Поиск сквозь время
ФОТО предоставлено Центром розыска и информации Красного Креста
Гость редакции — директор Центра розыска и информации Российского Красного Креста Сергей КОБЕЦ
— Сергей Вячеславович, когда был создан Центр розыска?
— Его «прародителем» можно считать Центральное справочное бюро о военнопленных, появившееся в июле 1914 года, вскоре после начала Первой мировой войны, при Главном управлении Российского общества Красного Креста в Петрограде и Москве. Никто тогда не знал и не мог знать, как долго продлится война, никто не мог сказать, какое количество сведений о военнопленных будет получено. Однако, судя по сохранившимся отчетам, бюро уже к 1915 году обладало четкой структурой и действовало достаточно эффективно. Возглавлял его генерал Сергей Александрович Овчинников.
Располагалось бюро на Инженерной улице, ему была выделена часть помещений в Музее императора Александра III (ныне это Русский музей), просуществовало оно до 1918 года. К тому времени бюро обладало примерно восемью миллионами учетных карточек на военнопленных, захваченных русской и неприятельскими армиями.
При каких обстоятельствах они позже пропали — не скажу. Судьба большинства документов бюро до сих пор остается загадкой, и мы очень благодарны архивному комитету Петербурга за помощь в их поиске. В сотрудничестве с ним мы запустили проект «История забытых архивов», направленный на восстановление истории нашего «прародителя».
Вторая мировая война привела к необходимости создания аналогичной структуры, которая наряду с розыском военнопленных занималась бы и гражданским населением. Наш непосредственный предшественник — Центральное справочное бюро о перемещенных лицах. Постановление о его создании выпустил 11 марта 1945 года Совет народных комиссаров. Бюро было создано при Союзе обществ Красного Креста и Красного Полумесяца СССР.
Война подходила к концу, и необходимо было помочь тем, кто по самым разным причинам потерял друг друга. Соединить разлученные семьи, установить судьбы эвакуированных, пропавших без вести на фронте, угнанных в фашистское рабство… Даже сейчас, в эпоху Интернета и мобильной связи, бывает не так просто найти пропавших людей, а что уж говорить про те времена, когда основным средством связи была почта!..
За многие десятилетия мы накопили огромные массивы информации, которые хранятся в наших картотеках. Ныне у нас находится более 18 миллионов документов.
И вы только представьте себе — в докомпьютерную эпоху, с 1945‑го до 1991 года, центр обработал более двух миллионов обращений граждан, связанных с розыском. Он опирался и на сведения, имеющиеся у нас, и на нашу уникальную возможность, как ячейки Международного движения Красного Креста и Красного Полумесяца, вести розыск через коллег во многих странах мира.
И все, что мы делали, в том числе выясняя сохранность захоронений советских солдат в Европе, осуществлялось во многом благодаря помощи наших зарубежных партнеров. Поэтому мы обладаем сейчас обширными списками советских воинов, захороненных в Норвегии, Финляндии, Чехословакии, Югославии, Франции…
— С момента создания центра прошли десятилетия, менялись его названия, а вам до сих пор приходится заниматься розыском, связанным с последствиями войны?
— Да, к нам постоянно обращаются люди, которые ищут информацию о своих близких и родственниках, связь с которыми была утрачена в те годы.
Все запросы, касающиеся розыска людей, связанных с этим периодом, мы выполняем бесплатно.
Обращу внимание: наши картотеки — это не только архивный материал. Они служат для текущей ежедневной разыскной работы. Итоги мы подводим ежеквартально. Вот самые свежие данные: за второй квартал нынешнего года только по электронной почте к нам поступило порядка четырех тысяч запросов (за год мы получаем их около двадцати тысяч). Только в прошлом году наши специалисты завели 922 разыскных дела, установили судьбу 144 человек.
Вот пример такого поиска. Представитель Димитровградского городского архива Ульяновской области обратился к нам по поводу судьбы военного врача 3‑го ранга Марии Федоровны Мусоровой, уроженки города Мелекесса (ныне Димитровград). Удалось выяснить, что в самом начале войны она ушла добровольцем на фронт, оказалась в плену, попала в концлагерь близ восточнопрусского города Ортельсбурга, работала врачом в госпитале военнопленных. Мария делилась с больными своим пайком, узнавала новости с фронта и передавала их узникам.
В августе 1944 года в лагерь был доставлен раненый русский парашютист. Она пыталась спасти его, тайно перелила ему свою кровь. Об этом узнало начальство лагеря, пленный был расстрелян. Немного позже погибла и сама Мария. Ее похоронили на кладбище Ортельсбурга. Проводить ее в последний путь пришли десятки французских и польских пленных, к траурной процессии присоединились местные жители.
Спустя четыре года после окончания войны все это сообщил отцу Марии бывший французский военнопленный Гастон Дефэн, которого Мария спасла от смерти. В письмо он вложил локон ее пышных волос…
Как удалось выяснить, город Ортельсбург — ныне Щитно в Польше. Бюро информации и розыска Польского Красного Креста сообщило нам, что фамилия Марии Мусоровой значится в списках тех, кто захоронен в этом городе на советском воинском кладбище. И ей посвящена отдельная мемориальная плита.
— И сегодня она на месте?
— По крайней мере так было в прошлом году, мы получили фотофиксацию.
Продолжая тему поиска… Нередко люди хотят выяснить судьбы своих родных и близких, погибших или пропавших не только во время Великой Отечественной войны, но даже несколько раньше, во время «зимней» войны 1939/40 годов. Такие материалы у нас тоже есть. В частности, списки бойцов Красной армии, попавших в плен и погибших в финских концлагерях. Есть и списки советских бойцов, погибших в финском плену во время Великой Отечественной войны…
Поистине бесценный источник, хранящийся в нашем центре, — единая картотека на граждан, эвакуированных в годы войны. Ее начали формировать в марте 1942 года в городе Бугуруслане в центральном справочном бюро при НКВД СССР, а в 1948‑м она была передана в Советский Красный Крест. Эта картотека давала возможность найти и вновь соединить семьи и людей, разлученных войной.
Свыше десяти миллионов карточек содержат сведения о более чем двадцати миллионах человек, эвакуированных в годы войны — в том числе и с западных территорий СССР, включая Белоруссию, Украину и Прибалтику.
Это так называемые учетные карточки, которые заполняли сами люди, прибыв в пункт эвакуации. В них указывались основные биографические данные — фамилия, имя, отчество, год и место рождения, национальность, место прежнего жительства, место эвакуации, состав семьи. Также могло быть зафиксировано место работы в эвакуации. Одна маленькая карточка, заполненная с двух сторон, содержала в себе уникальные сведения о человеке…
Еще одной внушительной картотекой является «детская»: в ней около четырех миллионов карточек. Мы получили ее в 1960 году, когда лидер страны Никита Хрущев принял решение реорганизовать МВД СССР, и различные «активы», признанные «непрофильными», были переданы в другие учреждения.
Картотека содержит данные на детей, эвакуированных без родителей. Применительно к Ленинграду — о воспитанниках детских домов, детских учебных учреждений, детях репрессированных родителей, а также о детях, которые покидали блокадный Ленинград вместе с детскими домами, не являясь их воспитанниками. Карточки были составлены на каждого ребенка с подробной информацией: откуда и куда он был вывезен, есть ли родители.
После войны в эту картотеку стали включать также сведения о беспризорных и безнадзорных детях. Были такие формы учета, введенные в системе МВД, как «сторожевые листки». Их заполняли сотрудники милиции на беспризорных, занося информацию со слов самих детей.
Сегодня «детская» картотека помогает не только восстановить людские судьбы. Она нередко имеет практическое назначение: с ее помощью человеку удается подтвердить свой статус, скажем, жителя блокадного Ленинграда, и получить социальные льготы.
Похожая история как раз произошла с женщиной, проживающей в Мариуполе. Мариана Правдивец обратилась в наш центр, чтобы подтвердить тот факт, что она была малолетней узницей фашистских концлагерей. Мы сделали необходимые запросы и получили сведения из Международного центра документации национал-социалистических преследований, действующего в городе Бад-Арользен. Выяснилось, что родители заявительницы в мае 1942 года были угнаны из Мариуполя в Германию на принудительные работы. Мариана родилась 15 октября 1943 года в германской общине Френденберг. Копии немецких документов были ей переданы и послужили основанием для оформления социальных льгот…
Если «детская» — картотека «персональная», то есть еще картотека детских учреждений, эвакуированных в годы войны. Она сформирована по территориям и содержит обширные материалы о том, куда и как вывозили из блокадного Ленинграда ясли, детские сады и детские дома, ремесленные училища. Благодаря этим материалам мы рассчитываем восстановить всю логистику эвакуации учреждений из Ленинграда.
— Вот почему данные вашего центра так нужны петербургским архивистам!
— Именно так. В начале нынешнего года, когда отмечалось 80‑летие полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады, мы подписали тройственное соглашение о сотрудничестве между нашей организацией, Центральным государственным архивом Санкт-Петербурга и Центральным государственным архивом литературы и искусства Санкт-Петербурга. Совсем недавно мы заключили соглашение с Ленинградским областным государственным архивом в Выборге.
Активность и открытость архивистов Петербурга подталкивает нас к еще большему расширению сотрудничества. Наш центр стал участником межрегионального мемориального проекта «Сплоченные войной. Эвакуация из Ленинграда и возвращение домой». Его инициаторами выступили архивы Петербурга, и уже больше тридцати регионов включились в работу над ним.
Задача проекта — восстановить имена тех, кто в 1941 – 1943 годах покинул Ленинград, а затем вернулся в родной город. Показать, как жили и работали ленинградцы в эвакуации, какую память оставили о себе, как принимали их местные власти и жители, чем они оказались полезными для регионов и какой вклад внесли в Победу. К апрелю 1943 года из города выехали свыше 1,7 миллиона человек, в том числе более 400 тысяч детей.
Кстати, в нашей «детской» картотеке мы нашли учетные карточки многих известных ленинградцев-петербуржцев и передали копии в Центральный государственный архив Санкт-Петербурга. Среди них — учетная карточка на Таню Савичеву, она была эвакуирована в город Горький, нынешний Нижний Новгород. Там же — документы, по сути, иллюстрирующие события автобиографической повести «Крещенные крестами» знаменитого петербургского театрального художника и писателя Эдуарда Кочергина. Ребенком он бежал в родной Ленинград из омского детского приемника для детей «врагов народа». На страницах книги он повествует о пути, продолжавшемся более шести лет, с перипетиями и скитаниями по Советскому Союзу…
Назову еще имена людей, чьи учетные эвакуационные карточки мы тоже передали в Центральный государственный архив Санкт-Петербурга, — Корней Чуковский, Дмитрий Лихачев, Галина Уланова, Тамара Москвина, Иосиф Бродский, братья Стругацкие… Я очень рад, что материалы нашего центра помогают внести вклад в уточнение биографий видных деятелей науки и культуры.
— Вы хотите сказать, что ничего подобного в государственных архивах Петербурга нет?
— Да, зачастую это именно так. В петербургских архивах есть другие документы, связанные с эвакуацией, но наши материалы уникальные, они существуют в единственном экземпляре. Более того, благодаря сотрудничеству с архивами Петербурга мы сами наглядно убедились, какую историческую ценность представляют наши картотеки.
Я не упомянул еще об одной. В 1948 году советские военные администрации в Германии и Австрии передали нам более 600 томов архивных документов, которые не успели уничтожить фашисты, — списки граждан, находившихся на принудительных работах на предприятиях Германии, а также у частных лиц, свидетельства о смерти, о рождении, больничные листы, трудовые книжки остарбайтеров Третьего рейха — людях, насильно вывезенных с оккупированных территорий СССР и Восточной Европы с целью использования в качестве бесплатной рабочей силы.
В числе трофейных документов — выпуски газеты немецкой уголовной полиции. Они содержали, как правило, сведения о бежавших военнопленных (не только советских, но и французских, голландских и других) и остарбайтерах. В таких «ориентировках» указывались фамилия, имя, год рождения, национальность, личный номер, часто помещались фотографии разыскиваемых лиц. Изучая такие полицейские листки, можно убедиться, насколько сложно было нашим военнопленным и восточным рабочим совершить побег…
На основании всех этих самых разнообразных трофейных документов наши сотрудники, перебирая их буквально листочек за листочком, за многие годы составили уникальную пофамильную базу данных. В ней более миллиона учетных карточек, каждая из которых привязана к номеру «трофейного тома».
Сейчас мы очень пристально изучаем картотеку на перемещенных лиц. Целенаправленно отбираем документы, касающиеся фактов преступлений нацистского режима против советских граждан…
Кстати, в нашем распоряжении есть около 140 тысяч конвертов с личными вещами, которые нацисты изъяли у людей перед их отправкой в концентрационные лагеря. Их родственников мы разыскиваем до сих пор.
— Будут ли оцифрованы все те материалы, о которых вы рассказали?
— Обязательно, эта работа уже началась, но есть определенные сложности. В данный момент в центре хранятся миллионы архивных документов, заполненных от руки, причем в каждом из них — более полутора десятков граф. Поэтому помимо сканирования карточек необходимо вручную без ошибок вносить информацию из карточки в базу данных. Нужен очень аккуратный подход. Специфичность документов исключает возможность доверить этот процесс добровольцам, которые не прошли серьезное предварительное обучение.
Сейчас мы активно развиваем наше «молодежное крыло». Министерство науки и высшего образования проинформировало вузы, что студенты исторических и архивных специальностей могут проходить у нас практику. В этом году мы уже предоставили такую возможность более чем полусотне студентов Российского университета дружбы народов. Темой их исследования стали концлагеря Третьего рейха.
Кроме того, у себя в Центре розыска мы создали молодежный клуб, участники которого занимаются исследовательской работой, создают контент в социальных сетях, переводят документы на различные языки.
— А поиском людей, которые пропали в современное время, центр занимается?
— Да, есть и такое направление. Как бы это пафосно ни звучало, но в нашей работе прошлое совмещается с настоящим. От восстановления историй людей, пропавших во время Великой Отечественной войны, до розыска живущих за границей родственников, с которыми оборваны все связи. Все наши специалисты, а их чуть больше десятка человек, владеют иностранными языками, им это необходимо в работе.
Если результаты розыска оказываются отрицательными, то наши сотрудники помогают сориентироваться, где еще можно искать помощь. Иногда выданные нами документы помогают людям сделать следующий шаг. Например, обратиться в суд, если необходимо прояснить какие‑то вопросы, которые невозможно решить без пропавшего человека.
Розыск тех, с кем родственники потеряли контакт за границей, возможен в том числе благодаря давним отношениям нашего центра со службами розыска национальных обществ Красного Креста и Красного Полумесяца в других странах. Поиск, который мы ведем все вместе, сообща, как будто бы сквозь время, нас объединяет.
Комментарии