«Земля» не равно «почва». Без понимания разницы в этих понятиях трудно бороться за урожаи, уверены учёные
Определение почвы оговаривает, что к ней не относится: «торф, песок, грунт ниже почвенного слоя, компост, а также искусственно созданная среда обитания растений»./ФОТО Романа ХРАМОВНИКА/ТАСС
К 2030 году стране надо увеличить объем сельхозпродукции на четверть по сравнению с 2021‑м. А ее экспорт — в полтора раза. Так сказано в президентском указе «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года…». Сделать это, не используя активно научные знания о почвах, невозможно, констатируют ученые: с 1990‑х из сельхозоборота были выведены десятки миллионов гектаров земли, упала плодородность многих оставшихся.
«Дороже золота»
Так говорил о почве основоположник научного почвоведения Василий Докучаев. И обосновывал: «Без золота люди прожить могли бы, а без почвы — нет».
В России всего 2,2 % мирового населения, но на нас приходится 9 % мировой продуктивной пашни, около 16,5 млн кв. км почв — больше, чем у любой другой страны. 40 % всех мировых черноземов, то есть самой плодородной почвы, находится на территории России. Но валовой сбор зерновых и зернобобовых культур составляет 5 % от мирового.
«Огромный потенциал используется не в полной мере», — указывает в своем труде «Современное состояние плодородия почв и основные аспекты его регулирования» директор ВНИИ агрохимии им. Д. Н. Прянишникова академик Василий Сычев. Эксплуатируем лишь 69 % ресурсов пахотных земель, в то время как в мире в среднем пашню используют на 80 %.
Правда, в последние годы урожаи зерновых в России бьют рекорды: в 2022‑м собрали 157,6 млн т, в 2023‑м меньше, но все равно очень много, 142,6 млн т. Однако есть урожай, а есть урожайность: сколько центнеров зерна собрали с гектара. В 2022‑м урожайность была 33,6 ц/га, в прошлом году — 30,8. В европейских странах она бывает и 80, и 100, и выше.
Академик Сычев пишет: в России сложилась преимущественно экстенсивная форма земледелия, нарастает деградация почв, а стало быть, снижается их плодородие.
Как такое случилось?
Забирали и не возвращали
В XIX веке немецкий ученый Юстус Либих (он был иностранным членом Петербургской академии наук) открыл закон, который наши выдающиеся Тимирязев и Прянишников назвали «важнейшим» для агрохимии. Закон возврата веществ в почву.
Если по‑простому: взял — компенсируй. Когда мы на даче картошку выкапываем, забираем не только ее, но и то, что почва копила-копила и той картошке отдала: микроэлементы. Если рассчитываем и дальше собирать урожаи, надо те микроэлементы почве вернуть. Специалисты говорят «внести». Причем вносить нужно в первую очередь те вещества, которыми почва наиболее оскудела. Без этого подкармливать другими веществами бессмысленно. При «разбалансе» может уродиться даже много зерна, но невысокого качества.
С 2000‑го в стране стали вновь наращивать «подкормку»: по данным Росстата, до 2018 года объем внесенных минеральных удобрений под зерновые и зернобобовые вырос в 3 раза, до 60,5 кг/га. А органических удобрений — на 48 %, до 1,2 т/га. Но это не компенсирует вынос питательных веществ из почвы.
Он в 3 – 4 раза превышает их возврат с минеральными и органическими удобрениями, пишет Сычев. Приводит статистику: в России в среднем вносят 45 – 47 кг минеральных удобрений на гектар (считая не в физическом весе, а в действующих веществах). Для сравнения: в Европе — 160 – 250 кг, в США — 180 кг, в Японии более 300 кг/га. В Канаде (почти наш аналог по природно-климатическим условиям) — 85 кг/га.
При этом Россия, как известно, один из главных мировых производителей удобрений. Этот вид экспорта даже под санкции не попал: США внесли удобрения в перечень жизненно необходимых товаров, экспорт в Европу только вырос.
Как активно использует «подкормку» отечественный АПК? В последние годы все активнее, уверяют ее производители. В прошлом году куплено 6,1 млн т удобрений (в действующих веществах).
Однако многим хозяйствам удобрения не по карману: дорого. Значит, нужен научно обоснованный выбор доз питательных веществ, новые виды удобрений, правильный выбор сортов, применение новых технологий возделывания, рассуждают ученые. И еще внедрение «цифры» и больших данных: использование спутниковых систем навигации, мониторинг посевов с помощью дистанционного зондирования, беспилотная сельхозтехника…
Есть ли северные пределы?
Кажется, до сих пор не побит мировой рекорд по урожаю картофеля. Его поставила звеньевая колхоза «Красный Перекоп» Анна Юткина: в 1939‑м собрала 1211 центнеров с гектара (превзойдя рекорд США). А уже в войну — 1331 центнер с га. По некоторым данным, и этот свой рекорд Юткина побила. Поразительно не только то, что случилось это в военное время, но и то, что произошло в Сибири. В условиях, мягко говоря, отличающихся от условий родины этой сельхозкультуры, Южной Америки.
Историю земледелия в Сибири и нынешнее его состояние отдельно обсуждали на всероссийской научной конференции с международным участием «Почва как объект познания и источник вдохновения» (проходила в петербургском Музее почвоведения им. Докучаева).
Сибирское земледелие начиналось еще в XVI веке. С походов Ермака стало понятно: без стабильного снабжения продовольствием служилых людей и гарнизонов не может быть речи об удержании территории. Первое пашенное поле в Сибири появилось еще в 1599 году! Возле сибирского города Тара. Семена ржи и яровых культур прислали из Тобольска. Даже сейчас то место можно увидеть: там памятный знак стоит.
Спустя 70 лет в поставках продовольствия с европейской части России уже не было необходимости: сибирские земледельцы справлялись сами. Интересно, что земледелие двигалось с севера на юг, то есть начиная не с более-менее сносных условий к более трудным, а наоборот, отмечает Владимир Андроханов, доктор биологических наук, директор Института почвоведения и агрохимии СО РАН.
В 1931 году Николай Вавилов писал: «Как далеко можно продвигаться с земледелием к северу?». И приходил к выводу: нет пределов. Во всяком случае овощи, корнеплоды, клубнеплоды и кормовые травы могут расти в самых северных пределах Евразийского материка.
В Красноярском крае урожайность зерновых в конце XVIII века была 4 центнера с га, сейчас в среднем 30. «Для Сибири это приличный результат», — комментирует Александр Шпедт, доктор сельскохозяйственных наук, директор Красноярского научного центра СО РАН.
Однако доходность земледелия в северных районах невысокая, и сейчас проще доставлять продукцию, чем организовывать сельхозпроизводство — когда нет ни свободного капитала, ни свободных рук, говорит ученый. Но добавляет:
— Однако ситуация такова, что мы не берем даже того, что лежит на поверхности, там, где условия для земледелия можно оценить как вполне пригодные, экономически рентабельные.
Например, в огромной Эвенкии, по данным за 2020 год, было распахано 200 га сельхозземли — а в послевоенном 1948‑м площадь пашни там составляла 750 га.
Черноземы обычно ассоциируются с Поволжьем, с Центральным Черноземьем, но этими почвами богата и Сибирь — южная. Правда, без поддержания они быстро беднеют.
В земледельческом освоении Сибири было несколько этапов со своими победами и ошибками — например, экологические последствия в освоении сибирской целины в некоторых местах ощущаются до сих пор. На нынешнем этапе стараются шире внедрять интенсивные технологии возделывания сельхозкультур, комментирует Владимир Андроханов. То есть учитывающие множество факторов. Но за последние 20 лет урожайность выросла не сильно. «За пределы 20 центнеров в среднем с гектара пока не выходим, хотя есть передовые хозяйства, которые получают 50 – 60 центнеров с га».
Между тем Сибирь и Дальний Восток становятся стратегически значимыми регионами, напоминает Владимир Андроханов. В том числе и потому, что из‑за глобальных климатических изменений север «теплеет». Активная вегетация у растений начинается, когда температура воздуха поднимается выше 10 градусов Цельсия, так вот дней с подходящими температурами в Сибири становится больше. В целом за полвека в северной части Красноярского края условия тепло- и влагообеспеченности существенно улучшились. «Есть возможность возделывать основные зерновые культуры, даже яровую мягкую пшеницу», — говорит Александр Шпедт.
Конечно, агроклиматические условия — по‑прежнему сдерживающий фактор для земледелия на севере. Но точно не самый главный, уверен ученый. Больше сдерживают социально-экономические факторы: мало населения, мало специалистов-аграриев, не хватает техники, путей сообщения, трудности со сбытом продукции, невысокая доходность этого вида сельского хозяйства.
Эксперт полагает, что нужна госпрограмма восстановления и развития земледелия на севере Сибири. На первых этапах нужно браться за проекты, которые быстро принесут прибыль. Например, такой: использовать для сенокоса пойменные луга реки Енисея. Исследования НИИ сельского хозяйства и экологии Арктики показали: общая площадь пойменных лугов на енисейском севере — больше 100 тыс. га. Собирать можно ежегодно до 2,4 – 5,3 тонны травы с гектара, это высокая биопродуктивность.
Одного года мало
В этом году завершается Всемирное десятилетие почв. Его объявила ФАО, Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН. Очевидно, что одного Международного года почв (он был объявлен в 2015‑м) было недостаточно, чтобы привлечь внимание к проблеме: ежегодный прирост населения планеты — 80 млн человек, при этом ежегодно мы теряем 6 – 7 млн га продуктивных почв. Площадь земельных ресурсов на одного человека каждый год сокращается на 2 %.
Это к тому, что проблема общемировая. Но, повторим, у России ресурсов для ее решения много, в том числе научных. Например, Центральный музей почвоведения им. В. В. Докучаева — первое почвенное учреждение в мире, ему в этом году 120 лет (это часть научного учреждения, института), Всероссийский институт генетических ресурсов растений.
В 2025 году в России стартует новый национальный проект по биоэкономике. Минсельхоз подготовил свои предложения, но в них отсутствует слово «почва», подчеркивает профессор кафедры земледелия и агроэкологии факультета почвоведения МГУ Дмитрий Хомяков. Так же понятие «почва» подменено административным понятием «земля» в готовящихся изменениях в федеральный закон «О государственном регулировании обеспечения плодородия земель сельскохозяйственного назначения».
«Земля» (даже сельхозназначения) не равно «почва», категоричны ученые. В сфере, касающейся сельхозпроизводства, нужно не земли классифицировать и группировать, а именно почвы. И плодородие — свойство, присущее не землям, а почвам.
Свое и коллег неудовлетворение профессор Хомяков изложил на недавних парламентских слушаниях в Госдуме. А на конференции в Музее Докучаева процитировал не кого‑нибудь из классиков-почвоведов, а классика Достоевского: «Весь порядок в каждой стране — политический, гражданский, всякий — всегда связан с почвой и с характером землевладения в стране. В каком характере сложилось землевладение, в таком характере сложилось и все остальное».
Комментарии