От трагедии нации к трагедии личности

Одним из заметных международных событий нынешнего года стало осуждение Гаагским трибуналом бывшего лидера боснийских сербов 70-летнего Радована Караджича на 40-летний срок. Несмотря на то что в его многотомном деле вроде бы поставлена жирная юридическая точка, фигура этого сербского политика по-прежнему вызывает эмоциональные споры в экспертном сообществе.

Иллюстрация Oleg-Zabielin/shutterstock.com

В его истории с самого начала было что-то недосказанное. То, что не вызывает особых сомнений, относится прежде всего к его биографии. Радован Караджич родился в 1945 году в Черногории в семье участника партизанской войны, возможно, поначалу примыкавшего к националистическим формированиям «четников». Впрочем, таких, как его отец, в начале 1940-х было много. Окончил Сараевский университет по специальности «врач-психиатр». Некоторое время работал психологом в известной футбольной команде «Железничар» (сараевский аналог «Локомотива»), благодаря чему расширил географический кругозор и получил первый опыт публичности.

Вступил в Союз коммунистов Югославии. Последующую работу в клиниках и консультациях совмещал с творческой деятельностью как драматург и поэт. К началу 1990-х годов вошел в элиту боснийской тогда еще «неподеленной» интеллигенции. В этом ему, по-видимому, помог будущая звезда мирового кинематографа Эмир Кустурица. Выдвигается и любопытное предположение, что Караджичу почему-то благоволил «промежуточный» (между Тито и Милошевичем) лидер Югославии Милан Панич, по совместительству американский фармацевтический олигарх.

Так или иначе, но с начала этнического разлома в Боснии Караджич вошел в число главных выразителей интересов боснийских сербов. Он удовлетворил народную потребность в лидере, потому что был не партгосаппаратчиком и не высоколобым теоретиком, а представителем самой гуманной профессии. Да еще деятелем культуры, известным по афишам театров-студий, не менее популярных в то время в Сараево, чем в Москве и Ленинграде. Что же произошло с его страной, если поначалу умеренный руководитель Сербской демпартии Боснии (альтернативной радикалам всех цветов) стал главным ортодоксом национального движения в этой республике?

Историю югославской трагедии пишут в этнически замкнутых кабинетах на геополитически разнесенных этажах. Откуда же взяться правде, которая бы послужила уроком на будущее? Война всех против всех стала следствием безвластия, возникшего в стране после смерти в 1980 году харизматичного маршала Тито. Взаимное ожесточение православных, католиков и мусульман, говорящих на одном языке, подтвердило особую остроту внутривидового конфликта.

Примечательна череда югославских изломов начала 1990-х: сначала католики-хорваты выступили против остальных. В ответ против остальных поднялись сербы, затем точно так же мусульмане. Потом каждая сторона озаботилась своей этнической чистотой. «Лишних», а заодно им сочувствовавших, равно как и не знавших вторую строчку в «Отче наш...», болельщиков белградской «Црвены звезды», а заодно «четников» и «усташей» каждая «национально-возрождающаяся» сторона пускала в расход из экономии времени. На таком фоне Радован Караджич становился политиком.

Его обвиняют в организации 52-недельной блокады Сараево, но главное – в расправе над жителями Сребреницы. В сумме то и другое унесло жизни около 20 тысяч его бывших сограждан из не менее умозрительных 280 тысяч, упокоенных под крестами и колонками. Не объясняет ли циничная этноразнесенность могильных «маркеров», кто и почему действовал с назидательной жестокостью? Итоговые потери сербов составили более 120 тысяч, хорватов – 90 тысяч, мусульман – 70 тысяч. Но тогда, в 1992-м, блокаду Сараево организовали сараевские же сербы, расстреливавшие «силуэты» в окнах квартир, которые у них отобрали. Захваченных снайперов просто убивали лишь по блату. Как правило, их резали на куски на превращенной в антиблокадный штаб олимпийской арене «Зетра». Нужно ли было отдавать похожую на «пли» команду «мсти»? И насколько важны имена тех, кто с каждой стороны приказывал «ни шагу назад»?

Массовые этнические чистки начались все же в Хорватии и хорватской части Боснии, где проживали более миллиона сербов. Именно тогда главным военным советником хорватов, фактически главкомом их вооруженных формирований стал американский генерал Вуоно – до того первое лицо в военной иерархии США. Об этом, как и о других эпизодах югославской трагедии, почему-то говорят вполголоса. В частности, о том, что российские журналисты Куренной и Ногин погибли, скорее всего, потому, что спешили поведать миру о едва ли не единственном случае явочного примирения сербов и хорватов в отдельно взятой Костайнице. В сентябре 1992-го эта новость «мешала политическому переустройству» Балкан.

Каннибальское уничтожение Сербской Краины уже завершалось, когда молох войны ударил по мусульманской Сребренице... Пусть допущения, прозекторские по своей циничности, дополнят строку гаагского обвинения. В этом мусульманском анклаве базировался штаб некого Насера Орича, кстати, бывшего охранника Милошевича. Стараниями этого телохранителя в соседней с Сребреницей сербской Вишнице в Рождество 1993 года осталось около 3 тысяч часто обезглавленных тел. Лишь в июле 1995 года в анклав вошли около 200 (заметьте!) весьма «мотивированных» боевиков под предводительством серба Крстича. Насколько он в конкретном случае подчинялся сербо-боснийскому главкому Младичу, а тот – Караджичу, партизанская летопись ответа не дает. Но причиной рейда, как считают сербы, стало предшествовавшее ему добивание подчиненными Орича сербских беженцев из Краины.

В Сребреницу сербских боевиков пустил воспитанный на евротолерантности голландский полковник из ооновских сил UNPROFOR по фамилии Карреманс. Сколько и каких по роду занятий жителей на самом деле оставалось тогда в Сребренице, сегодня не скажет никто. Найдены 1937 тел. Как 200 боевиков, находившихся под ооновским присмотром, расправились с позднее «уточненными» 8 тысячами – вопрос-тест на здравый смысл. Тем более что приблизительно из 40-тысячного населения анклава около 35 тысяч ушли в мусульманские районы Боснии.

Вместо ответа – резюме: Орич оправдан гаагским трибуналом. Крстич им же осужден на 46 лет. Зато полковник Карреманс никакой ответственности не понес... После Сребреницы Караджич оставался фактически признанным лидером боснийских сербов. В этом качестве он готовился выехать в американский Дейтон для подписания так называемого рамочного соглашения о мире. Лишь в последний момент его заменил «общесербский» лидер Милошевич, ставший, таким образом, гарантом выполнения этого соглашения. Правда, не совсем понятно, почему от боснийской стороны его подписал только лидер мусульман Изетбегович. В юридическом смысле это означает, что боснийские сербы и сегодня находятся в состоянии войны...

Иначе бы Радован Караджич не получил 40 лет тюрьмы. По законам военного времени.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 142 (5759) от 05.08.2016.