Вселенная нас не любит

В космос сегодня люди летают «просто на работу». И потому риск, связанный с космическими полетами, в нашем представлении сильно поубавился. На самом же деле он по-прежнему чрезвычайно высок. Об этом еще раз напомнила состоявшаяся в Петербурге международная научно-практическая конференция «Безопасность космических полетов».  Автором доклада под, казалось бы, немудреным названием «Окружающее космическое пространство» был один из основоположников нашей космонавтики академик РАН Михаил МАРОВ. В свое время он активно участвовал в реализации программы освоения ближних планет, работал с Королевым и Келдышем, стал автором фундаментальных трудов по экспериментальной планетной астрономии, удостоен самых престижных научных премий. После окончания конференции академик любезно согласился ответить на вопросы нашего обозревателя Михаила РУТМАНА.

ФОТО Никиты ПЕТРОВА

– Признайтесь, Михаил Яковлевич, для вас сегодня космос – это такая же неведомая стихия, как для наших предков, или просто материал для работы?

– Позволю себе напомнить слова великого Эйнштейна: «Самая непостижимая вещь в познании природы заключается в том, что она познаваема». Я считаю себя и своих коллег очень счастливыми людьми, потому что многие вещи, которые казались далеко выходящими за пределы человеческого разума, уже при жизни нашего поколения стали просто полем для экспериментов. Мне посчастливилось прийти в космонавтику сразу после запуска первого искусственного спутника Земли. Это был первый робкий шаг в освоении неведомой стихии. Потом последовали второй, третий... и, когда в космосе оказались «лунники», нас охватила эйфория: все возможно!

Сергей Павлович Королев, с которым мне довелось сотрудничать, был не просто мечтателем, как, скажем, Циолковский, а тем, кто воплощал мечту в реальность. Сейчас это кажется совершенно невероятным, но он еще в начале шестидесятых годов обратился к руководству страны с предложением организовать пилотируемую экспедицию на Марс. И она была запланирована на начало семидесятых! Вышло даже соответствующее постановление правительства. Сейчас мы считаем, что такая экспедиция не реализуема даже в первой половине нынешнего столетия. А Сергей Павлович был этой идеей вдохновлен.

– Но он-то как практик не мог рассуждать абстрактно. На чем же основывалась его вера?

– Видите ли, по очень многим направлениям мы тогда занимали передовые позиции. И вместе с тем этот период был отмечен колоссальным количеством неудач. Мягкой посадке на Луну, которую впервые в мире совершил 3 февраля 1966 года советский аппарат «Луна-9», предшествовало около десятка неудачных пусков. Это было время и серьезного осмысления проблемы, и глубочайшего анализа всех допущенных ошибок.

Используя полученный опыт, в том числе и негативный, мы мощно двигались вперед, и казалось, что это движение невозможно остановить. В КБ Королева под руководством академика Раушенбаха я занимался разработкой систем ориентации и стабилизации космических аппаратов для лунных и планетных проектов, нацеленных на изучение космофизических и астрофизических проблем.

Как раз в те годы появился ряд блестящих научных работ как отечественных, так и зарубежных авторов. Астрофизика сомкнулась с физикой элементарных частиц и высоких энергий. Родилось новое, очень перспективное направление науки – космология. Ее предмет – представление о рождении и эволюции Вселенной и в конечном итоге ее судьбы. Ученые-практики были готовы активно взаимодействовать с теоретиками. Трудно сказать, что успел бы сделать Королев, если бы не его безвременная смерть. Но уже после него состоялись успешные полеты наших космических аппаратов на Луну, Венеру и Марс. Трижды мы доставили на Землю грунт с Луны, дважды отправляли туда «Луноходы».

К тому времени я работал в Институте прикладной математики РАН, и в 1973 году мне довелось провести первые прямые измерения параметров атмосферы Венеры на аппарате «Венера-4» и Марса при помощи аппарата «Марс-5», а также изучить структуру и свойства облаков Венеры, которые исследовали аппараты «Венера-9» и «Венера-10». Они проработали на поверхности планеты при температуре почти 500 градусов и давлении около 100 атмосфер почти два часа. Это выдающееся достижение пока никто в мире не повторил.

– При всем нашем интересе к космосу мы, разумеется, чувствуем, что это враждебная, чуждая нашей жизни среда...

– Конечно! Причем опасность, исходящая от него, подстерегает не только тех, кто находится на борту космических кораблей, но и все живое на поверхности Земли. Чаще всего говорят о кометно-астероидной угрозе. Действительно, скажем, челябинский метеорит весом «всего» 10 тысяч тонн – это тревожный звонок. Но надо взглянуть шире.

Наша планета – это часть космоса, и она, разумеется, зависит от всех происходящих в нем процессов. Например, есть совершенно четкие оценки того, как взрывы сверхновых могут самым губительным образом повлиять на жизнь на Земле. Что же касается регулярного воздействия, то это прежде всего влияние галактических космических лучей. Вызываемая ими проникающая радиация представляет опасность главным образом для космической техники и космонавтов. Мы же благодаря экранирующему действию земной атмосферы получаем лишь «вторичные ливни», которые обладают несравнимо более низкой энергией.

Гораздо существеннее на нашу жизнь влияет Солнце. Солнечные вспышки вызывают целый ряд неприятных явлений. Для космических аппаратов перепады «космической погоды» грозят уменьшением времени жизни. На Земле они вызывают коррозию трубопроводов, блэкауты, «ослепление» систем противоракетной обороны.

– Излучение бывает разной природы и разного спектра. Какое именно мы получаем и какая его часть наиболее опасна?

– Само по себе излучение из космоса до Земли практически не доходит. Везде, за исключением полярных широт, оно задерживается магнитными полями в высоких слоях атмосферы. Однако в процессе взаимодействия этих магнитных полей с космическими частицами создается наведенное электромагнитное излучение. Именно оно и представляет опасность.

Это явление, кстати, породило идею создания космического электромагнитного оружия. На определенной высоте в космосе производится взрыв, который индуцирует электромагнитный «луч», направляемый в сторону противника. Его электроника «сходит с ума», и ему остается только выбросить белый флаг.

– А можно сбить тот космический аппарат, на котором находится заряд взрывчатого вещества?

– Можно, конечно. Но только как вы этот аппарат, пока он не «выстрелил», отличите от мирного спутника? Такой превентивный удар почти наверняка будет воспринят как повод к войне на тотальное уничтожение. Конечно, недальновидные политики зачастую рассматривают космос как плацдарм для военных действий. Но, по моему убеждению, это гарантированное самоубийство.

– Вы не жалеете, что колоссальные достижения мировой космической науки, в том числе и ваши, могут быть употреблены во зло?

– Я честно делал свое дело. Мне посчастливилось быть причастным к величайшим достижениям человечества. Как ими распорядятся потомки, это дело их совести. Но я все же надеюсь, что здравый смысл возобладает.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 153 (5770) от 22.08.2016.