Как и кто завязал «сирийский узел»

30 сентября исполнился год с начала операции российских воздушно-космических сил в Сирии. О причинах и промежуточных итогах гражданского противостояния, а также о российском участии в урегулировании ситуации в этой стране журналист Сергей МИРОШНИКОВ беседует с экспертом в области этноконфликтологии, преподавателем СПбГУ, кандидатом исторических наук Тимуром КАРМОВЫМ, который с научно-исследовательской экспедицией провел в Сирии полгода.

Иллюстрация TonelloPhotography/shutterstock.com

- Тимур Михайлович, расскажите в первую очередь об экспедиции - для чего ездили, какие задачи ставили?

- Основная задача - четко разобраться в происходящем в стране, составить максимально объективную картину. Выявить подводные течения. Разобраться в подноготной - каковы настроения разных слоев населения, почему одни группы ожесточенно сопротивляются, а другие готовы идти на компромисс и т. д. Работа проводилась с января по май. Мы встречались с главами администраций, партийными лидерами, военными, инженерами, преподавателями вузов, студентами, крестьянами. В группу вошли психологи, экономисты, этнографы, религиоведы. Собрано было большое количество информации, подготовлены отчеты. Часть полученных данных при этом является закрытой.

- Сторонний наблюдатель тонет в потоке информации вокруг Сирии. Много кривотолков, в том числе по поводу причин войны. Каковы, на ваш взгляд, предпосылки этого конфликта.

- Одна из них - это, конечно, поликонфессиональность страны. Здесь живут сунниты, шииты, христиане, алавиты, езиды, теперь уже и салафиты, которых мы знаем как ваххабитов. По сути, это такой конгломерат, нарезанный по итогам Первой мировой войны и замороженный. Толчком к разморозке послужила попытка молодого Асада, пришедшего в 2000 году к власти после смерти отца, запустить либеральную модель в экономике подобно перестройке Горбачева.

В результате свободы, которые внезапно обрушились на Сирию, хлынувший капитал - все это подогрело страну изнутри. Новая буржуазия накопила деньги, стала претендовать на власть, особенно на местах. Стоит сказать, что центральная власть последние десятилетия в Сирии принадлежит алавитам - исповедникам своеобразного симбиоза ислама, христианства и языческих верований. В то время как большинство жителей - до 70% - сунниты. Подлила масла в огонь «арабская весна», а также помощь Саудовской Аравии и Катара, которых очень раздражало соседствующее светское государство с алавитами у власти. Сигналом к всеобщим протестам послужили волнения в Дамаске в 2011 году. После этого конфликт стал охватывать провинцию за провинцией.

- С какими силами столкнулся Башар Асад?

- В первую очередь со Свободной армией Сирии - это так называемая умеренная оппозиция, куда вошла часть военных из его регулярных войск. А также с пестрым набором исламистов. С ДАИШ (арабское название запрещенной в РФ группировки «Исламское государство») - наиболее организованным и опасным противником, провозгласившим строительство всемирного халифата. С «Аль-Нусра» - сирийским подразделением «Аль-Каиды» (запрещены в РФ). А также десятками самых разнообразных отрядов, которые контролируют отдельные города или даже кварталы. Таким образом, противники - это целое лоскутное одеяло, которое не представляет собой единого целого, участники которого подчас поворачивают оружие друг против друга.

- В какой же момент здесь появились США и Европа?

- И Америка, и Евросоюз присутствовали в Сирии с самого начала. Просто до поры до времени о своих интересах громко не заявляли. Сирия - это ведь бывшая подмандатная территория Франции, у ЕС в этой стране были свои долгосрочные планы - нефть, перспектива прокладки газопровода. Америка в свою очередь имела агентуру влияния, внимательно следила за событиями. В 2012 году она сделала ставку на Свободную сирийскую армию в противовес Асаду. Потратила десятки миллионов долларов на подготовку офицерского корпуса. Но все они, как мы знаем, разбежались. Сейчас США нашли других партнеров - курдов.

- До вступления в войну России к чему все это шло?

- К иракскому сценарию. К созданию некоей федерации полуавтономных регионов со слабыми правительствами и тлеющими конфликтами внутри. Американцы бы добились этого. Особенно учитывая финансовую подпитку из арабских стран. Вся Сирия Асада в конце концов свелась бы к алавитскому району - Латакии.

- Почему все-таки Россия решила вмешаться?

- Тут несколько факторов. Во-первых, в свое время Советский Союз очень удачно вошел в Сирию, закрепился. Мы имели базу на Средиземном море. Бурно развивалось сотрудничество - наши специалисты строили дороги, электростанции, объекты промышленности, возвели плотину на Евфрате, поставляли технику, вооружение. Русский язык изучался в местных школах. До сих пор старшее и среднее поколения сирийцев - медики, инженеры, военные - хорошо говорят по-русски.

В постсоветский период, как известно, мы растеряли все зарубежные базы, кроме одной - сирийской, в портовом городе Тартус. Это был небольшой пункт материально-технического обеспечения, где заправлялись корабли российского ВМФ, штат базы составлял всего несколько десятков человек. После свержения Асада мы, естественно, потеряли бы и эту последнюю точку опоры в регионе. Еще одна причина - экономика. Сирия, как прежде Ливия, оставалась крупным стабильным покупателем нашего оружия.

- А идейная составляющая сыграла свою роль?

- Да, несомненно! Ни одна из перечисленных причин, да и все они вместе не могли бы быть решающими. Во-первых, сработал принцип - своих не бросаем. Во-вторых, воинский контингент ввели отчасти в пику Западу, с целью охладить пыл американцев. Принятое решение ведь носило совершенно субъективный характер. Никто не ожидал нашего прямого вмешательства. Все просчитанные варианты западных экспертов говорили, что Россия не вступит в горячую фазу. Эта внезапность обеспечила определенный успех операции.

- Насколько же успешными оказались результаты наших действий?

- На первых порах в рядах мятежников была паника. В сирийской армии, наоборот, наблюдался подъем, воодушевление. Армия ведь как единый организм уже держалась на волоске, многие дезертировали, половина сбежали в Европу. Совместно с российскими ВКС в течение двух месяцев боевиков выдавили из пригородов Дамаска. Критическая ситуация складывалась вокруг Алеппо, но город удалось отстоять. Остановлено было наступление мятежников на севере, на границе с Турцией. Освободили Пальмиру - а это уже восток, зона пустыни. Дальше не пошли - вероятно, чтобы не провоцировать реакцию Запада. Движение на восток предполагало захват Ракки, а значит, столкновение с американцами и курдами.

Однако надо признать, что не везде достигнутый нами успех был окончательно закреплен. Воздушная операция должна сопровождаться наземным наступлением: отбомбил территорию - займи ее! Но мы, по понятным причинам, не стали начинать сухопутную операцию. А у сирийской армии на все необходимые действия явно не хватает сил.

- Как можно охарактеризовать сложившуюся сейчас ситуацию?

- Боевики выдохлись. Сирийская армия тоже. Война перешла в позиционную фазу. В какой-то степени это патовая ситуация. Единственное, что может изменить положение, - неожиданный кульбит одной из сторон. Однако надо понимать, что поставленные задачи Россия выполнила - режим Асада не пал, распад страны остановлен.

- Перемирия, которые заключены с умеренной оппозицией и которые, судя по последним новостям, висят на волоске, - оправданный шаг?

- Перемирие больше нужно повстанцам. У нас не было причин, чтобы сворачивать успешно развиваемую операцию. В феврале-марте мятежники были в шаге от полной катастрофы. Но мы пошли на компромисс, не стали ставить вопрос ребром. Вероятно, сыграла роль геополитика, задачи более высокого порядка, возможность иметь дополнительные козыри в большой игре.

- Какие дальнейшие задачи стоят перед нами?

- Необходима разработка ясной и эффективной политической программы. Ведь Сирию ждут выборы. Американцы будут по-прежнему продавливать свой «иракский» сценарий. Поэтому мы должны выработать собственную альтернативу. Иначе все наши достижения могут быть аннулированы.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 187 (5804) от 07.10.2016.