Всероссийский этнодиктант «Россия — дом народов» состоялся в Президентской библиотеке
По крайней мере раз в году строгие и тихие коридоры Президентской библиотеки оживляет толпа шумных и разновозрастных людей в ярких национальных костюмах. Это участники всероссийского диктанта на родных языках коренных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, партнером которого в последние годы является библиотека.
ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
В преддверии Международного дня родного языка, который отметили на днях, здесь проверяли знания северян в рамках всероссийского этнодиктанта «Россия — дом народов». Но писали на этот раз не тексты, повествующие о национальных традициях и сказках коренных народов, как это бывало прежде. Тема нынешнего этнодиктанта посвящена 80‑летию Победы в Великой Отечественной войне.
Лекторы диктовали участникам статью Ильи Эренбурга «Утро мира» из газеты «Правда» от 10 мая 1945 года. Только переведенную на эскимосский, нанайский, хантыйский, чукотский, эвенкийский эвенский, корякский, ненецкий, энецкий, саамский и вепсский языки. Впервые в программу этнодиктанта был добавлен и язык оригинала. Кстати, за круглым столом, где писали диктант на русском, участников оказалось больше всего…
Нынешний этнодиктант на языках коренных народов Севера — уже шестой.
— На самую первую такую акцию, которая проходила в стенах петербургского филиала издательства «Просвещение», пришли всего несколько студентов из Института народов Севера РГПУ имени Герцена, — вспоминает директор филиала Александр Бабурин. — С тех пор прошло не так много времени, но сегодня эта акция при поддержке Ассоциации коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока РФ (АКМНССиДВ) превратилась в масштабное движение. И продолжает вовлекать все больше новых людей.
Этнодиктанты в течение недели, с 17 по 28 февраля, будут писать на всех языках в разных регионах России. Петербургский Центр традиционных знаний и языков коренных и малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока стал координатором площадок диктанта на языках этих народов.
— Уже зарегистрировано более двухсот площадок в 28 северных регионах, но по опыту прошлых лет мы знаем: к финалу и площадок, и участников окажется больше, — рассказала «СПб ведомостям» вице-президент АКМНССиДВ РФ Нина Вейсалова. — Мы перевели статью Ильи Эренбурга на 39 языков и диалектов коренных народов Севера. Привлекали ученых-лингвистов и преподавателей, ведь текст нужно было перевести литературно и грамматически правильно. Это большая работа.
На вопрос, как растет число участников этнодиктантов, Нина Глебовна ответила:
— Мы — малочисленные народы, нам сложно охватить этой акцией десятки тысяч людей. Каждый говорящий на родном языке является ценнейшей крупицей своей культуры. Вот сегодня у нас здесь на энецком пишут диктант всего двое, столько же на эскимосском языке. Это те представители коренных народов, кто живет в Петербурге. Тем не менее каждый год число участников этнодиктанта в регионах растет. Шесть лет назад их было около четырехсот, в прошлом году — уже 3,6 тысячи. Итоги этого года мы узнаем после 28 февраля.
На испытание в Президентской библиотеке зарегистрировались 69 человек (вместе с лекторами). Хотели прийти больше людей, но возможности площадки не позволили.
Открывая диктант, редактор петербургского филиала издательства «Просвещение» Марина Рачинская предупреждает: текст для северных языков очень сложный, а потому лекторам разрешено делать отступления, давать пояснения и подсказки. Зачитывают дважды.
За столом с табличкой «Корякский язык» две милые дамы: одна читает, другая пишет, временами вступая в дискуссии. В Петербург Валентина Егорова приехала 27 лет назад. Специально языком не занимается, но, когда возникают вопросы, обращается к подруге Галине Харюткиной, которая сегодня в роли лектора.
— У корякского языка — объемная грамматика и сложная фонетика, — поясняет Галина Ивановна. — В переводе некоторые редкие для корякского языка слова (танк, гусеницы танка, литейщик и пр.) записаны по‑русски, но с корякскими окончаниями. Я бы перевела по‑другому… Нужно смысл передать, а когда переводишь дословно, этот смысл как раз и теряется.
— В детстве я разговаривала на корякском, а потом отец запретил, — рассказывает Валентина Егорова. — Он был русский. Поставил перед семьей вопрос ребром: либо русский язык, либо корякский, чтобы не было в головах мешанины.
А запутаться действительно легко. И писать на литературном корякском очень сложно.
— Например, родовых различий в корякском языке нет, зато очень много форм глаголов, особенно переходных, их более сотни, — рассказывает Галина Харюткина. — В корякском больше чисел и падежей, чем в русском… Кстати, у меня семья такая же смешанная, муж русский. Но мы детей учили сразу двум языкам, и проблем не возникало. Даже внуков я учила корякскому уже здесь, в Петербурге. У моего сына (он живет в Москве) отличное произношение, он легко запоминает корякские слова и обороты, а вот у дочери всегда было европейское произношение. Сын же, как только встал на ноги, затанцевал по‑корякски и родной язык до сих пор любит. Хотя посмотришь на него — какой же он коряк: белобрысый и голубоглазый…
Члены ленинградской общественной организации «Вепсская община» пришли писать диктант во главе со своим председателем. В этой группе в основном жители Подпорожского и Бокситогорского районов.
— И в этом есть определенная сложность — диалекты‑то разные, — поясняет лектор Надежда Фокина.
Она тоже называет текст сложноватым для написания на вепсском языке, тем не менее считает этот опыт полезным:
— Наша группа сейчас на этапе перехода от разговорного вепсского языка к литературному. Мне повезло больше, чем остальным: я вепсский изучала в Петрозаводском университете у Марии Ивановны Муллонен — известного лингвиста и педагога. Мне приятно, что знания, которые я приобрела в 1990‑е годы, сейчас мне помогают.
Надежда Николаевна работает в школе № 1 Лодейного Поля. Во внеурочное время преподает вепсский язык детям и учителям. В двух группах (начинающие и продолжающие) занимаются по дюжине человек. Действует детский фольклорный коллектив Manzikäine — «Земляника».
— Много ли реальных носителей вепсского языка используют его в повседневной жизни? — спрашиваю ее.
— В деревнях разговаривают старшие поколения. Мы, дети 1970‑х, выросли в этой среде. С нами родители разговаривали на русском, а между собой на вепсском. Так что у меня, например, два родных языка.
Многие люди в детстве слышали вепсский язык, потом забыли, а теперь вспоминают. Получается, идет его возрождение. А вот детей, по‑настоящему знающих родной язык, больше в Карелии, в Ленобласти их очень мало, к сожалению.
Библиотечный «островок» эвенского языка уже закончил работу. На листах, оставленных участниками, всего полтора десятка строк.
— Я сама выбрала уменьшенный вариант текста из 68 слов, он попроще, — говорит лектор Снежана. — С «учениками» познакомилась только сегодня и поняла, что на диктант пришли люди, которые не так уж хорошо владеют эвенским.
А вот у тех, кто пишет на чукотском, напротив, по два плотно заполненных текстом листа. Как так получилось? Статья‑то одна…
— Такой это язык — инкорпорирующий, «склеивающий», — поясняет лектор Антонина Кчеусу. — У нас очень длинные слова. Вот, смотрите: слово «обнимут» на чукотском, здесь насчитываем не семь, а 17 букв. Или слово «Победа»: в русском шесть букв, а по‑чукотски «Армалтатгыргын» — 14. Тут к «эрмельте» («победить») добавляется суффикс «гыргын».
Антонина Борисовна в Петербурге живет второй год — переехала сюда к сыну из чукотского села Алькатваам. На родине работала учителем начальных классов и преподавала чукотский.
— К сожалению, на Чукотке маленькие дети не знают родного языка, и это настоящая боль для меня. Меня в детстве мама, например, ругала, когда я переходила на русский. Она говорила: нужно любить и знать свой язык. До шести лет я прекрасно им владела, но в школе нас усиленно переучивали на русский. Обратная тяга к родному появилась с годами. Читаешь писателей и поэтов чукотских — видишь, представляешь и глубоко чувствуешь то, о чем они пишут. А прочитай то же самое в переводе, получится что‑то совсем другое. Смысл есть, а вот эти тонкие нити, которые тянутся прямо к сердцу, теряются. Надо читать произведения на родном языке.
За столом у саамов (или, как они называют себя, саами) в основном молодежь и даже двое школьников. Здесь затруднение с написанием профессий обошли:
— Саами жили в тундре, и таких слов у них попросту не было, — поясняет председатель общественной организации содействия правовому просвещению и сохранению культурного наследия саамов Мурманской области Виктория Гусева. — Мы схитрили — перешагнули через этот абзац. Написали просто — «разные профессии».
Семьи Виктории и еще нескольких участников этой организации переехали в Петербург совсем недавно. Желающих поучаствовать в диктанте саамов было больше, чем позволила площадка.
— Пришлось сокращать список взрослых, и своих пятерых детей я оставила дома, — говорит Виктория.
Она рассказывает, как менялось отношение к родному языку у нее на родине:
— Родителям, когда они учились в школе, запрещали говорить на родном языке, хотя мама знала на нем много слов. Когда я пошла в 1‑й класс, я на саамском не говорила, но кое‑что понимала, зато у нас этот язык шел отдельным предметом четыре года. Но это был саамский скорее на разговорном уровне. Наши родители жили в тундре, и когда я маму спрашивала, например, про падежи, она на меня рукой махала: «Какой такой еще падеж?».
Теперь учителю английского и педагогу-психологу Гусевой приходится доучивать саамский язык онлайн с его носителем и заниматься в группе грамматикой.
— Устраиваем мероприятия, праздники — главное, чтобы люди не просто читали и слушали, но и говорили на родном языке сами, — отмечает Виктория. — Наши дети уже неплохо знают саамский язык и, не замечая, переходят на него с русского, могут рассказать сказку, прочитать стихи, спеть песню…
Хантыйский язык на этнодиктанте был представлен одним шурышкарским диалектом, а вообще‑то у хантов их как минимум четыре. Свои диалекты есть у эвенкийского, саамского и других северных наречий. Это уже практически отдельные языки — современная лингвистика трактует их так.
— Сейчас в каждом регионе реализуется огромное число проектов по сохранению всего этого богатства — родных языков разных народов, — рассказывает Нина Вейсалова. — Проходят сотни мероприятий: форумы, фестивали, языковые школы. На помощь педагогам пришли цифровые технологии, мы можем наблюдать корпуса языков в Интернете… Но усилия одного государства ни к чему не приведут, если нет встречного движения коренных народов. Сейчас мы наблюдаем, что языками КМНССиДВ интересуются сообщества, к таким народам не относящиеся. С одной стороны, любой интерес и любое действие — это хорошо для сохранения языка, но увеличивается ли от этого количество активных его носителей? Чтобы был успех, в эти проекты нужно задействовать носителей национальной культуры. Не для них необходимо проводить мероприятия, вовлекать сами коренные народы в этот процесс. Мы добиваемся именно такого подхода.
Читайте также:
Возвращение родного. Как малым народам сохранить свой язык, традиции, уклад жизни
Время несклоняемых. Какие изменения претерпевает русский язык?
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 32 (7854) от 24.02.2025 под заголовком «Тонкие нити к сердцу».
Комментарии