Система выживания не работает

Одна из сильнейших питерских легкоатлеток и наших главных надежд на Рио-2016 двукратная чемпионка России в тройном прыжке Ирина Гуменюк недавно перенесла операцию, связанную с отрывом двуглавой мышцы бедра. Травма серьезная, но спортсменка рассчитывает выступить на Олимпийских играх. После ее возвращения из Германии наш корреспондент встретился с Ириной ГУМЕНЮК и ее тренером Сергеем ЛЕБЕДЕВЫМ.

ФОТО iaRada/shutterstock.com

– Как случилась эта травма?

Ирина ГУМЕНЮК: – В марте на сборе с национальной командой в Адлере я почувствовала неприятные ощущения. Обратилась к врачу сборной, он посоветовал делать уколы и заняться физиотерапией. Я начала этот курс, но все-таки решила сделать УЗИ. И оно показало наличие рубца размером сантиметр на два. После пяти сеансов ударно-волновой терапии мне стало легче, но полноценно делать разбег я по-прежнему не могла.

– И все-таки вы продолжали выступать?

И. Г.: – Да, 16 мая я поехала на старт в Шанхае. Была уверенность, что все будет хорошо, нога «держала», я решила прыгать. Пять прыжков я совершила с «одной ноги», но на шестом рискнула – и за два шага до планки почувствовала, будто горящий шар упал от ягодицы в колено. Вечером серьезной боли я не чувствовала, была уверена, что все будет хорошо, а трудности остались в прошлом. Вернувшись в Петербург, я решила сделать МРТ. Каково же было мое удивление, когда на следующий день врач-травматолог вызвал нас с тренером в клинику и сказал: «Полный отрыв двуглавой мышцы». При этом он добавил, что свежий отрыв выглядит иначе, нежели тот, что виден у меня. Такая травма случается, когда люди садятся на шпагат.

– И что же это было?

И. Г.: – И тут у меня сложился весь пазл. Еще в 18 лет, когда я тренировалась у своего прежнего тренера, я делала упражнение на двух скейтах: нужно было максимально разъехаться, сев в шпагат, а затем вновь свести ноги. В тот момент у меня что-то щелкнуло в мышце, была очень сильная боль, но через полтора месяца я уже вновь выступала на соревнованиях. Сейчас понимаю, что тогда вела себя как ребенок, полностью доверяя взрослым, тренеру и врачам, которые не провели полноценного осмотра. Сейчас же то давнее повреждение едва не поставило мою карьеру под угрозу. На своем примере я хочу предостеречь молодых девчонок и ребят от излишнего доверия. Своим здоровьем необходимо дорожить.

– Как прошла операция?

И. Г.: – К счастью, все удачно, со второго дня стала ходить на костылях. На них я должна провести шесть недель. Три месяца нельзя нагружать прооперированную ногу, а через полгода я должна вернуться к полноценному тренировочному процессу. Я довольна, что отправилась в Германию. Не хочу умалять знания наших врачей, но эта операция не столь сложная, сколь редкая. В наших клиниках честно сказали: опыта подобных операций у спортсменов не имеют. Решить вопрос через Федерацию легкой атлетики России не удалось. Мы решили потратить почти все средства, заработанные за два последних года выступлений, но не жалеем об этом, потому что таким образом я сохраняю свою будущую карьеру.

Сергей ЛЕБЕДЕВ: – Тяжело воспринимать, что так отнеслись к Ирине, двукратному призеру чемпионатов Европы. Шанс вернуть эти деньги еще есть, сейчас связываемся с социальным фондом поддержки спортсменов. Однако сама ситуация, когда атлет и тренер должны тратить время и силы и что-то выпрашивать, ненормальна. Я сам был призером юношеских и молодежных первенств России, но рано закончил выступать из-за такой же травмы.

– Легко ли вам, Сергей, дался переход на тренерскую работу?

С. Л.: – Нет, на время я вообще отошел от спорта, но затем вернулся. Знаете, что меня подвигло к этому? Во время Олимпийских игр в Пекине прочитал интервью рекордсмена мира в тройном прыжке Джонатана Эдвардса, где он сказал: «Советская школа тренирует силу отталкивания, а я работал над скоростью отталкивания». И я понял, что всю свою карьеру интуитивно пытался дойти до этого. И решил, что сделаю все, чтобы передать свой опыт молодым спортсменам.

– Как же вы встретились друг с другом?

И. Г.: – Мне был 21 год. Мой личный рекорд к тому моменту составлял 13,65, а на молодежном первенстве России прыгнула всего на 12,30. Я была опустошена, разочарована, зла и сказала своему тогдашнему тренеру: «С меня хватит». У меня было чувство, что прыжки в том виде разрушают меня. Когда я приходила на стадион, меня в прямом смысле тошнило. Взяла полугодовую паузу. Мы встретились с Сергеем Алексеевичем, пообщались, но в коротком разговоре он показал мне другой взгляд на наш вид, и ко мне вернулась надежда.

С. Л.: – Вначале было непросто, ведь приходилось ломать технику. В 2013 году в Гетеборге Ира выиграла «серебро» чемпионата Европы в зале, но я понимал, сколько еще шероховатостей в ее технике. А вот «бронза» европейского чемпионата на воздухе в Цюрихе прошлым летом стала настоящим плодом нашей совместной работы.

– Бытует мнение, что в России продолжают относиться к спортсменам по старой советской системе, когда «выживал» сильнейший. Может ли она быть эффективна сейчас?

С. Л.: – Совершенно верно, это система выживания. Тогда она работала, и, даже загоняя людей физически, буквально издеваясь над организмами, мы добивались результатов мирового уровня. Мне этот метод совершенно не близок. На определенный результат можно выйти разными методами – можно путем травм и сверхнагрузок, а можно с удовольствием и красотой в технике. Но даже если говорить только о результате, то сейчас старые методики не будут давать постоянных результатов. Есть два важных отличия от советских времен. Во-первых, в СССР была значительно выше массовость. Во-вторых, сильно изменилась экология, у нынешних поколений нет того здоровья, как у прежних. Раньше людей привозили в секции, как «породистых коней», а за первым стояли целые ряды и всегда была замена. Сейчас нужно дорожить каждым спортсменом, заботиться о нем, а этого нет.

– В чем это проявляется?

С. Л.: – Да хотя бы в том, как повела себя Всероссийская федерация легкой атлетики (ВФЛА) в истории с травмой Иры. Отношение к спортсменам такое: не будет Гуменюк, окажется на ее месте другая. Чиновники не понимают, что сейчас российская легкая атлетика не в том положении, когда можно так разбрасываться людьми. А ведь многие вовсе не доходят до профессионального спорта!

– Из-за чего сложилось такое положение дел?

С. Л.: – В России детско-юношеская легкая атлетика находится на хорошем уровне, для юных ребят многое делается. Они тренируются в достойных условиях, получают нормальные комнаты, живя в интернатах, довольно качественное питание. Но вот они заканчивают школу и... уходят из спорта. Надо на что-то жить, а денег нет. Им нужно выдержать 2 – 3 года, и они выйдут на новый уровень, но этой возможности нет. Вся наша система заточена на отчетность и результат. Если его нет в виде призовых мест, то спортсмен начинает считаться бесперспективным. При этом никому не доказать, что ведется работа над техникой и это даст плоды спустя небольшое время. Когда я отчитывался перед чиновниками после начала работы с Ирой, то говорил: «Да, результат снизился. Но это нормально, все идет, как мы и планировали». Они просто не понимали, как так может быть, для них ценны только секунды, сантиметры, места. При таком подходе мы получаем выхолощенных в молодом возрасте физически и психологически людей.

– Эта же система создает проблемы и тренерам?

С. Л.: – Когда я начинал работать с Ирой, моя зарплата составляла 7 тысяч рублей. От многого пришлось отказываться, но у меня была настоящая мечта. Хотя варианты есть, можно взять большую группу, получать за это доплаты и жить «на уровне». Но это плохо совместимо с желанием растить спортсмена экстра-класса. У меня в группе восемь человек, а для полноценной работы нужно иметь не более пяти. Сейчас ситуация изменилась, потому что наш тандем давал результаты в последние годы, но положение все равно неустойчивое. Да и в плане отношения многое осталось по-прежнему. Мне все так же приходится проезжать ежедневно 160 километров. Я живу за городом, хотя уже не первый год поднимаю вопрос о предоставлении жилья в городе.

И. Г.: – Мы все время находимся в подвешенном положении. Зарплату в течение полугода в летний период гарантирует только попадание в тройку на России в зимнем сезоне. Как мы уже говорили, все зависит от результата по принципу «здесь и сейчас». Это общая российская проблема, но есть регионы, где к спортсменам относятся с большей заботой, – например, Краснодарский край или Московская область. В этом отношении Петербург один из самых отсталых регионов.

– Каковы ваши ближайшие планы, травма как-то повлияла на них?

И. Г.: – Конечно, ведь я собиралась выступить на чемпионате мира в Пекине. Но сейчас я расцениваю свою травму не как наказание. В конце концов, мой организм терпел почти 10 лет, а сейчас он просто показал, что ему нужно взять паузу.

С. Л.: – У нас есть четкий план, расписанный по месяцам. Мы до сих пор исправляем те ошибки, которые были сделаны в раннем возрасте Иры, и эта травма лишь их отсроченное проявление. Можно найти в этом позитив, мы можем перевести дух и собраться с новыми силами, чтобы подняться еще выше.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 116 (5489) от 30.06.2015.