«Любой игрок без трудностей чахнет»

Один из самых известных воспитанников ленинградского баскетбола звездный разыгрывающий 1990-х годов Василий КАРАСЕВ, с которым встретился наш корреспонден, четвертый сезон успешно руководит «Зенитом», с каждым новым сезоном улучшая игру команды и результаты, а его сын Сергей стал новой звездой питерского баскетбола.

Главный тренер БК «Зенит» Василий Карасев. ФОТО Александра КУЛЕБЯКИНА

- Василий Николаевич, как вы пришли в баскетбол? Говорят, тренер нашел вас на улице?

- В этом нет ничего необычного. Тогда все именно так искали ребят - тренеры ходили по школам, по улицам. Мне было семь лет, я шел с папой по Большому проспекту Петроградской стороны, а Игорь Быков, мой первый тренер, подошел и предложил попробовать баскетбол. Скорее всего, перспективу увидел он даже не по мне, а по отцу - у него рост тоже 192. Сначала я даже не играл, а просто приходил и бросал по кольцу - в спортшколе была только группа на четыре года старше...

- Неужели не скучно было?

- Да нет, даже наоборот. Это был первый год, я смотрел на взрослых ребят, тренировался. И потом, Быков со мной много индивидуально занимался, дал какую-то базу, и любовь к баскетболу привил - это было очень важно. А потом был набор ребят 1970 года рождения, то есть на год старше меня, и с ними я уже нормально занимался и играл.

- Вы сразу полюбили именно баскетбол?

- Нет, в детстве очень много было всего: я и на футбол ходил, и на хоккей, но баскетбол занял особое место. Наверное, решающую роль сыграли условия: Петроградская спортшкола находилась недалеко от дома. Так что изначально это была никакая не любовь, а прежде всего удобство. А уже со временем и игра очень понравилась.

- Вы очень рано, в 17 лет, попали в основу «Спартака» к легендарному Владимиру Кондрашину...

- Это все-таки преувеличение - в 17 лет очень сложно было попасть в основу. Я отучился последний год в интернате, и летом Кондрашин пригласил на первую тренировку. Конечно, это был легендарный «Спартак» и легендарный тренер, было очень интересно и познавательно тренироваться с такими мастерами, но о месте в основе речи не шло. Поработать с Кондрашиным было очень важно, хотя не так много и не так плотно мы с ним общались.

- Какие-то его отличительные тренерские черты можете вспомнить?

- Не скажешь, что он очень много занимался индивидуально. Раньше вообще политика была другая - тренеры отбирали игроков, ставили их в жесткие условия, если человек пробивался и проходил через эти препятствия, то действительно становился игроком. Я помню много моментов, когда ты выдаешь какую-то суперигру, а на следующий матч просто не едешь! Тебя постоянно держат на этом уровне - чтобы не расслаблялся, чтобы звездной болезни не было. Сейчас этого не хватает. Нашли игрока, с ним все носятся - и он, не сталкиваясь ни с какими трудностями, начинает чахнуть.

- И все-таки вы заиграли именно при Кондрашине. А если представить, что 17-летний Василий Карасев попал в команду нынешнего Василия Карасева-тренера. Заиграл бы?

- Сложно сказать. Даже по тем временам могу сказать, что и мне, и нашему поколению во многом повезло. В основе тогда были очень сильные игроки, но начались девяностые, развал Союза, деньги перестали платить - и очень многие отправились за границу. Щетинин, Мальцев, Горин, Жарков - они все разъехались, и на ребят нашего возраста все свалилось. Именно поэтому наше поколение так ярко себя и показало.

- А проявить себя в фарм-клубе разве нельзя?

- Это не то! Когда ты играешь против мужиков, получаешь львиную долю времени и ты лидер - это очень многое значит. Я не знаю, как все могло сложиться, если бы спартаковские ветераны остались... Что касается того, заиграл бы я у самого себя - не могу сказать. Мне очень сложно представить, каким я был тогда игроком, я ведь не видел себя со стороны.

- В 1992 году «Спартак» выиграл чемпионат СНГ в самое, пожалуй, сложное для страны время. Как вообще получалось играть и выигрывать?

- Да, это был совершенно безденежный «Спартак», а сезон получился успешный, мы не проиграли ни одной игры. Помню, отыграли последний матч за чемпионство и сразу улетели в Арабские Эмираты - это такая награда была, потому что ни денег, ни чего-нибудь другого просто не было. Тем более у молодых игроков контракты были совсем скромные, и даже эти крохи еще и не платились. В тот чемпионский сезон люди ездили со своими кипятильниками, со своим чаем-кофе, какие-то сосиски покупали, чтобы не голодать. Может быть, пафосно это звучит, но слова «честь», «страна» для нас не были пустым звуком. Это сейчас, если команде не платят месяц-два, люди говорят: «Все, я не играю, вот мой контракт, вот мой агент - идите сами знаете куда». Тогда даже мыслей таких не было.

- Вы тем не менее ушли в ЦСКА...

- Предложили хорошие условия на тот момент - для России, конечно. Там были относительно небольшие деньги, но давались квартиры, машины... На второй год, правда, возникли те же проблемы, что и в «Спартаке» - тоже не получали восемь месяцев зарплату, хотя играли в «Финале четырех» Евролиги. Но все равно для меня это был важный шаг вперед.

- Но вскоре вы уехали за границу. Для многих людей вашего поколения отъезд получился непростым - другая жизнь, другие условия...

- Для меня в 1996-м все было просто - меня просто отправили, не особо спрашивая. Я прилетел на сборы, туда приехали люди из «Эфес Пилсена», ЦСКА за меня заплатили. Понятно, что я тоже не прогадал, но уезжать особого желания не было. Хотя сейчас понимаю: может быть, и к лучшему все сложилось.

- Зарплата выросла?

- Да, и заметно, но переход был тяжелый. Во-первых, он был не осмыслен мной - я ехал, не зная языка, не умея водить машину, многое надо было начинать с нуля. Совершенно другой менталитет, другая команда - и первые три месяца было очень тяжело. Но потом потихоньку все выправилось.

- Чему научил западный этап карьеры?

- Там все очень просто было - каждый по большому счету сам за себя. И был простой подход: с тебя спрашивают по полной. Всего два иностранца, такой тогда существовал лимит, и что бы ни происходило - ты крайний. Играешь хорошо, команда выигрывает - все хорошо. Но чуть начинаются неудачи - и все вопросы к тебе. Это такая ответственность, порой лишняя.

- В сборной вы играли много лет и были одним из лидеров, но все-таки особняком, наверное, стоит 1998 год, победа над США и почти выигранный титул. Вспоминаете тот чемпионат мира?

- У нас была очень хорошая команда, каждую игру находились лидеры. С той же Литвой я забил много, с американцами Бабков забил, Панов очень много положил. Конечно, обидная концовка в финале с югославами получилась - по большому счету выигранная игра, но прозевали подбор и пропустили один бросок, который все решил...

- В итоге получилось, что у той блестящей команды 1990-х нет ни одного титула...

- Да, но у нас были два финала чемпионата мира, и особенно ценен первый, в 1994 году, с финалом против американской дрим-тим - это примерно как золотая медаль. Были вторые-третьи места на Европе. Так что нам есть чем гордиться.

- Вы сильно изменились как игрок за двадцать лет карьеры?

- Изменился, конечно. Изначально я был более забивающий игрок, по всем детским командам. Но помню, когда мы со Штейнбоком разговаривали - это был первый мой выезд в молодежную сборную, - он мне сразу сказал: «Ты будь первым номером, разыгрывающим. Просто забивающих, вторых номеров, - таких много. А вот первый номер, который и забивает, и отдает, - это уже что-то». И со временем пришел вкус к передачам, к созиданию на площадке, руководству игрой.

- В девяностые годы у нас было золотое поколение разыгрывающих - вы, Сергей Базаревич, Евгений Пашутин. А потом случился провал, уже давно это слабейшая позиция в сборной. Почему?

- Сложно сказать. Сейчас роль разыгрывающих поменялась. Если раньше он мог просто привести мяч и отдать его большим, то сейчас первый номер должен быть острым, забивающим игроком. И я не думаю, что это какая-то специфическая проблема именно с разыгрывающими. У нас просто в девяностые годы был провал с детским баскетболом вообще.

- Но тем не менее на других позициях игроки появлялись: Кириленко, Хряпа, Мозгов, Швед...

- Все-таки позиция первого номера гораздо тяжелее. Форварды, забивающие - им проще. Бросок наработал, физика есть, рост есть - этого по большому счету достаточно. А здесь нужна техника, ты должен забивать, должен отдавать, должен создавать что-то - руководителем быть. Позиция тяжелее, а поскольку у нас упал весь баскетбол, именно эта позиция особенно просела.

- В вашей карьере был особенный тренер, Станислав Еремин, с которым вы пересекались много раз: дважды в ЦСКА, в «Триумфе» и даже в «Зените». Считаете себя его последователем?

- Конечно, Еремин мне очень многое дал. Это было мое становление как игрока, восхождение. Затем, уже в «Триумфе», я работал с Ереминым как тренер, то есть снова было мое становление. Очень много мы с ним работали рядом, но вот насчет последователя... Честно говоря, не хочется ни на кого быть похожим. Было очень много хороших тренеров на моем пути - и Еремин, и Белов, и Елевич, я уж не говорю про Кондрашина, были иностранные тренеры, тот же Пешич. От всех стараешься взять лучшее, анализируешь: правильно-неправильно. К тому же идти прежними идеями и путями очень сложно, надо развиваться. Баскетбол меняется, он стал более атлетичным, более разнообразным. Раньше два-три нападения, одна защита - вот и все комбинации. Сейчас - просто уйма.

- А сколько комбинаций у «Зенита», если не секрет? Когда говорят про НБА, то называют порой фантастические цифры - 60 - 70...

- Это не совсем правда. Обычно есть штук пять основных комбинаций и еще как опции идут дополнительные. Хотя, если считать разные выходы из комбинаций, то можно и 80, и даже 90 насчитать.

- Современный баскетбол гораздо больше использует статистику, математику...

- Конечно, это все используется. Самое главное, сейчас можно постоянно просматривать соперника. Есть специальные программы, полная статистика по всем играм, по каждому игроку - какие проценты, откуда люди лучше забивают, какие комбинации... И уже после этого просмотра ты начинаешь работать, выстраивать какую-то линию. Сейчас у тренеров стало гораздо больше этой подготовительной к играм работы.

- В НБА в последние годы сильно улучшилась работа над броском с дистанции, резко выросли проценты попаданий. Насколько похожая ситуация наблюдается в Европе?

- Понимаете, есть тренировочные лагеря, подготовка. Но когда ты собираешь команду, ты уже не можешь учить игроков технике игры. Тактике - да, можешь. Но технике - как отдать передачу, правильно бросить - на это нет времени. Есть люди, и тебе надо подготовить из них команду. Объяснить защитные построения, комбинации в нападении - отталкиваясь от возможностей людей, которых мы покупаем.

- То есть работа над броском - это дело самих игроков?

- Да, это в большей степени индивидуально. Есть лето, у них отпуск, когда можно поднимать физику, улучшать бросок - подтягивать свои недостающие элементы. Даже в НБА по большому счету по ходу сезона никто не тренируется, работа идет в летних лагерях. А у нас еще и текучка. Если раньше десять лет была по большому счету одна и та же команда, разве что кто-то из молодых добавлялся, то сейчас каждый год пять-шесть человек меняются. В этом году вообще, по сути, у нас новая команда.

- Новая-то она новая, но как раз молодых игроков в ней мало. А ведь в начале тренерской карьеры вы очень успешно работали как раз с молодежью. Что мешает сейчас?

- В подготовке молодежи важна система: юношеская команда, молодежная, фарм-клуб и первая команда. Не может прийти молодой игрок, который ничего не умеет, сразу в первую команду и заиграть - так не бывает. До этого сезона наша вертикаль была неполной - после молодежки отсутствовала ступень и только сейчас она восстановлена.

- На «Зенит-Фарм» часто ходите?

- Конечно! И «Зенит-Фарм», и «Зенит»-2, и ДЮБЛ - все отслеживаем. У нас есть молодые игроки, которые постепенно через какое-то время могут усилить основную команду. Но тут нужно быть очень осторожными в прогнозах. У каждого игрока есть какая-то планка: он доходит до какого-то уровня - и все. Можешь биться, можешь не биться - есть такое понятие, как талант. И мы прекрасно понимаем, что самые талантливые игроки, как это ни обидно, уходят в ЦСКА, уходят в «Химки». Это раньше никому ничего не платили и люди росли. Сейчас все решается деньгами: предложили лучшие условия - и они ушли.

- Но все-таки тот же Артем Вихров талантом не обделен, у Андрея Десятникова были отличные физические данные...

- Что я могу сказать. Есть тренерская работа - и есть работа игроков. Их желание, их самоотдача. Есть лето - мы об этом уже говорили. И еще раз повторюсь, у каждого есть своя граница. Дойдя до нее, нужно приложить суперусилия, чтобы подняться выше.

- Наверное, самый неприятный эпизод в вашей тренерской биографии - сборная-2013. Не было сомнений, когда согласились тренировать команду в заведомо сложном положении ?

- Там ситуация вообще была интересная. Мы выиграли универсиаду, я приехал домой - и вдруг звонок из федерации, чтобы я стал помощником у Фотиса Кацикариса. Были сомнения, хотелось вообще отдохнуть, но все-таки работать помощником - это совершенно другая нагрузка и ответственность. А вышло так, что Кацикарис ушел, половина игроков отказалась, половина травмирована, и у нас была совершенно другая команда по сравнению с той, что играла на Олимпиаде...

- Получается, вас поставили перед фактом...

- Получается так. Ну что ж, нам, россиянам, не привыкать - это иностранцы у нас выбирают.

- Вы всегда любили сверхбыстрый баскетбол, применяли масштабную ротацию. С чем это связано?

- Во-первых, сейчас это тенденция баскетбола - в той же НБА играют очень быстро, да и в Европе очень многие команды действуют без явно выраженного центрового. Игра стала более динамичной, более интересной. Но и я сам, уже приходя в баскетбол как тренер, хотел что-то свое сделать. И в голове сразу сидело: хочется играть агрессивную защиту, с хорошими быстрыми переходами, с игроками, которые могут забить трехочковые. У нас в «Зените» все время не было ярко выраженного центрового, и даже в прошлом году мы спокойно играли без них, с третьими номерами на четвертой позиции. Но подбор игроков такой модели должен соответствовать.

- Из первых номеров, с которыми вам довелось работать, кто ваш самый любимый?

- Конечно, Маркович стоит особняком. Это действительно тренер на площадке, который и в защите работает, и создать может многое. Самое главное, что с ним остальные играют. Есть защитники, которые могут забивать сами, все хорошо делать - но остальные с ними не играют. А вот когда есть игрок, который создает все для партнеров, а когда тяжело, еще и берет инициативу на себя - тогда это настоящий разыгрывающий!

- Последний вопрос про Карасева-младшего. После возвращения ваш сын провел отличный сезон, и пошли разговоры о его возвращении в НБА, где у Сергея не очень получилось. Как считаете, стоит ли ему туда ехать? И, кстати, почему в свое время не отправились туда сами?

- В мое время все было по-другому! Это сейчас в НБА могут уехать все кому не лень по большому счету, а тогда единицы европейцев играли в НБА, причем такие звезды, которые здесь были самыми-самыми. Что касается Сергея, то не скажу, что он там плохо сыграл. Те три месяца, что ему давали играть, он выдал очень неплохой отрезок, но потом была травма, потом тренер не поверил, да и в целом его команда играла очень плохо. По желанию уехать - да, есть такие разговоры. На мой взгляд, ему надо сначала здесь стать звездой. И потом, Сергей не совсем подходит к НБА. Он более командный игрок - для него важно, чтобы с ним был хороший задний, который будет кормить его передачами. Снайперы люди зависимые, а в НБА легче тем, кто играет сами с собой.