Ворота в Арктику
«Российско-американский диалог в Арктике» – семинар с таким названием, прошедший в Петербурге, в пример прочим российско-американским диалогам последнего времени был весьма приязненным. Хотя, казалось бы, в Арктике есть что делить: по оценкам экспертов, там едва ли не треть мировых запасов углеводородов.
По нашу сторону организаторами выступали Гидромет, Полярная академия и центр гражданских, социальных, научных и культурных инициатив «Стратегия»; с американской стороны – Институт Кеннана (что характерно: Джордж Кеннан-ст. – американский исследователь России XIX века).
Мы попросили обобщить цели семинара и.о. ректора Гидрометеорологического университета члена Госкомиссии по вопросам развития Арктики РФ Валерия МИХЕЕВА.
ФОТО ТАСС
– Валерий Леонидович, если говорить о диалоге – с какими из приарктических государств нам вести его сейчас сложнее всего?
– Приарктических государств пять: кроме России – США, Дания, Норвегия и Канада, а в Арктическом совете состоят еще три страны – Швеция, Исландия и Финляндия. Труднее всего сейчас договариваться с Канадой. Раньше она была более нейтральна, а теперь настроена довольно неприязненно в отношении России.
С Норвегией сотрудничество не останавливается, несмотря на санкции. С американцами диалог вполне дружественный. Конечно, речь об экспертах, но в семинаре участвовали не только представители научного сообщества. Например, на открытии несколько приветственных слов сказал заместитель консула США Майкл Бернс. В рамках семинара выступал также экс-посол США Кеннет Яловиц, а он был послом в Белоруссии и Грузии, с которыми у России не самые простые отношения. Господин Яловиц сказал, что арктические проблемы нельзя решить научными ресурсами одной страны. И особенно подчеркнул сотрудничество в области комплексной безопасности северных регионов.
Мы считаем, что вопросы образования и науки, экологии, проблем коренных народов Арктики должны оставаться вынесенными за пределы политических трений. Представьте себе: не дай бог разлив нефти с какого-нибудь танкера или будет тонуть, допустим, американское судно – что, мы не должны спасать людей?
– В любом случае будем спасать, кто ж запрещает?
– Но обстановка накалена. Поэтому мы и стараемся еще раз оговорить то, что науку нужно вынести за скобки ограничительных мер. Они невыгодны всем: например, Россия стала искать других сторонников, в том числе в арктических вопросах, и это не может нравиться Штатам.
– Вы о Китае и Индии? Назвать их приарктическими было бы некоторым преувеличением. Но они наблюдатели в Арктическом совете. Вы считаете резонными их интересы в Арктике?
– Их намерения понять можно. У нас на семинаре даже выступал китаевед Олег Тимофеев – разъяснял, исходя из китайского менталитета, откуда такое стремление в Арктику.
То, что вопросы Арктики обсуждают только восемь государств, с точки зрения Китая, несправедливо: «Антарктида-то общая, почему с Арктикой не так?». Они говорят: на раздаче нам бог не дал кусок Арктики, но мы тоже хотим пользоваться ее полезными ископаемыми. Тем более что они могут находиться и не в 200-мильной экономической зоне той или иной страны. Китайцы будут покупать российскую нефть, но хотят везти грузы Северным морским путем сами на своих судах. Они заказали проекты судов, ледоколов для перевозки по Северному пути, обучают людей работе в условиях Севера. У них довод такой: вот сколько мы уже сделали – почему вы не берете нас в арктическое сообщество? Примерно такие же доводы и у Индии.
– Россию это устраивает?
– Россия исторически дружит с Востоком, мы заключили большой контракт с Китаем по продажам газа; сейчас заключили контракт с Индией по разработке шельфовых месторождений. Но их компании не имеют опыта работы в особых климатических условиях. Потому участие ученых, экспертов крайне необходимо, чтобы избежать труднопоправимых ситуаций, в том числе экологических.
На семинаре мы говорили о том, что в арктических вопросах за стол переговоров должны сесть в первую очередь приарктические государства. А потом уже приглашать всех остальных. Вы знаете: десять человек быстрее выработают решение, чем сто человек.
– Какие вопросы в Арктике не терпят отлагательства?
– Есть вопросы очень конкретные. Россия подала заявку в ООН о расширении территории в арктической зоне. Научные исследования показали, что подводные хребты Ломоносова и Менделеева имеют континентальное происхождение, то есть это территория России. С научной точки зрения нет причин в этом сомневаться. Но есть политический фактор, и будет ли заявка принята... Прав тот, у кого прав больше.
Или еще один вопрос: Северный морской путь. Это больше касается юрисдикции России, но этим путем все чаще пользуются иностранные компании, и этот путь надо развивать. У нас много портов и морских пунктов пропуска, там живут люди, коренное население, их надо снабжать – а значит, нужно строить ледоколы.
Что касается международного сотрудничества, то некоторые важные соглашения просто не подписаны. Чем отличаются Соединенные Штаты: они многие вопросы обсуждают, даже соглашаются с нашей позицией, но подписывать не торопятся. И всегда могут сказать: а мы этого не подписывали. Например, ими не признано даже секторальное, географическое разделение арктической зоны.
Мнение в научных кругах в принципе одинаковое: надо руководствоваться разумом и научными доказательствами, а не политическими амбициями.
– Экономическое освоение в любом случае скажется на экологии Арктики.
– Я был на многих шельфовых платформах – и российских, и не российских. Вот представьте: добывают нефть, работают дизель-генераторы, но настолько все чисто, что можно ходить в белых перчатках – нам такие выдавали.
Или атомные ледоколы: это объекты особой опасности, но над ними и особый контроль.
– В одном из докладов прозвучало, что к 2060 году Арктика может остаться почти безо льда...
– В советское время я ходил Севморпутем – навигация в 1980-е была всего 2 – 3 месяца в году. И если судно не успевало вернуться, то приходилось уходить через Берингов пролив, фактически идти в кругосветку. Сейчас, конечно, более мощные ледоколы, суда с более крепким корпусом, но и реальное потепление наблюдается: навигация длится дольше.
Но бывает так: два-три теплых года, а потом похолодание. И сейчас очень важная тема – исследование льда, чем и занимаются Гидрометеорологический университет, Институт Арктики и Антарктики. Эта тема затрагивает массу вопросов – от экологии до экономики. Как себя поведет лед? Каким будет движение айсбергов?
– Какова в арктическом диалоге роль Петербурга?
– Иностранный член РАН Владимир Квинт (с 1990 года живет в США; преподает в американских и европейских университетах. – Ред.) говорил о том, что необходима стратегия экономического развития Арктики, учитывающая сохранение полярных экосистем. Действительно, есть много проектов, деклараций, но нет комплексной программы. А в Петербурге в Стратегии экономического развития города до 2030 года есть отдельный пункт, в котором говорится о Петербурге как о «воротах в Арктику».
У нас сосредоточены мощная наука, судостроение. И географическое расположение такое, что Петербург мог бы стать координирующим центром в арктических вопросах. Смотрите: Архангельск и Мурманск, казалось бы, рядом – а лететь надо через Петербург или Москву. Иностранцы, с которыми мы взаимодействуем, тоже все летят в Петербург. Полпредство Северо-Запада – в Петербурге. И не случайно «Газпром» решил переехать в наш город.
Если мы говорим об интересах не межрегиональных, а общероссийских, то регионы не должны перетягивать одеяло на себя – как, кстати, сказала губернатор Мурманской области Марина Ковтун. Должен быть российский координирующий центр по арктическим вопросам. По нашему мнению, это Петербург.
Марья РОЗАНОВА,
председатель центра «Стратегия»,
соорганизатора семинара:
– Совместные исследования, особенно по проблемам климатических изменений, и проекты по защите хрупкой арктической среды сейчас особенно актуальны. На нашем семинаре выступал Терри Каллаган – один из группы лауреатов Нобелевской премии мира 2007 года. Он координирует INTERACT – это научная сеть, объединяющая работу нескольких десятков исследовательских станций в арктической зоне. В этом проекте участвуют 11 государств – членов ЕС, а также США, Канада и Россия. То есть несколько тысяч ученых из разных стран совместно работают над исследованием Арктического региона. Отношение к России у господина Каллагана более чем доброжелательное – он, в частности, предложил молодым ученым из Петербурга участвовать в работе станций.
У обеих стран – России и США – есть общие проблемы и стратегические задачи. И на России, и на США лежит ответственность за судьбы коренных народов. И здесь вопросы экологической политики и господдержки выходят на первый план. Например, России в амбициозном проекте Северного морского пути необходимо учитывать все риски, в том числе как этот транспортный коридор повлияет на образ жизни малочисленных народов – ведь такие уникальные самобытные общности практически полностью зависят от природной среды. Если посмотреть на наши регионы Севера, Сибири, Дальнего Востока – там доля коренных малочисленных народов от 1 до 15%. То есть в плане репрезентативности у них очень мало возможностей продвигать свои интересы. Мы несем ответственность за то, чтобы они имели возможность жить своим укладом.
К сожалению, политики не всегда прислушиваются к мнению экспертного сообщества. Когда собираются эксперты, они быстрее приходят к согласию, ведь они стараются работать над разрешением реальных проблем вне зависимости от политических взглядов. И то же касается Арктики – на семинаре была выражена не российская или американская позиция, но позиция многосторонняя, основанная на объективных нуждах региона.
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 121 (5494) от 07.07.2015.
Комментарии