В новгородской глухомани

Несколько лет назад мне попалось на глаза житие малоизвестного новгородского святого Ксенофонта Робейского. Оно показалось достаточно любопытным: в нем присутствовал мотив чудесного плавания, несколько сходный с мотивом путешествия на камне Антония Римлянина. Я стал собирать сведения о преподобном и основанном им Ксенофонтовом Робейском монастыре.

Одна из дорог к Ксенофонтову – речка Робейка. ФОТО Сергея АРТАМОНОВА

Игумен дал волю гневу

Информация об этой давно исчезнувшей обители до обидного скудна и большей частью основана на житии самого Ксенофонта, выходца из Лисицкого монастыря, ученика Варлаама Хутынского.

Ксенофонтова пустынь располагалась в глухой болотистой местности в 25 километрах от Новгорода на берегу впадающей в Волхов извилистой речки Робейки. Когда она была основана, достоверно неизвестно, но дата смерти подвижника достаточно определенная: Ксенофонт преставился в 1262 году.

Находясь на новгородской периферии, Ксенофонтова пустынь с церковью не была избалована посещением паломников. Впрочем, глухое местоположение обители не помешало шведам в 1612 году разорить ее. В 1653-м пустынь по недостатку братии приписали к Хутынскому монастырю, а в 1764-м обратили в приходскую церковь. Даже проведение через Ксенофонтово дороги в местечко Аракчеево (для нужд военного поселения) не смогло возродить обитель. В конце XIX века, по свидетельству очевидцев, Ксенофонтовская церковь одиноко возвышалась на одном из мысов Робейки. Мощи преподобного покоились в северной части храма; их место обозначала бронзовая рака, убранная величественным балдахином.

Согласно житию Ксенофонта, он, будучи послушником Лисицкого монастыря, удостоился однажды необычного видения: на месте, называемом Хутынь (то есть худое место), он увидел два огненных столпа, простиравшихся до самого неба, а затем – густой мрачный дым, покрывший землю. Ксенофонт поведал об этом игумену Варлааму, который узрел в видении знак Божий и решил основать на месте знамения Хутынскую обитель.

После того как Варлаам с учениками расчистили лесную чащу, поставили келью и водрузили крест, поднялась сильнейшая буря. Ксенофонт испугался бури и призвал учителя спрятаться в келье. Игумен разгневался на слабого духом инока, дал ему четвертину хлеба и отправил от себя на плоту прочь. Плот вначале плыл вниз по Волхову, а затем, дойдя до устья Робейки, чудесным образом стал подниматься против течения. Пройдя таким образом более 20 верст, плот пристал в местечке, получившем впоследствии название Ксенофонтово. Там изгнанник и поселился. Впоследствии он получил прощение у Варлаама и, по благословению последнего, основал на Робейке малую обитель.

Из церковной литературы я знал, что пустынь ныне не существует: ее каменные постройки давно утрачены. Но мне хотелось посетить это легендарное место. Листать новгородский атлас долго не пришлось: урочище Ксенофонтово было обозначено в лесной полосе, примыкающей к Робейке. Туда можно добраться двумя путями: наиболее простой – пеший – маршрут предполагал краткий переход к урочищу со стороны Волхова. Меня же привлекал другой, более продолжительный, маршрут, который повторял водный путь святого. Он вел от Лисицкой Горки, где когда-то располагалась Лисицкая обитель, до Хутыни и далее по Робейке, собственно, до Ксенофонтова.

На стремнине Волхова

Поход начался под стенами Юрьева монастыря, где мы вместе с моим спутником Сергеем Артамоновым собрали байдарки и отправились вниз по Волхову. Пройдя легендарное Рюриково городище, мы свернули в Малый Волховец. Впереди на зеленом горизонте окрестных лугов выросли шлемовидные купола Хутынской обители. Хутынь – один из пунктов нашего маршрута, но мы пока высаживаемся близ Лисьей Горки; так называется место бывшего Лисицкого монастыря, где Ксенофонт жил несколько лет в иночестве и откуда узрел свое чудесное видение. Поднимаемся на возвышенность, которую венчает потемневший деревянный крест. Несколько минут стоим молча, любуясь окрестностями: вокруг расстилаются бескрайние поля, очерченные узкой лентой Малого Волховца; на западе в дымке проступает новый район города, на востоке белеет Хутынский монастырь.

От Горки до Хутыни, кажется, рукой подать. Но впечатление обманчивое: речной путь очень извилист.

Хутынский монастырь встретил нас вечерней службой. Постояв под сводами Спасо-Преображенского собора, мы вышли на травянистый берег. Именно отсюда Ксенофонт начал свое чудесное путешествие на плоту с краюхой хлеба на борту. Наш путь тоже лежит в сторону Робейки, к вечеру надеемся достичь ее устья. Выводим байдарки на стремнину Волхова, где нас накрывает пелена дождя. Прямо по курсу – моторка.

– Робейка? – рыбак машет рукой в противоположную сторону реки. – Да вы уже проскочили ее.

Возвращаться поздно: темнеет на глазах. Пристаем к берегу, ставим палатку и, забравшись в спальники, обсуждаем завтрашний маршрут.

Старое урочище

Утром, едва мы сели в байдарки, на берегу показался местный житель. Он с сомнением отнесся к нашей идее подняться до Ксенофонтова:

– В этом году все обмелело. Километра на три подниметесь, не больше.

Рыбак оказался прав: мы смогли пройти по Робейке всего лишь пять-шесть километров. Дальше река обмелела, сузилась и забурлила на перекатах. Мы еще немного погребли, точнее, побили лопастями весел о камни и сдались. Возвращаемся к Волхову: попытаемся добраться до Ксенофонтова лесной дорогой.

...Наши байдарки с ходу вошли в прибрежные камыши. Здесь мы оставили свою «флотилию» и, закинув рюкзаки за спины, выдвинулись по так называемой Аракчеевской дороге, ведущей через лес на восток. Судя по карте, через четыре километра мы должны достичь Ксенофонтова, если оно, конечно, еще существует. Места довольно дикие: никакого намека на присутствие человека. Но что это? След! Я нагибаюсь: на влажной глине отпечаталась крупная медвежья лапа. Судя по всему, косолапый прошел тут недавно. Куда же брел медведь? Неужели тоже в Ксенофонтово?

Вскоре тропа привела нас к небольшой поляне, где красовался ряд диких яблонь. Похоже, когда-то здесь обрабатывали землю. Уж не следы ли это монастырского сада с огородом?

– Кладбище! – Сергей указал на поржавевшие кресты, сиротливо ютившиеся под березами. – Может, церковное?

Все могилы, кроме одной, современной, заброшены и относятся к 1920 – 1980-м годам. За оградками чернеет полувысохшее русло Робейки... Вдруг слышу радостный голос Сергея: «Нашел твоего святого!». Иду мимо крестов в самую гущу зелени. В окружении берез в ограде стоит высокий крест, украшенный длинным вышитым полотенцем. С перекладины на нас взирает миниатюрная иконка преподобного Ксенофонта. Я замираю: неужели мы добрались до пустыни? Трудно поверить, что здесь, в глухом уголке Новгородчины, еще сохраняется культ древнего святого – современника Александра Невского! Признаться, если бы не Аракчеевка, мы не дошли бы сюда. Кого благодарить за это? Графа Аракчеева, проложившего дорогу через пустынь, или тех незнакомых мне людей, которые до сих пор ходят сюда и почитают Робейского Чудотворца?

Начинает накрапывать дождь, и мы, накинув плащи, прощаемся со святым местом. Скорее всего, навсегда. Ксенофонтово не из тех мест, которые посещаешь дважды в жизни.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 078 (5695) от 05.05.2016.