставание в психическом развитии, даже если ребенок умеет писать и читать. У меня был случай, когда у ребенка не получалось повторить за мной звук «ш». Спросила: «А как змея шипит?» — «Ш-ш-ш». Чудеса!
Вот после семи лет ведущий вид деятельности — учебный. Уже развито абстрактное мышление, можно учить на уровне понятий. И когда я занимаюсь с уже немаленьким ребенком или со взрослым, мы как бы решаем задачу: надо понять, очень подробно, в деталях, как должен располагаться язык для извлечения нужного звука, и почему. В поиске этого решения я буду опираться на разное: мы ведь разные — визуалы, кинестетики, кому‑то понятнее через логику, кому‑то — через образы.
Когда решение найдено, остается дотренировать навык.
— Это долго?
— Смотря что мы считаем исправлением. Выговорить «Рая собирала ромашки» взрослый ученик может и через три дня. А дальше надо будет включать слова с «р» в разговор, чтобы учиться произносить их свободно, не притормаживая. У кого‑то это займет два месяца тренировок, у кого‑то полгода, год.
У меня свой критерий: произношение исправлено, если перестал картавить внутренний голос.
— То есть человек картавит и «про себя»?!
— Да. Наша собственная речь встраивается в нас, это называется «интериоризация». Попробуйте про себя сказать «сахар» без звука «х» — это несколько затруднительно, потому что усвоенное произношение — «сахар». А человеку с дислалией сложнее произнести про себя слово с новым звуком.
— Как вы выбрали профессию?
— Тут могла бы быть красивая история о том, как я не выговаривала звуки, мечтала стать логопедом и стала… В детстве я действительно ходила к логопеду, но сама история сложилась несколько иначе.
Я мечтала быть психологом. Еще у себя в Казани составила план поступления в СПбГУ: сдать сразу оригиналы документов с результатами ЕГЭ и упорно ждать: после первой волны кто‑то будет забирать свои документы, а я продвинусь выше по списку и поступлю. На логопедию «в Герцена» тоже подала, на всякий случай. Мне позвонили с кафедры логопедии и пригласили. Я занервничала, забрала документы из СПбГУ — и поступила на логопедию. Но, получается, теперь все равно самостоятельно дополняю ее психологией.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 2 (7331) от 10.01.2023 под заголовком «Дикция или фикция».
Комментарии