Встать на место бойцов
ФОТО Сергея ГРИЦКОВА
Гость редакции — председатель Объединенного совета ветеранов Дороги жизни и их потомков полковник Сергей ПАНИН.
Казалось бы, нет человека, по крайней мере в нашем городе, который бы не знал о Дороге жизни. Но в чем именно состоит это знание? Наш собеседник считает, что совершенно неправильно, когда Дорогу жизни ассоциируют исключительно с ледовой трассой, которая начала действовать в конце ноября 1941 года. Да, безусловно, это важнейший эпизод, но отнюдь не единственный. Водным путем было перевезено гораздо больше грузов, чем автомобильным. И, по мнению сегодняшнего гостя редакции, подчас в тени остается тот факт, что Дорога жизни была огромным слаженным механизмом, в котором действовали летчики и моряки, зенитчики и артиллеристы, автомобилисты и дорожные рабочие, медики и энергетики… По численности все эти люди составляли едва ли не целую армию.
— Сергей Иванович, а про кого из тех, кто был задействован на Дороге жизни, известно меньше всего?
— Простейший пример. Сотрудники Государственной автомобильной инспекции (ГАИ), прокуратуры и скорой помощи имели отношение к Дороге жизни? Имели. Много мы об этом знаем?.. А о том, как работники ЭПРОНа — Экспедиции подводных работ особого назначения — доставали утонувшие полуторки?.. Ни один мешок с мукой не должен был пропасть. В первой научно-исследовательской лаборатории Всесоюзного НИИ хлебопекарной промышленности была даже составлена специальная рецептура для изготовления хлеба из подмоченной муки, поднятой с затонувших на Ладоге машин.
А про подразделение спортсменов-буеристов, которые начинали с разведки маршрутов, а потом занимались перевозками продуктов вместе с санно-гужевыми колоннами, пока машины еще не могли выйти на лед, много знаем?
А про подразделение аэросаней, которые были вооружены, бронированы и выполняли боевые задачи по прикрытию дороги от разведывательных и диверсионных групп противника?
А про то, что зимой 1942/43 годов уже начали строить с двух сторон, от Осиновца и Кобоны, железную дорогу по Ладоге? Магистраль тянули по льду. Если бы в январе 1943‑го блокаду не прорвали, появилась бы еще и ледовая железная дорога!
Не очень широко известно и о том, что делали летом те дорожно-эксплуатационные батальоны, которые зимой обслуживали ледовую трассу. Лес валили, занимались заготовками, строили и ремонтировали порты и причалы в Осиновце, в расположенных рядом бухтах Морье, Каботажной, Гольсмана, а также в Кобоне, в Новой и Старой Ладоге… Часто, как по расписанию, под налетами вражеской авиации…
Вера Ивановна Рогова, легендарная регулировщица Дороги жизни, ставшая прообразом памятника на Рябовском шоссе, вспоминала, как приходилось заготавливать лес для портовых сооружений в Осиновце. Норма — два бревна в день. Из инструментов — только двуручная пила и топор. Девушки работали парами, валили деревья, обрубали ветки и тащили бревна к Ладоге. Однажды в обед — налет. Вражеские бомбы разметали все то, что было построено за несколько дней. Вера Ивановна вспоминала: «Мы плакали от бессилия! А что делать? Снова шли и валили лес, тащили бревна…».
— И не считали, что совершали что‑то героическое…
— Да, разговоров о подвигах тогда не было… И никому в голову не приходило спорить о том, чей вклад больше и кого по какой‑то причине недооценивают. Подобные дискуссии начались гораздо позже.
В июне 1965 года комитет ветеранов Ладожской военной флотилии, действовавший при Ленинградском окружном Доме офицеров, обратился в обком партии и к Военному совету Военно-морского флота СССР с заявлением «Об искажении исторической правды о Дороге жизни».
Ветераны сетовали, что роль Ладожской флотилии и Северо-Западного речного пароходства в спасении Ленинграда замалчивается и принижается. А ведь они начали снабжать Ленинград практически сразу же после того, как 8 сентября 1941 года замкнулось кольцо блокады. Уже 10 сентября к Осиновцу был приведен первый караван барж с грузом продовольствия для Ленинграда. А само решение об организации перевозок через Ладожское озеро было принято Государственным комитетом обороны еще 3 августа 1941 года — то есть задолго до ледостава.
«Не будь дороги по воде с первого дня блокады, вряд ли город и фронт могли продержаться наличными запасами продовольствия и боезапасов до ледостава», — отмечалось в обращении. А дальше говорилось, что у молодежи, а также у тех, кто не жил в блокадном городе, складывается мнение, что термин «Дорога жизни» относится лишь к военно-автомобильной трассе. Тогда как, по мнению ветеранов, этот термин должен включать в себя и летние водные перевозки, которые превосходили зимние и давали решающие силы Ленинградскому фронту для разгрома врага под Ленинградом.
В своем обращении они привели некоторые архивные данные: только с сентября по декабрь 1941 года по водной трассе в Ленинград доставили свыше 60 тонн грузов, в том числе 45 тысяч тонн продовольствия. Это за неполные четыре месяца! Для сравнения: по ледовой трассе до прорыва блокады, то есть до января 1943 года, за два зимних сезона, было перевезено около 112 тонн продовольствия.
Позволю себе процитировать еще один фрагмент письма: «Нет надобности противопоставлять ледовую трассу водной, и обратно. Нет надобности противопоставлять подвиг моряков и речников — подвигу армейцев. Никто не должен оспаривать право на предпочтение. Но и никто и ничто не должно быть забыто».
Ответ комитету ветеранов Ладожской военной флотилии дал заместитель главкома ВМФ адмирал Владимир Афанасьевич Касатонов, участник битвы за Ленинград. Он отметил, что любые попытки принизить роль флотилии в снабжении города-фронта должны встретить «немедленный и достойный отпор», и призвал ветеранов чаще выступать в печати, а также по радио с устными лекциями и беседами.
Увы, сегодня большинства ветеранов Дороги жизни уже нет в живых. И я порой чувствую, что мне приходится выступать как будто бы от их имени. Мне нередко приходится бывать в школах. Ребята внимательно слушают, кивают. Говорю им: «Дорога жизни спасла Ленинград. Знаете об этом?». «Да, — отвечают, — слышали, знаем». «А в чем конкретно это выражалось?». На этот вопрос детям ответить, конечно, сложнее. Я помогаю: «Не ломайте голову: не дорога сама по себе спасла Ленинград, это образное выражение. Люди, которые на ней работали, — они спасли наш город»…
Различных экспонатов, как поисковики говорят, «железа», во всех музеях много. Его можно сколько угодно накопать на местах боев, при желании поднять со дна Ладоги. Но не железо решало судьбу Ленинграда и вообще всей Великой Отечественной войны. Люди! В том числе и такие, как та же самая легендарная Вера Ивановна Рогова. О них в первую очередь надо рассказывать, в том числе и в музейных экспозициях.
— Вы так горячо говорите… Наверное, на Дороге жизни служил кто‑то из ваших родных?
— Вы будете крайне удивлены, но никакие родственные линии меня с блокадой Ленинграда не связывают. Я вырос совсем в других краях, в Ленинграде у меня до поры до времени не было ни родных, ни друзей, ни знакомых. Родился я в городе Калинине, нынешней Твери, в семье офицера Советской армии, фронтовика.
Когда началась война, отец работал в Омске на заводе, выпускавшем самолеты. Рвался на фронт, из его цеха человек десять сразу бросились в военкомат, но им сказали: мол, вы, конечно, молодцы, но кто будет самолеты делать для Красной армии? Вот подготовите себе смену, тогда пойдете воевать. Потом отец еще не раз просился на фронт, и очередь до него дошла только в 1943‑м.
Он рассказывал: «Все мои друзья прошли медкомиссию и были взяты в авиацию, а меня по зрению не взяли. И я попал в артиллерию. И вот ведь какая штука: все мои друзья-летчики погибли в течение года, ни один из них не вернулся с войны. А я выжил!».
Отец закончил войну в Восточной Пруссии. Службе в армии он отдал тридцать пять лет. Так что у меня после школы не было вопроса кем быть. Только идти по стопам отца! Я другой жизни не видел.
Окончил пехотное училище в Омске, служил в войсках Забайкальского и Среднеазиатского округов. Затем — Академия имени Дзержинского в Москве… Из Казахстана меня с должности командира части перевели в Ленинград в Военно-космическую академию имени Можайского. В апреле 1995 года мне, в ту пору старшему преподавателю кафедры боевой подготовки, поручили возглавить поисковый отряд, который формировали в академии уже второй раз. Первый был в 1990‑м, когда наши курсанты работали в новгородской «Долине смерти».
Я полагал, что благодаря своему образованию имею достаточное представление об истории Великой Отечественной. Но когда попал в бывшие, но реальные окопы под Ленинградом, стал понимать, что о настоящей войне, собственно, ничего и не знаю. Настолько мои новые впечатления контрастировали с тем, чему учили в академиях. Нас учили статистическим понятиям, военному искусству…
— А тут вы получили возможность посмотреть на войну глазами солдата, из окопа…
— Конечно. Наш отряд «Космос-1» работал на Невском пятачке. Тогда, в 1990‑х годах, еще было много фронтовиков, непосредственных участников событий, и мы, поисковики, познакомились со многими ветеранскими организациями, в том числе и с Объединенным советом Дороги жизни. Он включал в себя советы ветеранов самых различных подразделений — автомобилистов, дорожников, зенитчиков, моряков Ладожской военной флотилии и Северо-Западного речного пароходства, железнодорожников…
С ветеранами Дороги жизни мы сошлись как‑то особенно близко, завязались дружеские отношения. Я много ездил с ними, слушал их, запоминал, впитывал, помогал им, чем мог. Большинство из них были ровесниками моих родителей. Тех к тому времени уже не было в живых, и ими стали для меня ветераны — без всяких кавычек и «как будто».
С каждым годом им было все труднее заниматься организационной работой, и я стал помогать. В 2008 году меня выбрали заместителем председателя совета. Тогда его возглавлял капитан 1‑го ранга Владимир Иванович Жуков, который в 1942 году, будучи курсантом военно-морского училища, участвовал в боях за Невский плацдарм, был награжден орденом Красной Звезды. После чего воевал на «морском охотнике» в составе Ладожской флотилии…
Поручения мне в совете давали самые разные: подготовка мероприятий, согласование с чиновниками. Вся эта рутинная работа ложилась на меня. Нередко занимался решением социальных вопросов. Одним словом, делал все, что было в моих силах.
Но время шло, люди уходили из жизни. Многих мне, увы, пришлось провожать в последний путь. И в каком‑то смысле я стал ощущать свою ответственность за дальнейшую судьбу совета ветеранов и того дела, которым они занимались…
Последним из ветеранов-фронтовиков совет возглавлял полковник медицинской службы Лазарь Залманович Райнес — личность поистине легендарная среди флотских медиков. Летом 1941‑го, сразу после выпуска из Ленинградской военно-морской медицинской академии, он был включен в мобильную хирургическую группу, которую отправляли на самые трудные участки Ленинградского фронта. В первых числах сентября она помогала на острове Гогланд морякам, красноармейцам и гражданским лицам, которые были спасены с кораблей Балтийского флота, погибших во время Таллинского прорыва. Затем Лазарь Райнес служил в крепости Орешек, работал в военных госпиталях Ленинградского фронта, на Дороге жизни…
В январе 2018 года Лазарь Залманович преодолел столетний рубеж, но, увы, в начале октября того же года его не стало. После этого председателем ветеранской организации выбрали меня.
— Есть ли сегодня в совете ветеранов те, кто реально действовал на Дороге жизни?
— Есть, но очень мало. В основном женщины. Одна из них — Валентина Федоровна Уханова. В конце июня 1941 года баржа № 6235, на которой матросом работала ее мать, находилась в Новгороде. Затем баржу отправили в Ленинград и включили в состав Ладожской военной флотилии.
Поскольку Валентину негде и не с кем было оставить, то она с мамой так и ходила на барже, ставшей для них родной. В тринадцать лет, в 1943 году, Валентина получила трудовую книжку, в ней она была обозначена матросом, стала получать свою продовольственную карточку. Благодаря матери освоила премудрости судовождения. Баржа ходила по Ладоге и рекам Ленинградской области, перевозила людей и грузы.
После войны Валентина выучилась на шкипера. Вышла замуж, родила сына и дочку и большую часть жизни прожила в Великом Новгороде. Потом перебралась в Петербург — поближе к детям…
— Чем сегодня приходится заниматься вашему совету?
— Прежде всего — решением конкретных социальных и бытовых вопросов. Если что‑то надо — всегда стараюсь помочь, используя те возможности, которыми обладаю. От имени совета пишу ходатайства чиновникам. Помогаю с проблемами медицинского характера, если, не дай бог, что‑то случается…
Но главной своей задачей я считаю сохранение памяти о Дороге жизни и передачу ее молодежи. Говорим мы об этом часто. Но как это сделать реально? Именно этим я и стараюсь заниматься. Ищу потомков тех, кто действовал на Дороге жизни, чтобы они, условно говоря, встали на место бойцов — своих дедушек и бабушек и на их примере рассказывали, как выжил и победил непокоренный Ленинград.
Моя основная задача — объединить вокруг совета всех потомков ветеранов Дороги жизни. На встречах, в которых я участвую, непременно задаю один и тот же вопрос: есть ли в аудитории потомки тех, кто работал на Дороге жизни? И всегда кого‑нибудь нахожу!
Мне важно получить от этих людей информацию об их родных. Мы размещаем ее в музее в поселке Коккорево на берегу Ладоги, он изначально был задуман как центр, где должны быть собраны сведения обо всех людях, причастных к деятельности Дороги жизни.
Главный мой помощник и консультант — сотрудник этого музея Александр Брониславович Войцеховский, который прежде много лет руководил музеем Дороги жизни в Осиновце. Он член нашего совета ветеранов и помогает во всех делах. Когда проводит экскурсии, всегда, как и я, спрашивает: есть ли потомки тех, кто работал на Дороге жизни? Тоже берет таких людей на заметку…
Рад, что удается сохранить подчас огромные архивы тех, кто служил на Дороге жизни. Дневниковые записи, мемуары, фотографии… Кроме того, много материалов хранится в школьных музеях города и области, мы надеемся изучить и получить копии этих документов. Все это должно стать достоянием музея в Коккореве. Еще предстоит оцифровать много материалов. Я тоже уже не молод, и мне бы очень хотелось найти помощников и продолжателей нашего общего дела.
Комментарии