Создавать атмосферу успеха

ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА

У нашего собеседника, доктора технических наук, профессора Университета ИТМО (лидера по победам в чемпионате мира по программированию), есть титул вполне официальный - «Наставник». 

В этом году указом президента РФ Владимира Путина была возрождена награда «За наставничество» (с 1981-го по 1995-й она называлась «Заслуженный наставник молодежи»), и наш собеседник оказался в числе первых трех лауреатов. Наставничество профессора Шалыто - труд не из легких: под его началом на кафедре «Компьютерные технологии» работают четыре чемпиона мира, из них один двукратный, а вскоре, вероятно, присоединится пятый, и тоже двукратный. С Анатолием Абрамовичем мы говорим о том, каково руководить одними из самых мозговитых людей планеты, как не отдать их мировым программистским гигантам, а также о том, что наставника восхищает в учениках и что бесит.

- Анатолий Абрамович, вы очень непривычный наставник. Ругаетесь, голос повышаете - точнее, вы его никогда не понижаете. А для вас «наставник» - это что такое?

- Меня о том же самом спросили в Москве первый зам. руководителя администрации президента Сергей Кириенко, помощник президента Андрей Белоусов и гендиректор Агентства стратегических инициатив Светлана Чупшева. О наставничестве.

Я им ответил словами моей ученицы Арины Буздаловой (она уже кандидат наук): «Это человек, создающий атмосферу успеха». Приятно, что это она про меня сказала. А потом поведал им историю «про флаги».

На последней зимней Олимпиаде нашим спортсменам нельзя было выступать под флагом своей страны, а в чемпионатах мира по программированию флаги вообще не приняты: там как бы не страны соревнуются, а университеты. И вот 2009 год, студент Максим Буздалов (сейчас он кандидат наук, доцент, лауреат премии правительства России в области образования) собирается с командой на чемпионат мира в Стокгольм, и я ему даю флаг: «Выиграешь - поднимешь». Они выиграли, флаг на сцене подняли.

А в 2017-м смотрю в компьютере прямую трансляцию с чемпионата из США, ночью. Вижу - наши победили: Илья Збань, Иван Белоногов и Владимир Смыкалов. Идет награждение - гляжу: флаг поднимают! В Южной Дакоте, ковбойской части Америки, стоят наши ребята с российским триколором. Никто их не просил, сами.

Вот в этом, образно говоря, и есть наставничество: разок посоветуешь флаг поднять, а через несколько лет они уже сами.

А сейчас назревает мое личное достижение мирового класса. Возможно, у нас на кафедре будут работать уже пять чемпионов мира по программированию. Гена Короткевич (двукратный чемпион, признанный лидер мирового спортивного программирования. - Ред.) оканчивает вуз и остается у нас в аспирантуре.

- Чем заниматься будет? Ваши выпускники над расшифровкой генома работают...

- Вот у нас есть Леша Сергушичев, который статьи в Nature публикует, а сейчас запускает на английском магистерскую программу по биоинформатике и системной биологии. Я его спросил: «Ты знаешь, чем Гену заинтересовать после диплома?».

В общем, из США в Финляндию переехал Марк Дэйли, выдающийся ученый - математик, но занимается генетикой. Ему 50 лет, и у него индекс Хирша (показатель продуктивности ученого, зависит от количества и важности научных публикаций и того, как часто на них ссылаются другие ученые. - Ред.) целых 168. Он по цитируемости входит в сотню всех ученых, в том числе умерших - на первом месте Фрейд, у него индекс 272. И вот Леша написал этому ученому письмо, мы выслали ему информацию про Гену, статью в «Википедии». Там написано, что он еще во втором классе школы выиграл олимпиаду по программированию, которая давала право поступать в любой вуз Белоруссии. И про все его остальные выдающиеся достижения. Марк восхитился возможностью поработать с таким талантом и предложил встретиться. При этом я сказал Гене, что у него появляется шанс ненавязчиво еще раз войти в историю человечества, решив еще две-три научные задачи к тем десяткам тысяч, которые он уже решил.

Финляндия под боком, можно жить тут, туда ездить к научному руководителю, наши ребята так уже делали и делают.

- Но вообще вы очень ревнивы: не любите, когда «талантливая молодежь» уходит в бизнес, уезжает за границу.

- Я обижаюсь не на тех, кто уезжает или уходит от нас, а на тех, кто изначально клялся в верности университету, а потом уехал, хотя не произошло ничего такого, что могло бы их в нас «разочаровать». Их же за язык никто не тянул. Не надо говорить: «Люблю - не могу!». Про любовь вообще лучше бы помолчать. Вообще я обижен не на тех, кто за границу уезжает. Я обижен на всех, кто не борется за них.

- Как бороться?

- Помню, президенту организовали встречу с «программистской молодежью», и там молодой преподаватель рассказывал, что он получает 18 тысяч рублей.

Так вот надо, чтобы в первую очередь президенту устраивали встречи с теми, кто хорош настолько, что завтра будет получать 18 тысяч долларов в каком-нибудь айтишном гиганте. Чтобы президент произнес: «Вы здесь нужны». Это не значит - дать 18 тысяч долларов. Надо просто сказать, что они нужны стране.

Есть программа цифровизации страны, согласно которой стране в год требуются 120 тысяч высококвалифицированных программистов и инженеров. И 800 тысяч в год людей со средними компетенциями, выпускников техникумов. А мы с деканом факультета информационных технологий и программирования Владимиром Парфеновым знаем, что классными программистами во всей стране в одном году обучения могут стать всего 2000 человек. Это считая с математиками и физиками! Вузов, готовящих в IT, - 450, но на высоком уровне готовят 10! Правда, когда мы об этом напоминаем, нам отвечают, что имеются в виду не «классные программисты».

Но сейчас говорят про необходимость «прорыва». Так вот для прорыва нужны классные! Их надо сохранять в стране и в вузе, но очень, очень деликатно.

- Вы предложили инициативу «Сохраним в университетах лучших»: чтобы бизнес не растаскивал выдающихся выпускников, а доплачивал им, чтобы они оставались в вузах, в науке и готовили кадры. Как эта идея возникла?

- Это было десять лет назад. Я сидел на полуфинале чемпионата мира по программированию - и меня осенило. Крупные компании не должны подчистую забирать себе лучших выпускников вузов: возьмут одного сильного - один и будет, а если ему платить приличную зарплату в вузе, он подготовит много специалистов.

Потом я оказался на крупном собрании программистских компаний-лидеров, мировых и наших. Был «круглый стол» по кадровым проблемам, и бизнес жаловался, что кадров мало. Ну я и сказал: «Есть хорошая формула: «Делиться надо». И еще одна: чтобы собрать урожай, не надо съедать весь посевной материал».

Говорю этим лидерам IT: вот все вы учились в вузах, у вас был любимый преподаватель, так вот придите к нему и спросите, кто у него самый талантливый студент. И этого парня поддержите материально! Потом к нему подтянется еще один, а к нему - еще, и так построим цепь, за которую всю страну тащить вперед будем. Ну тогда от этого моего предложения все, конечно, обомлели и заявили, что им такое и в голову не приходило.

- Прошло 10 лет. Сейчас такое в голову приходит? Охотно «делятся»?

- Нет, неохотно. Например, из одного крутого банка я вытянул стипендию студенту, 40 тысяч рублей в месяц, так они бдительно следят, когда студент окончит обучение и уже можно будет стипендию не платить. Но я в любом случае говорю спасибо. А вот JetBrains очень вузам помогает: жертвует на науку и образование 1%, причем не с прибыли, а вообще с оборота, при этом ничего не прося взамен - просто хотят, чтобы в нашем городе в области науки и образования не было «выжженной земли».

У меня трудная работа. Вот, например, год назад уговаривал одного студента, выпускника, остаться в Университете ИТМО. Уникальный парень: из деревни, 200 км от Перми, по Интернету учился по лекциям Андрея Станкевича (доцент кафедры компьютерных технологий, официально - самый продуктивный в мире тренер команд по программированию. - Ред.), поступил к нам, стал призером чемпионата мира по программированию. Я часами уговаривал его после университета остаться у нас. Он мнется: я, говорит, в стартап хочу, а в какой - сам не знает. Ушел.

Я говорю Станкевичу: «Тебе легко! Надо всего лишь обыграть все вузы мира. А мне-то, чтобы их удержать, надо обыграть не только университеты, но и «Гугл», «Фейсбук», «Яндекс», банки, стартапы...» Станкевич признает: «Да, вам труднее». Это тоже меня мотивирует. Кстати, почитайте в Cети мои «Заметки о мотивации».

- Что вы этим чемпионам такое говорите, чтобы они не уезжали?

- Разное. Рассказываю о жизни. Спрашиваю, кто будет учить их племянников, когда они уедут. Про чувства многих родителей и всех без исключения дедушек и бабушек, которым «почему-то» не нравится целовать своих детей-внуков в скайпе. А еще о том, как они будут у своих детей русский язык поддерживать, когда все вокруг говорят иначе. Да и много еще о чем.

Есть три показателя, которые играют очень большую роль в борьбе за таланты.

Первый - зарплата. Понятно, что в мировых корпорациях платят много. Мы стараемся платить пристойную зарплату, если не можем платить достойную.

Второй и основной - свобода. В «Гугл» ты 80% своего рабочего времени тратишь на фирму, 20% можешь использовать на свои проекты. А у нас - наоборот, 20% рабочего времени уделяешь университетским проектам, а 80% - своим. В том смысле, что делаешь дело, полезное для университета, но сам решаешь, что вузу будет полезно. Это как в джазе, когда можешь импровизировать, находясь в некотором «квадрате». Так вот тот, кто ценит свободу и возможность работы с другими IT-талантами, с которыми много лет дружишь, - тот и остается. Свобода для того, кто ее ценит, дорогого стоит.

А третий фактор - отношение. Поясню на примере. Один парень собрался поступать ко мне в аспирантуру. У него папа, главный инженер большого оборонного завода, удивился: он сам в свое время быстро ушел из аспирантуры - не хотел «служить» научному руководителю. А парень говорит: «У нас наоборот!». Папа говорит: «Так не бывает, но если ты так думаешь, попробуй». В общем, уже много лет этот папа звонит мне: то с Новым годом, то с днем рождения поздравит.

Да, я бегаю за ними, вожусь с ними - борюсь за них, потому что мало кому кроме программистских гигантов и меня они нужны. Не так просто найти для них достаточно сложные задачи, на которых раскрывается их талант, с ними трудно общаться и т. д. и т. п. К ним надо относиться, как к своим детям. Интересоваться здоровьем, выручать материально... Правда, когда их много, уже сложно - у нас сейчас на кафедре и в лаборатории работают человек 70. Из них я, кажется, большую часть пригласил на свое семидесятилетие.

Мы с деканом Парфеновым дали им полную свободу, вплоть до деления денег по грантам: вы, ребята, выиграли - вы и делите. Причем что мне нравится: мальчишки - руководители проектов могли бы получать больше, но они себе «потолки» в зарплате установили. У нас один парень получает грант Сколкова, личный, так он его включает в общий котел. Это ведь и подстраховка: вдруг у кого-нибудь что-то случится, кто-нибудь заболеет - помочь надо.

- Вы их так расхваливаете. Неужели ничего не бесит?

- Бесит. Я тут недавно просто «падучую» устроил. Прихожу в ИТМО в одиннадцать утра (я далеко живу) - и вижу, что на рабочем месте никого из моих парней нет! И ведь они не могут мне сказать, что позже приходят, зато и уходят поздно, - со мной такое не пройдет, я ухожу часов в десять вечера, последним.

Я, конечно, понимаю, они с работой справляются, но меня бесит, что у них нет потребности быть на работе. Пребывание на рабочем месте сильно дисциплинирует. Вот корейцы говорят: «Единственная причина неприхода на работу - это внезапная смерть, о которой тоже надо заранее предупредить начальство». У меня это в крови - я больше 40 лет работал на «Авроре» (концерн «НПО Аврора». - Ред.) и сейчас там работаю по совместительству. Я чуть ли не 15 лет жил в таком режиме: в 8.30 - «Аврора», рабочий день заканчивается в 17.30, садился на маршрутку и с 18.30 в ИТМО работал со студентами. До полдесятого. Домой приезжал позже одиннадцати вечера, а в 8.30 опять был на работе. А в университете еще и все субботы проводил. Мне уже было за 50, я работал по 14 часов - и ничего, не умер. Что мешает двадцатилетним работать не меньше, если, как они говорят, им работа нравится?

Вот сейчас мне исполнилось 70. Недавно декана Парфенова, меня и наших трех чемпионов на одной пресс-конференции спросили, какими мы себя видим в 2035 году. Я был последним и сказал так: «Мне будет 87 лет. Скорее всего, я доживу: у меня папа дожил до 91 года, а маме сейчас 94. Я буду работать в Университете ИТМО на кафедре компьютерных технологий и сохранять в университете лучших». Это был очень короткий и наиболее правдоподобный прогноз из озвученных. Мне зааплодировали. Так я впервые в жизни победил трех чемпионов мира по программированию.