В Хмелите жили на широкую ногу

Скажу честно: в музей мы не попали, был выходной. Жаль, конечно. Проехали немало верст. Но в путешествие отправлялись мы не столько за информацией, сколько за зрительными впечатлениями, и ландшафты нас интересовали больше музейных экспозиций. Грибоедовская Хмелита была конечным пунктом, но не целью.

Дворец усадьбы впечатляет. К сожалению, имя архитектора неизвестно. ФОТО автора

А за Вязьмою леса, леса...

Карта – великое подспорье путешественника. Но сколько раз уже убеждались мы в том, как осторожно следует к ней относиться. Нет, не учит опыт. Решив сократить, мы свернули на хорошую наезженную дорогу. Так и представлялось, как едут по ней в Хмелиту большие туристские автобусы. Но все было пусто кругом. Пейзажи удивительной красоты и какой-то пронзительной печали одиночества открывались с гребня, по которому пролегала дорога. Между тем она становилась все уже, и уже ясно было, что не возят здесь туристов, да и вообще мало кто ездит. Когда проглянули в стороне домики единственной по пути деревеньки и мы въехали в березовый лесок, стало ясно: если не развернуться сейчас, можно остаться здесь навсегда. Пришлось возвратиться на шоссе и смиренно ехать проторенным путем.

После Вязьмы пейзажи однообразны – леса, леса... Но вот за очередным поворотом открылась низинка с речкой, а за нею холм с церковью и кроны старинного парка – классический вид богатой усадьбы. Можно представить, какое впечатление производил когда-то на усталого путника, многие часы трясшегося в экипаже сквозь лесные чащобы Смоленщины, вид этого островка цивилизации.

Обширное хозяйство

С XVII века село Хмелита принадлежало князьям Буйносовым-Ростовским. В 1747 году поместье перешло к деду драматурга – Федору Алексеевичу Грибоедову. Вскоре он приступил к строительству большого каменного дома со службами и церкви. Расцвет Хмелиты пришелся на вторую половину XVIII века и начало следующего столетия, когда усадьбой владел дядя Александра Грибоедова Алексей Федорович. Обширное хозяйство включало винокуренный и конный заводы, манеж, скотный двор, ветряную мельницу. В селе было три церкви. В Хмелите жили на широкую ногу, здесь был домашний театр, большая библиотека. Сам Александр Грибоедов ребенком и отроком в 1790 – 1810-е годы гостил с матерью в усадьбе дяди каждое лето. В музее есть портрет юного Грибоедова, написанный в Хмелите. Стоит ли говорить, как важны были для будущего писателя полученные здесь впечатления и пережитый опыт.

Во время наступления французов в 1812 году в Хмелите останавливался маршал Мюрат. Вскоре штаб французов сменил конный партизанский отряд генерала И. Бегичева. В 1830-е годы дом был переделан в ампирном духе. Во второй половине XIX столетия усадьба переживала время упадка, пока в 1894 году не была куплена графом П. А. Гейденом. Он отремонтировал и обставил дом, перевез сюда ценнейшее собрание живописи – около 130 полотен.

После революции усадебные ценности разошлись по музеям, а вот постройкам не повезло. Разрушения следовали одно за другим. Казанская церковь лишилась колокольни и трапезной, другие две церкви вовсе снесли, разобрали два флигеля. Дольше держался дом. После войны в нем были школа, колхозный склад и контора. На нижнем этаже на полу сушили лыко. В результате в 1954 году случился пожар, уничтоживший здание. Культурное достояние променяли на лыко, да и то погорело.

Лестница спускается в сад

Больше десятилетия простояли руины. Колхозники уже растаскивали их на кирпич, и не было бы больше Хмелиты, если бы судьбой выдающегося памятника не озаботились энтузиасты-реставраторы, сумевшие доказать «наверху» необходимость его восстановления. С 1988 года в отреставрированном доме существует Музей А. С. Грибоедова, в 1990 году преобразованный в музей-заповедник.

Дворец в Хмелите необычен. Это редкая в русских усадьбах постройка елизаветинского барокко. По краеведческой традиции, всех их безосновательно числят работами Растрелли. Однако неизвестность имени действительного архитектора Хмелиты создает особую интригу. Дело в том, что это здание высоких архитектурных достоинств. В особенности впечатляет садовый фасад с монументальной лестницей, двумя полукружиями которой хозяева и гости дворца спускались из зала в бельэтаже прямо в сад. Размах барочного замысла выдает руку незаурядного архитектора, знакомого с западными образцами. Таких в России середины XVIII века было немного.

Парк в Хмелите, как водится, состоит из регулярной и пейзажной частей, разделенных большим прудом с островком. Регулярный сад отреставрирован и ухожен. Но многие десятилетия забвения не прошли даром. Переросшие деревья делают нечитаемой ясную планировку, а для регулярного сада это очень важно. В конце центральной аллеи справа и слева насыпные горки – «Парнасы». Забавны эти миниатюрные холмики, мнящие себя подобием легендарного жилища муз, – свидетельства тщеславной барской потребности соблюсти до конца все предписания садовой моды. Рядом с горками – красавец вяз-великан.

Вообще старые деревья – гордость Хмелиты. Ближе к границе сада стоят друг подле друга три огромных дуба, помнящих еще Буйносовых-Ростовских. Деревьям не менее 400 лет. Благодаря этим дубам, вернее, установленной возле них табличке, мы узнали о существовании в России Национального реестра старовозрастных деревьев. Оказывается, любой гражданин может подать заявку на включение в реестр известного ему старого дерева. Это не значит, конечно, что дерево тотчас же будет ухожено и вылечено, но все же это важно как свидетельство общественного интереса и заботы.

Пейзаж в движении

В поисках красивого уединенного места для трапезы мы выехали из поселка. За последними домами оказалось сельское кладбище. За поворотом ограды дорога облачилась в асфальт, хотя все остальное красноречиво свидетельствовало о пустынности места. Здесь и разбили мы наш «бивуак». Газовый примус, прикрытый ширмой из туристской пенки, пел дуэтом с налетавшим порывами ветром. У наших ног начинался пологий склон холма, плавно переходящий в бескрайнюю равнину. Упругий ветер гнал низкие облака, время от времени посыпавшие землю дождем. Сквозь невидимые разрывы туч солнце внезапно освещало скользящим светом покрытые лесом дальние холмы. Неслышно проползали по дальней дороге еле видимые букашки-автомобили. Ветер ерошил купы ракит, выворачивая наружу их светлый подшерсток. Все было как в песне Гребенщикова: «Мы стояли на плоскости с переменным углом отраженья, наблюдая закон, приводящий пейзажи в движенье...».

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 145 (5762) от 10.08.2016.