Лодка, солнце и вода
ФОТО Сергея ГРИЦКОВА
Гость редакции — заслуженный мастер спорта СССР по академической гребле Галина ВЕЧЕРКОВСКАЯ.
Глядя на эту бодрую, излучающую обаяние и энергию женщину, не скажешь, что ей скоро исполнится 98 лет. Многократная чемпионка Европы и Советского Союза, она снова села за весла в 84 года и стала побеждать на соревнованиях ветеранов. Последнюю золотую медаль выиграла на чемпионате мира в Венгрии в 2019 году, став старейшей спортсменкой в мире. В марте 2015‑го наша сегодняшняя собеседница победила в конкурсе «Женщина года» в номинации «Физкультура и спорт». В 2018‑м была награждена памятной медалью Союза женщин России «Дочерям Отчизны».
— У вас, Галина Яновна, был такой бурный старт — пять раз покорили Европу. Такого результата тогда не добился никто. Но почему вы ни разу не выиграли мировое или олимпийское первенство?
— В мои годы, увы, это был потолок возможностей. Чемпионаты мира по гребле для женщин начали проводить только с 1974 года, а олимпийским видом она стала лишь в 1976‑м. Считалось, что это слишком тяжелый спорт и его не нужно культивировать.
— А он действительно такой тяжелый?
— Для меня — нет. Когда отработана техника и ты полностью владеешь своим телом, то это одно удовольствие. Главное — расслабление мышц между гребками. Мгновение отдыха — и ты снова работаешь в полную силу. Конечно, такое умение достигается долгими и упорными тренировками. Но зато, на мой взгляд, это самый полезный для здоровья вид спорта. Вода, солнце, свежий воздух, работают абсолютно все мышцы. Ощущение счастья! Дети обязательно должны заниматься спортом, и надо использовать любую возможность, чтобы их к этому приучить!
— Вы, конечно, будете агитировать за гребной спорт?
— Я бы — с удовольствием. Но вы много сегодня видите на городской акватории тренирующихся гребцов? В мои годы от них буквально кипела вода! В Ленинграде было 17 гребных клубов, а сейчас осталось пять. Самый знаменитый из них, один из старейших в России клуб «Знамя», воспитавший массу олимпийских, мировых и европейских чемпионов, пережил тяжелые времена, тренировки там сократились до минимума. А с прошлого года он закрыт на реконструкцию. К счастью, нам, ветеранам спорта, удалось спасти от разрушения историческое здание клуба — оно внесено в Красную книгу памятных мест Петербурга. В ходе реконструкции из него сделают административно-выставочный комплекс, а второе здание, современное, будет перестроено под гостиницу. Для тренировок предполагается возвести крытый спорткомплекс с двумя бассейнами. Вроде бы перспектива есть. Но городская акватория для гребли становится неудобной — она заполнена катерами и гидроциклами. Точно так же, кстати, как и построенный к Олимпиаде 1980 года Гребной канал, который к тому же по своим размерам не соответствует международным нормам. Существует несколько проектов строительства нового гребного канала, но пока они — в стадии обсуждения.
— А как, интересно, государство оценивает заслуги тех, кто когда‑то поднимался на пьедесталы почета под гимн СССР? Нынешние спортсмены такого уровня, как пишут, за свои победы неплохие деньги получают…
— В советские времена мы боролись только за славу. Считалось, что мы должны гордиться правом представлять на спортивных аренах великую страну. Поэтому на своих победах никакого капитала никто из нас не скопил. Десять с половиной лет мы с напарницей Людмилой Царапкиной писали во все инстанции о том, что бывшие знаменитые спортсмены нуждаются в материальной поддержке. Большинство из нас имеют травмы, которыми мы обязаны большому спорту.
Расходы на лекарства иногда съедают значительную часть пенсии. При губернаторе Валентине Матвиенко было принято решение заслуженным мастерам спорта добавить к пенсии по 5 тысяч рублей. Впрочем, мне всего хватает, я у государства ничего не просила. На здоровье пока не жалуюсь — в 2011‑м, когда собиралась на соревнования в Польшу, прошла полный медосмотр, и врачи оценили мой возраст в 57 лет.
— Вот иногда говорят: «В двадцать лет жизнь только начинается». Потом то же самое — в сорок, в шестьдесят… Имеется в виду самый счастливый возраст. А у вас он когда был?
— Первые десять лет жизни. Наша семья жила в Детском Селе, в доме рядом с Екатерининским парком. Папа работал инженером на «Красном треугольнике» и преподавал в Технологическом институте. Мама была учительницей, но в то время не работала. У нас было четверо детей, три сестры и брат, я предпоследняя. Дом состоял из девяти квартир, их занимали в основном инженерно-технические работники. Над нами жила секретарша Алексея Толстого, поэтому жильцы все его произведения читали еще в рукописях. Жили очень дружно. Одна из самых больших квартир, с верандой, была отдана под нашу детскую — туда, уходя утром на работу, все приводили своих детей, и дежурные родители с ними занимались. Во дворе — большой стол для занятий, крокет, «гигантские шаги». Рядом парк, где мы постоянно пропадали…
— Когда началось увлечение спортом?
— Мне кажется, что это было всегда. Сколько себя помню, с самого детства я отличалась какой‑то особой подвижностью — шагом не ходила, только бегала. Летом — велосипед, зимой — лыжи, коньки. В деревне Елатьма, где мы жили в эвакуации, в школе не было уроков физкультуры, но я все равно носилась как угорелая.
В Ленинград мы вернулись только в 1947‑м. Сестры к тому времени вышли замуж, и мы с мамой и братом поселились в комнате тети, умершей в блокаду. Я пошла работать на «Красный треугольник», проработала одну ночную смену, пришла домой и разрыдалась. Мама, чтобы меня успокоить, сказала: «Сегодня по радио передавали, что идет набор в школу физкультуры ВЦСПС. Может, попробуешь?». Я очень боялась, что не сдам экзамены — никакой подготовки‑то у меня не было. Но… помогла фамилия отца — оказалось, что один из экзаменаторов был его учеником.
— Вы были на полном государственном обеспечении?
— Нет, нас только раз в день кормили и выдали спортивную форму. Но я тренировалась буквально с утра до вечера и за два года выполнила норму первого разряда по баскетболу, велоспорту и лыжам. По окончании учебы всех выпускников распределили по разным городам, а меня оставили в школе инструктором — я уже играла в команде мастеров по баскетболу за ДСО «Буревестник». Но этого мне было мало. Пошла на прием к ректору института им. Лесгафта, показала свой диплом. Меня приняли сразу на третий курс. Практику проходила в Первом медицинском институте, а после окончания вуза меня пригласили туда работать на кафедру физвоспитания. И я проработала там 34 года. А потом еще 12 лет — методистом в городской детской поликлинике.
— Позвольте, а когда же вы успели выиграть столько медалей?
— Без отрыва от работы. Тогда так было принято. Академической греблей я занялась еще в школе ВЦСПС. Первый раз села в лодку и сразу поняла: это мое! Однокашники, которые со мной тогда пришли, после первого заезда отсеялись: тяжело! А у меня был азарт. Я не отказывалась ни от каких предложений тренера — перепробовала все: и одиночку, и двойку, и четверку, и восьмерку. В четверке в 1955 году мы поехали на чемпионат Европы в Бухарест и там сразу стали чемпионами. На следующий год на таком же чемпионате на озере Блед в Югославии тоже берем золото. Еще через три года побеждаем во Франции на озере Макон. Потом в нашем экипаже случился конфликт, и на чемпионате в Англии мы проиграли. В итоге я оказалась в двойке, и с моей напарницей Валентиной Калегиной мы в 1961 году взяли золото в Праге, а на следующий год в Берлине.
— А как к вам относились за рубежом?
— В основном доброжелательно. Но в первой поездке, в Румынии, нам кто‑то намеренно повредил лодку в эллинге. Мы, конечно, страшно переживали, но лодку нам починили, и мы победили с большим отрывом. Последний, берлинский, чемпионат был тоже очень нервным. Мне было уже 36 лет, моей напарнице 32, а против нас выступали 20‑летние девочки. И вот перед выходом на старт две лодки врезаются друг в друга! Одна из них повреждена, старт переносят. Мы финишировали с соперницами нос в нос, все ждали, когда определят победителя по фотофинишу. И когда объявили, что мы пришли первыми, мне показалось, что от напряжения я потеряла слух. Нужно проехать мимо трибун, а я ничего не слышу. А оказалось, это трибуны просто замерли в восхищении и стояла мертвая тишина. Моя напарница Валентина плачет — ноги не работают, ехать не может. Говорю: «Спокойно, проедем потихоньку». Эта победа многим казалась невероятной. Но я себе сказала: «Все, хватит, с большим спортом пора заканчивать».
— И вот вы уходите…
— Из большого спорта — да. Но тренироваться вместе со своими учениками, разумеется, продолжала. А в лодку снова села спустя 48 лет — уже в статусе ветерана. Подвигли меня к этому печальные события — за три месяца я потеряла двух самых близких людей, сестру и сына. Ему был 51 год, мастер спорта по гребле… Я была в жутком состоянии. Поминки устроила в гребном клубе «Знамя», где раньше тренировалась. Собрала близких друзей, ветеранов спорта. И они, видя мое состояние, сказали: «Завтра придешь на наш сбор». Я пришла в зал, села за тренажер, и мышцы сразу все вспомнили! Ко мне подошли «девушки» лет на двадцать моложе меня, посмотрели, как я работаю, и спросили, не могу ли я перейти к ним в четверку — у них не хватало одного гребца. Я засомневалась — мне 84 года, есть помоложе. А они: «Нет, мы видим, как вы гребете!». Я пошла к ним, и мы два года ездили по всей России, собирали медали.
В 2011‑м приехали в Польшу на чемпионат мира. Там оказался Роман Захаров, участник Олимпийских игр 1952 года. Предложил выступить с ним в двойке. Села — и мы всех обогнали! Я перешла к нему, и мы стали выигрывать одно золото за другим. Иногда гонялись и поодиночке, но я выигрывала, а он нет. Итого у меня пять побед на чемпионатах мира в одиночке и восемь — в двойке. Последний раз я вышла на старт в 95 лет.
— С молодежью контакт легко находите?
— Абсолютно! Студенты, когда у них заканчивался курс физкультуры, шли к заведующему нашей кафедрой просить, чтобы их записали в мою баскетбольную секцию. А ведь я у них еще и настольный теннис вела и все приемы показывала сама. Никаких разговоров про возраст не признавала вообще, годы не считала. Со школьниками тоже много работала и работаю до сих пор. Рядом с моим домом — школа № 667, а в ней прекрасный музей «Из истории советского и российского спорта», в котором я уже шестнадцатый год веду встречи с детьми. Недавно там открыли секцию гребного спорта. Установили настоящие тренажеры, и дети могут приходить и на них заниматься. Не отказываюсь, когда меня приглашают выступить на каких‑то спортивных мероприятиях или открытии соревнований.
— Каковы сегодня возможности для развития ветеранского спорта?
— Ветераны — люди неприхотливые. Мы привыкли обходиться минимумом. При этом государство на нас ничего не тратит — все тренировки, переезды-перелеты, гостиницы мы оплачиваем сами. Кому повезет, находят спонсора. Несколько лет нашу команду финансировал мой бывший студент-медик — ныне крупный специалист по детской онкологии. А расходы немалые — представьте, например, сколько стоит слетать в Австралию.
— Чем поддерживаете силы?
— Движением. Только движением! Много лет бегала на лыжах, играла в баскетбол, каталась на велосипеде. Сейчас каждый день минимум три километра прохожу пешком. У меня под окном старушки целыми днями сидят на скамейке. Я их всех знаю, здороваюсь, спрашиваю, как дела, но никогда с ними не сижу. А молодежь вся уткнулась в телефоны! У меня тоже есть мобильник, но я по нему только разговариваю. Жизнь прекрасна, интересна, зачем тратить ее на всякую ерунду! Печаль в другом — уходят друзья. Мы встречаемся каждый Старый Новый год, в складчину накрываем шикарный стол. Сначала нас было 65, теперь уже 25. Как‑то я посчитала: за полтора месяца была на двадцати двух панихидах! Но я пока уходить не собираюсь. Прихожу к школьникам, развешиваю им на шеи свои медали, вручаю значки ГТО, смотрю в их горящие, восхищенные глаза и чувствую, что моя жизнь только начинается.
Комментарии