Барьер для «грязных» денег. Сегодня — Всемирный день борьбы с коррупцией
Эта язва не знает границ, не признает чинов и сословий. В сводках о пойманных за руку мздоимцах едва ли не каждый день мелькают такие имена, которые еще вчера произносились едва ли не с трепетом. Однако это и внушает надежду: неприкасаемых нет. Перед законом равны все, «от рядового до маршала». Что и доказывает работа Следственного комитета России, в обязанности которого входит борьба с коррупцией. Сегодняшний наш собеседник, руководитель второго управления по расследованию особо важных дел (о преступлениях против государственной власти и в сфере экономики) ГСУ СК РФ по Санкт-Петербургу Антон БЕСХМЕЛЬНИЦЫН, погружен в данную тематику уже много лет. Всего, конечно, не расскажет, но кое‑какими мыслями с обозревателем «Санкт-Петербургских ведомостей» Михаилом РУТМАНОМ поделился.
ФОТО Nellie Adamyan on Unsplash
— Согласитесь, Антон Евгеньевич, слово «коррупция» у всех на слуху. Смысл этого слова в житейском понимании очевиден: взятка, злоупотребление должностными полномочиями, «статусная рента»…
— Давайте скажем прямо: корни коррупции неотделимы от человеческого бытия, потому что в их основе лежит самая банальная корысть. Тот, кто не хочет зарабатывать деньги долгим и честным трудом, но хочет «жить красиво», идет на преступление. Те, у кого нет административного или какого‑то иного ресурса, выходят «на большую дорогу» — воруют, грабят, вымогают и т. д. Те, кто хоть каким‑то ресурсом обладает, стараются извлечь выгоду из своего статуса. И здесь в принципе неважно, что на дворе — феодализм, социализм или капитализм. Человеческая природа неизменна. Коррупционные проявления, увы, присущи любому государственному механизму. Но государство обязано держать их «в узде».
— Поэтому вы видите картину лучше, чем обычный человек. И наверняка знаете, где располагаются наиболее явные коррупциогенные зоны.
— Обо всей России говорить не будем — в разных регионах разные возможности, традиции, материальные ресурсы, уровень жизни. Рассмотрим Петербург: огромный промышленный город, сравнительно высокий средний образовательный уровень, большие миграционные потоки, активно развитая финансовая сфера. Есть деньги, на которые гипотетически возможно покушаться. И масса сфер, из которых можно извлекать преступный доход. Фигурантами находившихся в нашем производстве уголовных дел были представители практически всех этажей социальной лестницы. Самый нижний уровень — бытовая коррупция: взятки врачам, сотрудникам полиции районного уровня, учителям и т. д. Следующая ступень затрагивает, к примеру, средний бизнес. Это взятки налоговому инспектору или сотруднику полиции, но уже более высокого ранга. Ну и верхний слой коррупции представляют люди, занимающие высокие посты.
— Как, на ваш взгляд, меняется со временем уровень коррупции — растет она или уменьшается?
— Это сложный и, я бы даже сказал, не очень корректный вопрос. Цифры лукавы — если, допустим, статистика говорит о росте, то что это значит? Больше стали раскрывать или явление прогрессирует? Можно трактовать и так и так. Поэтому я здесь не стал бы давать категоричных оценок. По моему субъективному ощущению, уменьшается бытовая коррупция. И здесь влияют несколько факторов. Прежде всего, конечно, рост активности, квалификации и технической оснащенности правоохранительных органов, которые постоянно нацеливают на этот фронт. Большое значение имеет цифровизация многих услуг. Чем меньше межличностных контактов человека с властью, тем меньше возможностей для злоупотреблений. Через «Госуслуги» взятку не передашь.
— Но с врачом, учителем, инспектором ГАИ мы по‑прежнему общаемся вживую…
— Цифровизация — это не только электронные сервисы, непрерывно совершенствуются и системы контроля. У того же инспектора на груди — постоянно работающий видеорегистратор. Классы, где сдают экзамены в МРЭО, оснащены камерами. Если человек обжалует действия инспектора, это всегда можно проверить. Растет и правовая грамотность людей — контакты с представителями власти они часто фиксируют на диктофоны или видеокамеры смартфонов. Чиновники, а также поставщики тех или иных услуг, уверяю вас, такую возможность стали учитывать, и данная сфера начала очищаться.
— А как с коррупционерами более высокого уровня? Не испытываете ли каких‑то сложностей?
— Никаких. Следственный комитет — независимая силовая структура, подчиняющаяся непосредственно главе государства. Посмотрите на деятельность центрального аппарата. Под суд идут губернаторы, депутаты всех уровней, министры. В «послужном списке» нашего главка в числе прочих — чиновники высокого уровня, сотрудники полиции и прокуратуры. Недавно мы получили разрешение Высшей квалификационной коллегии судей на привлечение к уголовной ответственности бывшего председателя и судьи в отставке районного суда.
— Собрать доказательную базу на судью очень сложно. Этих людей защищает специальный иммунитет. Как вам это удалось? Да еще надо было убедить в своей правоте представителей того же судейского сообщества.
— Разумеется, сейчас, до возбуждения уголовного дела, никаких подробностей я сообщить вам не могу. Прошу поверить на слово — у нас есть более чем достаточные доказательства. Это результаты оперативно-разыскной деятельности органов ФСБ. Иначе не имело бы смысла обращаться в судейскую инстанцию.
— Помнится, в начале 1990‑х годов было возбуждено уголовное дело в отношении старейшего судьи Городского суда. Изъяли даже деньги, которые якобы ему предназначались, но доказать ничего так и не смогли…
— Раньше, действительно, это было очень сложно. Взятка обычно документировалась, когда человека брали с поличным в момент получения денег. Сейчас другие технические возможности. Можно собрать неопровержимые доказательства, не прибегая к меченым купюрам. Тем более что в качестве средства платежа часто фигурируют уже и не купюры, а безналичные переводы и даже криптовалюта. Самая большая сложность раскрытия этих преступлений — их высокая латентность. Как правило, во взятке заинтересованы обе стороны. И они будут молчать, потому что под уголовную статью подпадает как дающий, так и берущий. Конечно, если первый сам к нам придет и добровольно обо всем расскажет, а при этом в его действиях не будет состава другого преступления, он уголовной ответственности избежит. Но это самый простой случай, и рассчитывать на него мы никак не можем.
— Как часто это бывает?
— Если говорить именно о взятках, то, наверное, больше половины дел возбуждается именно по таким заявлениям. Мы, конечно, понимаем, что обычно человеком в этом случае движет не обостренная гражданская совесть, а какой‑то конфликт — допустим, он был готов дать, но с него слишком много попросили. Можно сказать, что алчность взяткополучателя его и губит.
— А в остальных случаях?
— Остальные случаи — результат сложной аналитической работы, как нашей, так и других контролирующих органов. Ведь коррупция — это не только непосредственная взятка. Мы, например, анализируем выполнение некоего госконтракта и видим, что цена услуг завышена или деньги заплачены, а услуги в полном объеме не оказаны. Вот, к примеру, недавнее дело. В прошлом году некое ООО заключило контракт на поставку 10 универсальных токарно-винторезных станков стоимостью 42 млн 900 тыс. рублей при фактической среднерыночной стоимости указанного оборудования 24 млн 778 тыс. 600 рублей. Таким образом, из бюджета оказались похищены более 18 млн рублей. Возникает законный вопрос: или кто‑то из чиновников это проморгал, или был в доле? Вот с этим мы сейчас и разбираемся.
— Говорят, самое золотое дно — это стройка и дороги…
— Совершенно верно. Сколько слоев краски нанесено на стену? На каком расстоянии друг от друга забиты гвозди? Какова толщина дорожного покрытия? При том, сколько у нас строится домов и сколько километров прокладывается и ремонтируется дорог, на таких «мелочах» можно сделать миллионы рублей. Недаром в этих сферах помимо нас работает масса региональных, федеральных и ведомственных контролирующих структур.
— А в какой степени, на ваш взгляд, эффективны правовые механизмы борьбы с коррупцией?
— Что касается уголовного законодательства, на основе которого работает весь правоохранительный блок, то оно вполне адекватно и нас устраивает. Помимо этого существует целый ряд иных методов и инструментов, позволяющих выявить коррупционные проявления в различных сферах. Работает, например, система обязательного декларирования доходов государственных и муниципальных служащих, в этих декларациях указываются сведения о доходах как самих сотрудников, так и их близких родственников. Справки о доходах сдаются ежегодно, а также при приеме на службу. Их сдают, кроме того, судьи, следователи, прокуроры, сотрудники полиции. Эти справки проверяются, им дается оценка. Работают СК России, Росфинмониторинг, Счетная палата России, прокуратура, МВД. Полномочий, которыми их наделило законодательство, казалось бы, более чем достаточно для того, чтобы решить проблему радикально.
Но когда мы начинаем разбираться с ведомственными правовыми актами, то обнаруживаем там массу дыр, противоречий, возможностей для разных толкований. Иногда трудно определить, сделано это специально или просто по недосмотру.
— А есть ведь еще и пресловутый закон о закупках, который задумывался как антикоррупционный, но, как говорят, коррупции, наоборот, весьма способствует…
— Скажу осторожнее: он не в полной мере достиг своей цели. Закон во главу угла ставит стоимость работ или услуг. Казалось бы, идея правильная — экономия государственных средств. На каждый госконтракт объявляется конкурс. Но вот на торги заходит некий участник, который откровенно демпингует. Все понимают, что это блеф, но с ним ничего нельзя сделать, и конкурс он выигрывает. Разумеется, контракт остается невыполненным — победитель либо просто ворует полученный аванс, либо делает лишь часть работ, либо выполняет их с заведомым браком.
— Вы можете предложить какой‑то вариант решения этой проблемы?
— У меня есть некоторые соображения, как у практика. Можно, например, ввести обязательное страхование рисков невыполнения обязательств для всех, выходящих на торги. Тогда уже страховая компания как коммерческий участник рынка может вполне сказать: компании, образованной два дня назад, с одним участником, риск не застрахую. А без страховки эту компанию к торгам не допустят. Второй вариант — накопление профессиональной компетенции. Чем более дорогие, сложные или ответственные работы заявлены в условиях конкурса, тем жестче требования к его участникам: опыт, стаж, наличие квалифицированных кадров, положительная репутация в профессиональном сообществе. Ты, условно говоря, должен сначала пять лет ремонтировать дворовые проезды, потом еще пять лет тротуары, и только после этого тебе разрешат участвовать в конкурсе на ремонт федеральной трассы. Человек, прошедший такой путь, не будет воровать на госконтракте, рискуя обнулить весь свой «багаж».
— Впечатление такое, что мы имеем дело с какой‑то многоголовой гидрой: одну голову отрубишь, три вырастают…
— Я бы не был так пессимистичен. Наши возможности постоянно расширяются. Во-первых, подрастают молодые кадры следователей, в их числе — выпускники Санкт-Петербургской академии Следственного комитета. Во-вторых, растет сознательность наших граждан, которые все более нетерпимо относятся к коррупции. Иммунитет к этому противоправному явлению могут формировать школы, вузы, НКО, религиозные организации. Огромное значение имеют антикоррупционные кампании в социальных сетях, публикации в СМИ. Только то общество, в котором коррупция осуждается и не воспринимается как норма, может ей эффективно противодействовать.
Пассивная гражданская позиция: я сам взяток не беру и никому не предлагаю. Активная — обо всех предложениях сообщаю в Следственный комитет России, полицию или в ФСБ. У нас работает телефон доверия, по которому мы такую информацию постоянно получаем.
— Безопасность заявителю гарантируете?
— Мы делаем для этого все, что позволяет закон.
P. S. За десять месяцев текущего года в суды Петербурга направлено 312 уголовных дел коррупционной направленности, что на 23 % больше, чем годом ранее. Из них 5,5 % — мелкое взяточничество, 6 % — коррупционные мошенничества, 7 % — коммерческие подкупы, 21 % — получение взяток, 49 % дача взяток, 8 % — посредничество во взяточничестве.
Редакция «Санкт-Петербургских ведомостей» поздравляет всех борцов этого нелегкого фронта с их профессиональным праздником и желает им новых побед.
Читайте также:
Следственный комитет и «СПб ведомости» издали книгу к 80‑летию Победы
Владимир Гольцмер: Судебный пристав должен быть образцом законопослушности
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 230 (8052) от 08.12.2025 под заголовком «Барьер для «грязных» денег».
Комментарии